Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Хайнлайн cтр.№ 134

Как сказал Джастин, статистически они почти не заметны, но в плане качества их значение огромно. Отрубите голову цыпленку, и он умрет не сразу, а будет бегать, причем поначалу более прытко. Но недолго… Побегает и умирает.

Космические путешествия отрубили Земле голову. В течение двух тысяч лет эмигрировали ее лучшие умы. А безголовая тушка бьет крыльями, но это бесполезно – она скоро умрет. Очень скоро, я полагаю. Но я не ощущаю себя виновным, потому что не вижу греха в том, что спасутся те, кто умнее, ведь поступь смерти была слышна на Земле еще в двадцатом столетии по земному счету, когда я был молодым человеком, а космические путешествия только начинались и еще не были межзвездными. Больше двух столетий ушло на то, чтобы все закрутилось. Первую миграцию говардианцев можно не считать; она была спонтанной и осуществлялась не лучшими умами.

Большее значение имели последующие миграции Семейств на Секундус. Они позволили избавиться от тупиц. Но гораздо важней – миграции неговардианцев. Я часто гадал, что было бы, если бы миграция из Китая не носила политический характер. Те немногие китайцы, которые добрались до звезд, всегда оказывались среди победителей. Полагаю, что в среднем жители этой страны куда умнее других обитателей Земли.

Разрез глаз и цвет кожи сегодня ничего не значат, как по сути дела не значили и прежде. Среди первых говардианцев числится Роберт К. М. Ли из Ричмонда, Вирджиния. Никто не знает его полное имя?

– Я знаю, – сказал я.

– Конечно ты знаешь, Джастин, поэтому помолчи. То же самое относится и к тебе, Афина. Кто еще? – Никто не ответил, и Лазарус продолжил: – При рождении ему дали имя Ли Чжоу Мо. Он появился на свет в Сингапуре, родители его перебрались туда из Кантона, что в Китае. Среди летевших на «Новом фронтире» как математик он уступал только Энди Либби.

– Боже! – проговорила Гамадриада. – А я принадлежу к числу его потомков и даже не знаю, что он был великим математиком.

– А ты знала, что он китаец?

– Лазарус, я не знаю, что такое «китаец». Я не очень-то знакома с земной историей. Это относится к религии? Что-то вроде «еврея»?

– Не совсем так, дорогая. Главное то, что теперь это ничего не значит. Как теперь лишь немногие знают, что знаменитый Заккур Барстоу, мой партнер по преступлению, на четверть был негром, и никого это больше не волнует. А слово «негр» тебе что-нибудь говорит, Гама? Оно не относится к религии.

– Это значит «черный», и я прихожу к заключению, что кто-то из его дедов или бабок был родом из Африки.

– Вот что получается, если судить поверхностно. Оба деда Зака – мулаты, родом из Лос-Анджелеса, города на моей родине. Поскольку наши линии перемешались достаточно давно, не исключено, что в любом из вас течет африканская кровь. Статистически это эквивалентно утверждению, что любой из вас происходит от Карла Великого. Но я зашел слишком далеко, пора выбирать новую «затравку» и нового респондента. Космические путешествия погубили старую Землю – вот одна точка зрения. По большому счету оборотная сторона медали и счастливее, и важнее: это улучшило породу. Возможно, даже спасло ее, но уж улучшило вне сомнения. Теперь порода Homo Sapiens не только сделалась более многочисленной, чем на Земле; это животное поумнело и во всех поддающихся измерению аспектах действует эффективнее. Итак, респондент умолкает, можете продолжать. Лази, перестань щекотать меня. Отправляйся к Галахаду, пусть он даст передохнуть Минерве.

– Лазарус, – проговорила Иштар, – еще один только ответ, пожалуйста. Ваша фраза о говардианцах заставила меня удивиться. Вы выделили интеллект. А разве способность к долгожительству не важнее?

