В открытом море - читать онлайн книгу. Автор: Пенелопа Фицджеральд cтр.№ 42

– Я друг владельца этого судна. Добрый вечер.

Ответа не последовало. Только тут Ричард заметил, что сходни между «Морисом» и «Грейс» исчезли. Это показалось ему подозрительным, и он без колебаний спрыгнул на палубу.

Гарри молча продолжал травить гибкий электрошнур, огибая рубку, пока не оказался в таком положении, из которого мог видеть Ричарда, не поднимая головы и не оборачиваясь. Затем он положил на палубу плоскогубцы, которые держал в руке, и взял тяжелый раздвижной гаечный ключ.

– Что вы делаете на этом судне? – спросил Ричард.

– А вы что, Господь Бог, чтобы я перед вами отчитывался? – огрызнулся Гарри.

Дневной свет быстро меркнул; уже и очертания башни хлебопекарной компании «Хоувис» с трудом можно было различить на фоне розовато-серого неба. И как только Ричард сделал пару шагов в сторону Гарри – он, разумеется, и не подумал бы вернуться домой, не уладив возникшую проблему должным образом, – тот с несколько удивленным видом, словно и сам не мог поверить, что это оказалось так легко, с размаху ударил Ричарда тяжелым ключом в левую часть головы прямо под ухом. Ричард рухнул, не успев издать ни звука. Он сильно ударился боком о ворот лебедки, но тут же снова попытался встать. Только лучше бы он подобного рвения не проявлял, потому что, как выяснилось впоследствии, у него было сломано ребро, и когда он с трудом поднялся на ноги, острый обломок проткнул ему легкое. Увидев, что Ричард снова упал и изо рта у него обильно течет кровь, Гарри быстро вытер гаечный ключ и сунул его в сумку с инструментами, думая, что совершить такое оказалось гораздо проще, чем возиться с электропроводкой. Затем, прихватив сумку, он выбрался на причал, быстро пошел в сторону Партизан-стрит и Кингз-роуд и вскоре растворился в сумерках.

Генрих и Марта возвращались на причал, держась за руки.

– Вон паб Мориса, – сказала Марта, – он наверняка сейчас там. – А потом со вздохом прибавила: – Жаль, что «Уголка Венеции» больше нет, он так красиво выглядел в сумерках. – Впрочем, особой необходимости о чем-либо разговаривать ни сама Марта, ни Генрих сейчас не испытывали.

Берег уже окутала кромешная тьма, но на палубу «Мориса» все же падал бледный свет от фонаря на углу, высвечивая неподвижное тело какого-то мужчины, точно повисшего на рычаге лебедки. Одна его рука свисала с борта судна.

– Марта, не смотри!

В этих местах – и на Партизан-стрит, и на набережной – довольно часто с наступлением темноты можно было заметить людей, лежащих в странных позах. Да и «клиенты» Мориса тоже отличались непредсказуемостью. Но никогда никто из них не лежал так неподвижно и в такой нелепой позе.

– Может, это Гарри? – предположила Марта. – Если это он и если он мертвый, то Морис, по-моему, вздохнет с облегчением.

Они очень медленно и осторожно подошли поближе, и в глаза им сразу бросилась лужа крови на палубе; в тусклом свете уличного фонаря кровь казалась черной.

– Господи, это же Лорд Джим, – прошептала Марта.

Вид окровавленного тела, из которого преступники вышибли дух, видимо, в точности соответствовал представлениям Генриха о «свингующем» Лондоне, так что Марта была вынуждена пояснить:

– То есть это мистер Блейк с судна «Лорд Джим».

– И как нам поступить?

Марта знала, что если повезет, то полицейский катер еще вполне может стоять возле баржи «Блуберд», и она шепотом пояснила Генриху:

– Понимаешь, полицейские обычно заезжают за сиделками, которым в ночную смену выходить, и подвозят их в госпиталь.

– В Вене никогда бы такое не разрешили.

– У нас это тоже запрещено.

