Кофе на утреннем небе - читать онлайн книгу. Автор: Ринат Валиуллин cтр.№ 77

печень – 200

зад – 550

пишите в личку, передам заказ хозяину быка».

Я грустно усмехнулся, это меня позабавило, впрочем, как и картинки из Африки. С одной стороны, было жаль быка, с другой – людей, которые так бесцеремонно разделали у себя на странице живого ещё на тот момент быка. Я позвонил Томасу:

– Спасибо за маски, хорошая акварель! Объявление вообще разобрало меня на детали, как того бедного быка.

– Ты представляешь моё состояние?

– После такого я бы разлюбил не только девушку, но даже шашлык. Шутка. Кто же тебя сейчас вдохновляет? Или ты на старых дрожжах?

– Как ни странно, жена.

– Первая?

– Да, она же последняя. Я рисую по памяти. Точнее у меня были кое-какие эскизы, как у художников, с той лишь разницей, что картинки эти я писал словами.

– Теперь я понимаю, почему и художники и писатели пользуются одним и тем же глаголом: писать.

– Заходи завтра, будет время, обсудим это, – улыбался я в трубку.

– Ты уже соскучился?

– Не то слово. За авансом заходи, – знал я, на что хорошо клевали писатели.

– Аванс – это дело хорошее. Зайду.

– Пообщаемся.

– Чувствую, у тебя нехватка общения, может, тебе надо больше выходить в народ?

– Я не могу на полтора года в Африку, как ты.

– А друзья где?

– По домам. Что-то не вдохновляет дружба. А может, я плохой друг. Звоню им всё реже, вижу их только на рыбалке. А сейчас мёртвый сезон. Кстати, ты там подругу себе не нашёл? Африканочку.

– Нет. И без них хорошо было.

– Без женщины разве может быть хорошо?

– Может, если ты её не любишь.

– Философ.

– Чай поставь, я завтра буду.

* * *

Волнение моё было не по теме, ни в русле событий ни в венах рек. Я снова алисил. Всё надуманное, она снова пыталась повлиять на меня, на отца, на время и главное – на себя, раз за разом убеждая собственные чувства в том, что они ошиблись. Я всё чаще разговаривал сам с собой. «Одиночеству тоже нужен собеседник», – успокаивал я себя. Скоро зашёл Томас.

– Ваше издательство! – поклонился он манерно и протянул мне свою руку. Он был свежевыглажен, свеж, щетинист и бодр. Скорее был больше похож на доктора, чем на писателя.

– Привет! Чай? Кофе? – пожали мы друг другу руки.

– Водки.

– Катя, принесите нам водки, – сказал я по селектору секретарше.

– Водки нет.

– Как нет, я же просил завести.

– Заводили, не прижилась.

– Я же пошутил, кофе достаточно, – улыбался Томас.

– Я тоже. Хорошо, тогда кофе, – поделил я две реплики между Катей и Томасом.

– Присаживайся, что ты стоишь? Спокойно поговорим.

– Может, мне хочется говорить беспокойно. Ты всё время тянешь меня в какой-то покой, в какое-то своё пенсионное болото, разве ты не понимаешь, что в покое что-то есть от покойника? Ты словно пыль на подоконнике, которая ляжет успокоившись и лежит, сколько её не слизывай. Ты всё время ссылаешься на дела, разве ты не понимаешь, что в конце концов все дела станут поделками? Часы-то тикают.

– Ты хочешь, чтобы я тоже поднялся? И тогда мы поговорим стоя, как деловые люди в бистро.

Глаза мои, вспомнив про обед, невольно посмотрели на часы на руке.

– Вот-вот, смотри внимательней. Они ходят, пока мы стоим на месте.

– Понимаю, на руках те же стрелки, что и на брюках, – абстрагировался я.

– Что-то взгляд у тебя сегодня талантливый очень. Изысканный какой-то.

– Я вообще грустный всегда.

– Да, ладно. С чего бы это?

– Извини, – не успел я ответить ему, так как зазвонил мой телефон. – Посмотри пока новости, – звонил мне бухгалтер, а это минут на двадцать. Пока он выводил необходимые цифры в сметах, я невольно поглядывал на Томаса, который листал недавно вышедшую книгу под его авторством, порою морщась, видимо, из-за неточностей, встреченных в тексте. На его лице было написано: «Здесь можно выразиться лучше, было бы». Телевизор лицо писателя не интересовал.

– Ну что там, интересного? – отпустил я бухгалтера и повесил трубку.

– Всё как обычно. Все хотят мира, но при этом готовятся к войне. Мне больше понравилось, что мужик упал с восьмого этажа: и голова цела, и ни царапины. Был мертвецки пьян, – сообщил мне новости о новостях, что передавали по ящику, Томас. Он всё слышал.

– Счастливый.

– Подсознательное – это то, что спасает сознание. Надо развивать в себе подсознательное.

– Как этот мужик?

– Нет, я столько не выпью. Текст надо будет подправить. Есть ошибки. Я посмотрю ещё, – закрыл он свою книжку и положил на стол, чтобы та его больше не касалась, по крайней мере, сейчас.

– Ну, ты перфекционист.

– Я нет, читатель – да.

* * *

– Салют, амиго! Как дела? – позвонил я своему старому товарищу, с которым ездили летом на рыбалку.

– Погода прекрасна, но всё равно чего-то не хватает.

– Как правило: ему – её, ей – его.

– Да. Ты всё знаешь.

– Может, тогда в бар сегодня?

– Я пас. Я устал пить, – ответил он мне.

– Пить?

– Жить.

– Что так?

«Вот и хорошо», – подумал я про себя. – «Весь вечер слушать по очередному кругу твои рассказы про армию утомительно. Пусть всё будет так, как ты не хочешь».

– Обстоятельства безвыходные, оттого что всё надоело.

– Как бы у меня ни обстояло, я без выходных не могу.

– Тебе легче.

– Ладно, скоро весна. Как обычно, в Карелию. Готовься, Вовчик.

– Да, весны не хватает. Я всегда готов. Рыбалка – это моё всё.

«Где же всегда, сегодня ни черта ты не готов». Нельзя со мной на автомате. Я представил его, пялящегося сейчас в экран, в график своей прибыли по шкале Форекса. Бездумно подставляет слова мне в ухо. Разве так можно? Вот так кончаются друзья, как вино в бокале. Они становятся сослуживцами, одноклассниками, приятелями, неизвестно кем ещё, но только не друзьями. Раньше я считал, что дружба – это то, что не кончается. Своего рода бутыль, из которой можно пить бесконечно, в любой момент, в любое время дня и ночи достанешь из буфета, нальёшь стопочку, опрокинешь, сразу тепло по всему телу и легче на душе. А тут какой-то густой ликер, рюмку которого я выковырял с трудом. Всё. Пусто. Осталась только бездушная стеклянная форма. Я положил трубку.