Когда тебя нет - читать онлайн книгу. Автор: Валентина Назарова cтр.№ 14

Продавщица склоняет голову набок, ни дать ни взять кошка на подоконнике. Я повторяю, громче и медленнее: «Месье Гордóн?», сделав ударение на второй слог.

— Ah, oui! ^[25] — Ее лицо расползается в изогнутой, как полумесяц, улыбке, и она объясняет мне, в основном знаками и жестами, что месье Гордон снимает коттедж на берегу моря, дом ее сестры, и что он заходит в булочную за продуктами и почтой два раза в неделю. Она роется за прилавком, затем достает сувенирную карту местности и обводит красным фломастером тупиковый конец переулка возле маленькой бухты. Я благодарю ее, сам не знаю зачем, покупаю несколько открыток с видами деревни, которые лежат возле кассы, и возвращаюсь в машину.

В висках гулко отстукивает сердце — это адреналин, азарт охотника, как в компьютерных играх, которые свели нас с Троном.

Я нашел, я выследил его, я победил.

На секунду мне становится странно от того, как легко все это далось. Еще каких-то десять минут, пятнадцать, если будет сложно найти парковку, и моя миссия подойдет к концу.

Какое-то время я просто сижу с заведенным двигателем в машине, всматриваясь сквозь запотевшее лобовое стекло в несуществующую границу между небом и морем в конце дороги. Я стараюсь не думать о том, что я делаю здесь, посреди этого странного места. И зачем поехал сюда. Щелкнув рычажком, я включаю дворники. «Свуп-свуп» — и картинка вновь обретает четкие контуры. Все очень просто — я ищу своего друга.

Десять минут спустя я паркую машину на подъездной дорожке двухэтажного каменного дома с мансардой. Синие ставни наглухо закрыты. Взяв с пассажирского сиденья свой рюкзак, я тянусь назад за пакетом из дьюти-фри. Сам я не пью, но, если я правильно понимаю социальные нормы, нельзя явиться в гости без приглашения и с пустыми руками. Поскольку Трон был мужчиной, и мужчиной взрослым, я счел, что бутылка шотландского односолодового виски вполне подобает случаю.

Я гашу двигатель и выхожу под дождь. Вдохнув пару раз терпкий йодистый ветер Атлантики, я ныряю под козырек крыльца и громко стучу в дверь. Потом я прикладываю ухо и задерживаю дыхание, стараясь не дать шуму дождя перекричать звуки дома. Но мне не слышно ничего, кроме завываний ветра и шелеста волн. Я снова стучу, без ответа. Потом возвращаюсь назад к машине и забираюсь на водительское сиденье. Наверное, Трона нет. Я решаю подождать, включаю журчащую французскую болтовню по радио и позволяю своим векам на секунду закрыться.

Меня будит крик чайки, пронзительный и грубый, как матерная ругань из уст седой старухи. Дождь кончился. Небо сочится розовым предзакатным светом. Я поднимаю капюшон, выхожу из машины и снова стучу в дверь. На этот раз мне кажется, что изнутри доносятся какие-то голоса. Я оглядываюсь по сторонам. Соседний дом, брат-близнец коттеджа, где обитает Трон, построен почти вплотную, но между ними есть проход. Позади домов небольшая площадка, где стоит позеленевшая от мха лавка и каменный крест, обведенный в круг наподобие кельтской руны, посреди высоких зарослей засохшей травы. В нескольких шагах впереди шипит и бьется о скалистый берег Атлантика.

Я гляжу вниз с обрыва и вижу тропинку, которая, извиваясь, струится вниз, к самой воде. У подножия белеет маленький пляж, дикий и безлюдный. Впереди справа, в километре от берега, трепещет в волнах крошечный островок, один из таких, пробраться куда из-за прибрежных скал можно только во время отлива. Посередине высится приземистый белый маяк, вокруг которого медленно кружатся чайки.

«Я бы тоже хотел зимовать здесь», — думаю я, открывая щеколду незаметной калитки в живой изгороди.

Газон нестриженый, но зеленый и влажный от дождя. Кеды моментально промокают. Приблизившись к дому, я прижимаюсь к стеклянной двери веранды и снова слушаю. Голоса доносятся откуда-то издалека, наверное, со второго этажа. Я стучусь, скорее из вежливости, чем вправду ожидая, что мне удастся привлечь внимание обитателей. Потом, секунду помедлив, в последний раз продумываю, что скажу Трону, который, вполне возможно, будет не рад меня видеть. А зная его склонность к паранойе, может даже узреть в моем визите что-то угрожающее его безопасности.

Стеклянная дверь поддается мне с тихим сухим свистом. Я вхожу внутрь. Голоса становятся громче и кажутся какими-то смутно знакомыми.

— Позволь дать один совет, — говорит женщина с американским акцентом. — Не лги, он знает практически все.

В доме почти так же холодно, как на улице. Осмотревшись, я замечаю широкую деревянную лестницу в центре комнаты. Слева от нее находится гостиная с потертыми кожаными диванами и камином. Справа — заваленная грязной посудой кухня.

— Догадываюсь, сейчас ты чувствуешь себя Алисой, падающей в кроличью нору, — произносит мужчина. — Ты выглядишь как человек, который уверен, что спит и вот-вот проснется.

— Илай! — зову я, перекрикивая незнакомца.

Тишина.

Не разуваясь, я поднимаюсь наверх. Над разделявшей лестницу на две части площадкой виднеется окно, из которого вниз глядят иссиня-серые грозовые облака, такие низкие, что, кажется, они просто лежат на крыше.

— Илай, это Мистер Андерсон, который 666! Ты дома?

— …Неприятно думать, что тобой манипулируют… — разговор все ближе и ближе, я будто бы начинаю узнавать голоса.

— Илай Гордон?

Дойдя до верхней ступеньки, я вижу, что все двери, их было четыре, распахнуты настежь. Я иду на звук.

— Эй, Трон! Только не говори мне, что у тебя там АК-47 и дымовухи. Это я, Мистер Андерсон, из… игры.

Я вхожу в дверь в самом конце коридора.

Я где-то читал, что на самом деле кровь ничем не пахнет. То, что мы принимаем за ее запах, лишь проекция нашего сознания, сформированная в ходе эволюционного развития. Кровь должна пугать, поэтому она пахнет, как железо, из которого сделано оружие, особенно при контакте с человеческой кожей.

Я не знаю, соответствует ли это все истине, но первым, что я чувствую, перешагнув через порог, это запах. Такой, как когда разбиваешь копилку с мелочью. Металлический, сладковатый, резкий. Медленно вокруг начинают проступать контуры предметов.

Ставни в спальне Трона наглухо закрыты. Единственный источник света — мерцающий в дальнем углу крошечный телевизор. На экране — двое мужчин, они сидят напротив друг друга в мрачной комнате с высоким потолком.

— Я тебя прекрасно понимаю. Объясню, почему ты здесь. Потому, что ты что-то понял, ты не можешь выразить это, но ощущаешь. Ты всю жизнь чувствовал, что с миром что-то не так. Странная мысль, но ее никак не отогнать. Она как заноза в мозгу, она сводит с ума, не дает покоя. Это и привело тебя сюда, — произносит Морфеус, пряча глаза позади зеркальных очков.

Сейчас он выберет таблетку. Я наблюдаю за тем, как фигуры на экране отбрасывают мерцающий голубоватый свет прямо на кровать, туда, где, свесившись головой вниз почти до самого пола, лежит человек. Или правильнее сказать тело человека? В какой момент мы переходим эту грань?