Пока еще здесь - читать онлайн книгу. Автор: Лара Вапняр cтр.№ 60

– Но она не сказала, что все безнадежно, – уточнила Вика, – Здесь очень хорошая химия.

Хорошая химия? Да что это она? Качественный карбоплатин против негодного за углом?

– Я знаю, – произнесла женщина. – Я понимаю.

Доктор Макирчерн решила, что заключение переведено. Она взяла коробку с носовыми платками и мягко придвинула ее к пациентке. У женщины дрогнули губы, но она сжала их в тоненькую белую нитку и покачала головой. Муж отодвинул коробку. Они слишком гордые, чтоб расплакаться в присутствии доктора Макирчерн.

Надо было перевести еще какую-то информацию, но Вика видела, что пара уже не слушала. Жена опустила глаза и поглаживала дурацкие стразы на сумочке, муж нежно гладил ее по руке, а в другой по-прежнему крепко сжимал зонтик.

Они вышли из кабинета вместе. Старик пожал Вике руку, а жена сказала: “Спасибо тебе, дочка”. Вика дала им свою карточку и просила звонить в любое время, если будут вопросы.

Больше она о них ничего не слышала.

Только на обратном пути домой, уже в автобусе, до Вики дошло, что это пожилая пара защитила ее, а не наоборот. Они защитили ее от оглашения этого приговора.

В дом она вошла, уже сотрясаясь от рыданий. Сергей отправил Эрика играть в подвал, отвел ее в спальню и приготовил чай. Принес на подносе с бутербродами с колбасой. Когда она рассказала, как они называли ее “дочкой”, он тоже заплакал. До этого вечера они непрерывно ссорились, но в тот момент Вика чувствовала, что никто и никогда не был ей так близок и точно уже не будет.

А теперь Сергей ушел.

Пациенты начали подтягиваться в радиологию часам к десяти. Да столько, что Вика перестала их различать. Она просто водила, и водила, и водила своей волшебной палочкой по разным частям их тел, как будто это было одно и то же бесконечное тело. К обеду стало совсем тяжко. Вика вымоталась, спина болела, и она невольно все время воображала себя на этом столе, как она дрожит, покуда холодная склизкая палочка скользит по ее пораженному раком желудку или груди.

Как оно всегда случалось к обеду, пациенты начинали понемногу впадать в истерику.

– У вас что, совсем нет сердца? – воскликнула одна женщина, пытавшаяся уломать Вику пропустить ее мужа без очереди.

– Нам нужно успеть в час тридцать попасть к специалисту по печени. Если мы пропустим прием, они перенесут его на другой день, и придется приезжать заново. Вы хоть понимаете, что это такое для Питера – трястись два с половиной часа в машине?

Питер сидел здесь же, болезненно тощий, с желтоватой кожей и застывшей гримасой боли на лице, он был похож на привидение и явно совершенно не вникал в происходящее вокруг.

– Простите, мэм, но правила устанавливаю не я, – ответила Вика.

И тогда женщина вдруг разрыдалась и сквозь всхлипывания и икоту донеслось: “Я понимаю, что он должен выносить химию, облучение, но почему же он должен еще и в этих очередях мучиться, неужели хотя бы от этого его нельзя избавить? Ему осталось меньше года!”

Нет, от этого его избавить не могли. Когда Вика только начала работать в “Бинг Раскин”, Кристина объяснила ей, в чем необходимость очередей. В “Бинг Раскин” все устроено так, чтобы весь больничный аппарат работал максимально эффективно. У докторов и специалистов среднего звена потоком шли приемы, дорогостоящее оборудование не простаивало ни минуты. Интерны отрабатывали свои бесконечные смены. Точное количество персонала определялось показателями эффективности затрат. И если для их улучшения требовалась меньшая эффективность и более длительное ожидание для пациентов, значит, так тому и быть. Пациенты рассматривались не как важные клиенты, которых следует всячески обхаживать в интересах бизнеса, но как безликая масса ничтожных потребителей, которые должны быть благодарны за оказываемые услуги.