С удивлением я увидел, как старейший из людей нахмурился, размышляя, и не торопился с ответом. Наверное, вопрос этот мучил его по крайней мере еще тысячу лет назад. Я попытался угадать ответ, но не смог.

– Иштар, единственный ответ на твой вопрос – сразу и «да» и «нет», то есть я попросту не могу ответить простыми словами, хотя ответ для меня предельно ясен и известен уже много веков. Но вот часть истины: давным-давно кое-кто из маложивущих доказал мне, что в сущности наша жизнь не длиннее. – Лазарус посмотрел на Минерву, она ответила ему грустным взглядом. – Потому что все мы живем в «сейчас». Она… он – не будем подтверждать ошибку Георга Кантора, исказившего долиббианскую математику, – так вот, он постулировал существование достоверной и объективной истины: каждая личность проживает свою жизнь в «сейчас» независимо от того, сколькими годами она измеряется.

Но у истины есть и другая сторона. Жизнь кажется слишком долгой, когда человек теряет возможность наслаждаться ею. Вы помните то время, когда я не был способен наслаждаться жизнью и хотел покончить с нею счеты? Ваше искусство и плутовство – дорогая, не надо краснеть – изменили меня, и я снова с удовольствием живу. Я никогда не говорил вам, что даже первого омоложения я ждал, опасаясь, что тело мое станет юным, а дух останется прежним. И не надо убеждать меня, что слово «душа» ничего не означает. Да, смысл его нельзя определить, но мне оно кое о чем говорит.

Но это еще не вся правда, и я попытаюсь вам все растолковать. Долгая жизнь может казаться бременем, но она благословенна. Она дает вам достаточно времени, чтобы учиться, достаточно времени, чтобы думать, достаточно времени, чтобы не спешить и достаточно времени для любви.

Ну хватит о серьезном. Галахад, выбирай легкую тему, а ты, Джастин, расставляй ловушки; сегодня я говорил достаточно долго. Иштар, моя дорогая, мне так нравится твое очаровательное стройное тело. Ляг и дай мне накачать тебя бренди; я хочу, чтобы ты хорошенько расслабилась перед тем, что я намереваюсь с тобой сделать.

Она с готовностью перебралась к Лазарусу, отпустив Айре по пути поцелуй как обещание, что и ему перепадет, затем мягко, но уверенно сказала нашему предку:

– Наш любимый, я и без бренди готова подчиниться любым твоим желаниям.

– Это анестезия, мама Иштар. Я хочу продемонстрировать тебе кое-какие штучки, которым меня научила Большая Анна. С тех пор я так и не рискнул опробовать их. Возможно, ты не доживешь до следующего утра. Не боишься?

Иштар лениво и блаженно улыбнулась.

– Ах, ужасно боюсь.

Галахад прикрыл рот Ляпис Лазулии ладонью; она куснула его.

– Прекрати, Лаз. Пусть все видят, должно быть, это что-то новенькое.

На следующее утро я не спешил просыпаться, валялся в постели и заново переживал вакханалию в честь моего приезда. Я лежал в просторной кровати в комнате на первом этаже. После того как вечеринка переместилась в постели, стена, открытая в сад, так и осталась открытой. Я никого не слышал, хотя, насколько я помнил, Тамара и Айра оставались со мной. Или Айра посетил нас потом?

Не важно, все они перебывали у меня, прежде чем Афина убаюкала нас. Я смутно припоминал, что в какой-то момент на этой огромной кровати нас было шестеро или семеро, считая Тамару и меня. Или нет, Тамара уходила ненадолго, оставив меня на попечении разговорчивых близнецов, которые тогда почти утихомирились. Они говорили, что если я хочу стать членом семьи, то мне совсем не обязательно жениться на них – они долгое время будут вне игры, потому что они собираются в пираты, как только чуть-чуть подрастут, но будут половину времени проводить на планете, а потом откроют бордель, а рядом игорный дом… Не забегу ли я к ним туда в гости?