Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Хайнлайн cтр.№ 31

«Хорошо, – сказал он. – Я все улажу. Но только один раз. И впредь – чтобы пользовался изделиями „Веселые вдовушки“, пусть даже твоя милашка твердит, что беспокоиться не о чем. Или ты не нашел аптеку, в которой они продаются?»

Ну а потом дед заставил меня дать клятву и рассказал о Фонде Говарда и о той награде, которая ждет меня, если я женюсь на девице из их списка.

Вот и вышло, что, едва я получил от адвоката письмо на свой восемнадцатый день рождения, как вдруг отчаянно влюбился в одну из перечисленных в списке девушек. Мы поженились, нарожали детей, а потом она сменила меня на новую модель. Ты тоже небось от нее.

– Нет, сэр, я происхожу от вашей четвертой жены.

– От четвертой, да? Посмотрим… от Мег Харди?

– По-моему, она была у вас третьей. Я от Эвелин Фут.

– А, да! Хорошая была девушка. И пухленькая, и хорошенькая, и ласковая, а плодовита, как черепаха. А какой кулинар… Слова плохого ни разу не сказала. Таких теперь больше не делают. Лет на пятьдесят, наверно, помоложе меня, только этого не было заметно: я и седеть начал, когда мне уж стукнуло полтораста. И знала о моем возрасте: каждый из нас имел родословную с указанием даты рождения. Спасибо тебе, сынок, что напомнил мне об Эвелин, – она восстановила во мне веру в женский пол, когда я ее уже почти потерял. А что еще сохранилось о ней в архивах?

– То, что вы были ее вторым мужем и от вас она имела семерых детей.

– Жаль. А я надеялся, что найдется и фото. Хорошенькая была, улыбчивая. Когда мы познакомились, она была замужем за одним из моих кузенов, за Джонсоном, мы с ним вели общее дело. По субботам мы с кузеном, Мег и Эвелин собирались за пивом и пиноклем ^[27]. А потом мы поменялись – законным путем, через суд, когда Мег решила, что ей больше нравится Джек… да, Джеком его звали… И Эвелин не возражала. Не только на бизнесе – на нашем пинокле это не отразилось. Сынок, одно из главных достоинств Семейств Говарда в том и состоит, что мы исцелились от ядовитого порока ревности за многие поколения до того, как это сделала вся наша раса. Пришлось – при таком-то положении дел. А у тебя ее стерео не найдется? Может быть, голограммы? Как раз тогда, кажется, Фонд начал делать снимки для брачных контрактов.

– Посмотрю, – пообещал я. И тут мне пришла в голову блестящая идея. – Лазарус, как все мы знаем, в Семействах время от времени повторяются одни и те же физические типы. Я запрошу в архивах список женщин, происходящих от Эвелин Фут и проживающих на Секундусе. Есть достаточно большая вероятность того, что среди них может оказаться двойняшка Эвелин – вплоть до улыбки и доброго характера. И тогда… если вы согласитесь на полное омоложение – не сомневаюсь, что она не менее Иштар будет согласна на любые: договорные или…

Старейший отмахнулся:

– Айра, я ведь сказал – нечто новое. Назад не вернешься. Конечно, ты в состоянии подыскать девицу, которая до десятого знака будет похожа на Эвелин, такую, какой я ее помню. Но все равно не хватит одной важной вещи. Моей молодости.

– Но если вы закончите омоложение…

– Ой, заткнись! Вы можете дать мне новые почки, новую печень и новое сердце. Вы можете смыть оставленную возрастом ржавчину с моих мозгов и, воспользовавшись тканями клона, возместить утраченное… Вы можете дать мне совершенно новенькое клонированное тело. Но вам никогда не сделать меня прежним наивным юнцом, находившим невинные удовольствия в пиве, пинокле и обществе толстушки-жены. Меня с ним будет объединять лишь общая память – да и той будет немного. Забудь об этом.

Я спокойно сказал:

– Предок, желаете ли вы снова жениться на Эвелин Фут или нет, вам, как и мне, известно – я ведь тоже не раз проходил эту процедуру, – что по окончании полной программы восстанавливается не только телесный механизм, но и желание жить.

Лазарус Лонг выглядел недовольным.

– Ах, конечно. Излечивает от всего, кроме скуки. Черт побери, мальчик, какое ты имел право вмешиваться в мою карму? – Он вздохнул. – Но я тоже не могу тут болтаться в подвешенном состоянии. Скажи им, чтобы продолжали свое дело.

Это застало меня врасплох.

– Я могу зафиксировать это, сэр?

– Ты слышал, что я сказал. Но я не отпускаю тебя с крючка. Тебе по-прежнему придется являться ко мне и выслушивать мои откровения до тех пор, пока омоложение не исцелит меня от подобного ребячества… кроме того, не забывай про свои исследования. Ты должен отыскать нечто действительно новое.

– Согласен, сэр, и на то и на другое – я дал обещание. Один момент – скажу компьютеру.

– Машина уже слышала обо всем от меня. Разве не так? – Лазарус помолчал. – Имя-то у нее есть? Неужели не дали?

– О, конечно. Нельзя же столько лет без него обходиться – хотя это просто чудачество…

– Не чудачество, Айра. Машины – как люди, поскольку сотворены по нашему подобию. Им присущи наши достоинства и недостатки – только в увеличенной форме.

– Специально я не придумывал имени, Лазарус, – но зовут ее Минервой. С глазу на глаз я кличу ее Занудой – потому что одна из ее обязанностей напоминать мне о том, что я предпочел бы выкинуть из головы. Минерва для меня как человек – ближе любой из моих жен. Нет, она еще не зарегистрировала ваше решение, пока просто поместила его во временную память. Минерва!

– Si, Айра.

– Будь добра, говори по-английски. Старейший решил пройти полную антигерию. Внеси эти данные в постоянную память, передай в архивы и клинику омоложения Говарда для исполнения.

– Выполнено, мистер Везерел. Мои поздравления. И вам, Старейший, тоже. Живите сколько хотите и любите, пока живы.

Лазарус вдруг заинтересовался машиной, что не удивило меня, поскольку за столетие нашей «совместной жизни» Минерва то и дело давала мне поводы для удивления.

– Спасибо, Минерва. Но ты поразила меня, детка. Кто ж теперь говорит о любви, этом главном пороке нынешнего столетия? Как случилось, что ты предлагаешь мне вспомнить сие древнее чувство?

– Это показалось мне уместным, Старейший. Или я ошиблась?

– Нет, вовсе нет. И зови меня Лазарусом. Но скажи, что тебе известно о любви. Что есть любовь?

– На классическом английском, Лазарус, на ваш второй вопрос можно ответить многими способами; на галактическом он не имеет прямого ответа. Следует ли отключить все определения, где глагол «любить» эквивалентен глаголу «нравиться»?

– Конечно. Речь не о том, что я «люблю» яблочный пирог или музыку. Я имею в виду любовь в старинном ее доброжелательном смысле.

– Согласна, Лазарус. Тогда остающееся можно подразделить на две категории: «эрос» и «агапэ» – и определить каждую самостоятельно. Я не могу познать «эрос» на собственном опыте, поскольку не обладаю телом и необходимой для этого биохимией. Посему могу предложить либо общие определения, выраженные в словах, либо количественные обобщения статистических данных. Но в обоих случаях я не сумею проверить свои утверждения, поскольку не наделена полом.