Вика тогда очень разозлилась на Кристину. Она только-только пришла в больницу и представляла себя частью команды, которая спасает жизни, помогает людям, а вовсе не делает деньги на их боли. Но чем дольше она работала в “Бинг Раскин”, тем больше понимала, что Кристина права. Через пару лет больница превратилась для Вики в гигантский химико-перерабатывающий завод, где на пациентов смотрят, как на химическое вещество, которое надо переработать максимально быстро и эффективно.

Как же хорошо было наконец вырваться на обеденный перерыв. Вика никогда не перекусывала в больничном кафетерии; ей было важно оказаться снаружи, пусть даже и на пятнадцать минут. Выйти на улицу, хотя весь квартал кишел скорыми, людьми на каталках, людьми в инвалидных креслах. На этот раз около отделения “скорой помощи” наблюдался какой-то странный ажиотаж. На въезде сгрудились фургоны новостных каналов и стояла небольшая толпа народу. Вика заметила Толика, сидевшего на ступеньке своего автомобиля, и направилась к нему. Он пил кофе из бумажного стаканчика и жевал пирожок с мясом.

– Хочешь пирожок, сестричка? – предложил он Вике. – Еще теплый. Купил на Брайтон-Бич в последнюю ездку.

– Что там творится? – спросила Вика, показывая на вход.

– Ты не слышала? Какой-то знаменитый актер умер сегодня утром. Во всех новостях говорят.

– Кто? – выкрикнула Вика.

– Иван Грэйл, – ответил Толик. – Кажется, так.

– Итан!

Вика схватила телефон и проверила новости. Там был некролог.

У Вики так затряслись руки, что она не смогла дочитать до конца. Только на прошлой неделе она видела Итана. Он сказал “до скорого”. Доктора давали ему год, и это было всего несколько месяцев назад. Он не был готов! Это нечестно!

– Ты его знала? – спросил Толик.

Вика кивнула, не в силах говорить.

– Сам-то я не большой любитель кино, – сообщил Толик. – Наташе с детьми нравится эта фигня, а я просто вырубаюсь посередине и все.

Вика снова кивнула и пошла прочь.

– Возьми пирожок! – крикнул вдогонку Толик.

Вика взяла пирожок и поспешила подальше от больницы в ближайшую кофейню. Заказала чашку чая и села за угловой столик.

Социальные сети гудели про смерть Итана. Твиттер и фейсбук пестрели фотографиями и видео с красивым жизнерадостным Итаном, покуда его истерзанное, измученное тело лежало в подвалах больничного морга.

Вике все это казалось оскорбительным. Но больше всего возмущало, как быстро некоторые поклонники присвоили себе его смерть. Коллеги делились новостями о скорых премьерах их с Итаном картин. Журналисты не упустили возможности выудить свои давнишние заметки об Итане. Обычные люди постили селфи с актером. Те, кому не повезло обзавестись фото, просто писали о своей оглушительной печали, всепоглощающей скорби, сокрушительном отчаянии. Да ладно! – подумала Вика. Он был всего лишь актером, которого вы пару раз в году видели в кино – вы не можете пребывать в таком отчаянии! А вот я его знала! Но хуже всего был здоровый портрет печальной немецкой овчарки с подписью: “Брунгильда, партнерша Итана по фильму, оплакивает его смерть”. Вика прикинула, кто же это известил Брунгильду? И как? Показали фотографию Итана Грэйла, а потом изорвали ее на клочки? Или использовали язык жестов? Вика слыхала, что его понимали некоторые обезьяны, но вот как обстоит дело с собаками? Если понимают, наверное, ей изобразили: “Прикинь, Брунгильда, твой старый друган Итан сыграл в ящик”. А собака ответила: “Вот черт. Грустно-то как”.