И оба бегом бросились к барже «Блуберд», пришвартованной в центральной части Баттерси-Рич. На барже, как всегда, играла громкая веселая музыка – на это, кстати, постоянно жаловались жители соседних домов, – эхо которой разносилось не только по всему причалу, но на несколько миль окрест. А рядом с баржой действительно стоял быстроходный полицейский катер.

Вот так Ричарда в полумертвом состоянии и доставили в травматологическое отделение госпиталя «Ватерлоо», поместив в мужскую палату. Когда молодая послушница с «Блуберд», дежурившая в тот день, вошла в палату, намереваясь сделать Ричарду укол, чтобы помочь ему уснуть, он слабым голосом спросил:

– Вы ведь, кажется, мисс Джексон? – Ричард давно уже приучил себя непременно узнавать любого, кто либо служил под его началом, либо тем или иным образом ему помог. А эта мисс Джексон очень помогла ему с Уиллисом. Но попытка Ричарда сесть прямо и изобразить некое подобие вежливого поклона привела к тому, что обломок ребра снова воткнулся ему в легкое, нанеся еще более серьезные повреждения.

Его снова перебинтовали, сделали укол, и до утра он забылся тревожным сном.

Утро, долгое бесцветное больничное утро, тянулось невероятно долго, прерываемое лишь визитами медсестер, уборщиц и прочих представительниц младшего персонала, которых точно магнитом тянуло в ту палату, где каждую с неизменной мрачноватой корректностью приветствовал «ужасно милый и симпатичный» мистер Блейк, испытывавший при этом, кстати сказать, довольно сильную боль. Сиделки-послушницы в один голос твердили, что он должен помнить: с каждой минутой ему будет становиться чуточку легче, а старшая медсестра строго его предупредила, чтобы он ни в коем случае не шевелился, не делал ни малейших усилий и не пытался хоть что-нибудь самостоятельно взять в рот.

– Боюсь, я причиняю вам слишком много беспокойства, – попытался как-то защитить свои права Ричард.

– И говорить вам тоже нельзя, – последовал мгновенный ответ.

Но когда Ричарда, наконец, оставили в покое, мысли его стали постепенно проясняться, и он начал размышлять, сопоставляя факты. Он вспомнил, как упал, как палуба словно рванулась ему навстречу и с силой его ударила, и это навеяло полузабытое ощущение – хотя как раз тогда подобного ощущения у него практически не возникло – последнего мгновения перед тем, как в «Ланарк» угодила торпеда. Вспомнил Ричард и тот тяжелый гаечный ключ, а потом догадался, что именно этим ключом ему и нанесли удар в голову, заставивший рухнуть на палубу так «удачно», что теперь все его тело обмотано бинтами и ноет от боли. Он понимал, что между этими разрозненными мыслями, безусловно, есть некая связь, и ему казалось, что он гораздо быстрее пошел бы на поправку, если б смог с уверенностью сказать, в чем смысл столь странных воспоминаний.

Затем он по мере возможностей постарался вспомнить, не осталось ли у него на работе чего-то недоделанного, скажем, каких-то срочных писем, на которые он так и не успел ответить; это была весьма мужественная попытка, однако успехом она не увенчалась, и Ричард позволил своим мыслям вернуться к Ненне. Вчера – а может, позавчера или даже третьего дня? – он первым поднялся по трапу на палубу «Лорда Джима», однако в каюту первой вошла Ненна. Стоило ему это вспомнить, и он сразу почувствовал себя немного счастливей, а затем его и вовсе охватил глубокий покой. Скорее всего, было просто совпадением, что Ненна надела точно такую же, как у Лоры, синюю шерстяную матросскую фуфайку «гернси», и он знал, как вслепую расстегнуть ворот этой фуфайки, чтобы ее снять. А в целом по поводу того, что между ними произошло, Ричард не испытывал не только ни малейшего разочарования, но и, безусловно, никаких сожалений. И в итоге пришел к выводу, что это был не только один из лучших поступков в его жизни, но и единственно возможный.