Меня зовут Гоша: история сироты - читать онлайн книгу. Автор: Диана Машкова, Георгий Гынжу cтр.№ 24

Сережа пришел к нам еще в пятом классе. У него была сестра Катя, они вместе прибыли. Поначалу Сережа был тихоней. Он пришел перед обедом, и его посадили за мой стол. Сидел, такой, не знал, куда ему спрятаться. А Софья Николаевна – вот умела она утешить, ничего не скажешь – успокаивала его:

– Сереж, не бойся, тебя тут бить не будут!

Он еще больше испугался, сжался в комок. А она продолжает:

– Смотри, какие мальчики рядом с тобой хорошие!

Я сижу, все это слушаю и давлюсь от смеха. Но сам поддакиваю:

– Да, Сереж, тут никто никого не бьет. Все нормально!

А он сидит, мнется и сказать ничего не может.

Мы его сразу не приняли, потому что он фуууу какой-то был. И первый его день в баторе мы до сих пор вспоминаем, постоянно ржем над этим. После обеда мы все пошли в групповую, и наша питалка спрашивает:

– Сереж, ты умеешь рисовать?

– Как бы да, но вообще нет, – он стоит, резину тянет, а ответить нормально не может.

– Сереж, я тебя спросила прямо, ты умеешь рисовать?

– Ну, могу попробовать, – он кивнул.

– Тогда… – питалка оживилась, – скоро день рождения детского дома, надо открытку нарисовать. Можешь набросок сделать?

– Давайте попробую.

Взял он лист А4, сел в углу, что-то там пыхтел, пыхтел, потом подходит к воспитателю.

– Софья Николаевна, закройте глаза!

– Сереж, давай вот без этого.

– Ну, Софья Николаевна, ну закройте глаза!

– Ладно.

Она закрыла глаза, открывает, и он показывает ей свой листок, на котором красуются самые настоящие каракули – какой-то детский рисунок, избушка на курьих ножках. В детсаду и то круче рисуют. Написан номер нашего батора, и вокруг какие-то человечки кривые прыгают. Софья Николаевна как начала закатываться.

– Сереж, – еле выговорила сквозь смех, – иди уже отсюда!

Показывает этот листок нам, и мы начинаем всей группой ржать как подорванные. Там такое извращение! Художник нашелся.

– Вот зачем ты говорил, что умеешь рисовать? – Софья Николаевна все еще задыхалась от смеха. – Ой! Всех уморил. Сережа, все, иди отдыхай!

И потом она еще долго не могла успокоиться, смеялась и смеялась. А он стоял красный как рак и понимал, что ему здесь капец.

Сережа у нас белой вороной так и остался. Несмотря на то что пытался влиться, шуточки какие-то дешевые все время вставлял. Но с ним нельзя было долго разговаривать – ужасно занудная речь. Говорил медленно, полухныкающим таким капризным голосом. Фу, ненавижу! В общем, мы его невзлюбили, и все. Но он на наши провокации не поддавался, как-то держался, поэтому драк с ним и не было. Он все верил, что его кровная мама домой заберет, из года в год ее ждал. А она так и не забрала. Сейчас он уже выпустился, заканчивает колледж, учится на машиниста. Давно об этом мечтал. У него даже есть девушка – кто бы мне сказал тогда, что у Сереги может быть девушка! – и он играет ей на гитаре. Выкарабкался.

Иван попал в детский дом из кровной семьи, он, как и все, кто к нам приходил, прошел через приют. Там такая была история – я не очень в нее верю, но он сам мне ее рассказывал – у них сначала была нормальная семья. Никто не пил, не сидел на наркотиках. Они жили впятером – мама, папа, он с сестрой и еще одна девочка, кажется, дочь отца от предыдущего брака. Я, честно говоря, толком так и не понял – он им был родной отец или отчим. Возможно, что отчим. Заботился он только о другой девочке, своей дочери – покупал ей игрушки, сладости. А Ване и его сестре – ничего. К тому же начал их бить, постоянно, каждый день. В итоге сестра, она была старше, не выдержала такой жизни и пошла в полицию. Пожаловалась там на то, что их избивают, ей сказали: «Пиши заявление». А потом к ним в дом приехала опека, и детей забрали в приют, распределили по разным детским домам. Так защитили от отчима, который их лупил. Вот Иван и попал к нам. Его сестру отправили куда-то в другое место. А эту девочку, которая была родной дочерью отчима, тоже куда-то еще, в третье место. Я не знаю, почему так получилось. Почему всех детей разделили. Иван этого тоже не мог объяснить. И по какой причине мать за них не боролась, тоже неизвестно. Но вот вышло, как вышло. И до середины одиннадцатого класса Ваня так и жил с нами в детском доме. А потом сел в тюрьму.

Он на улице тетку ограбил, отобрал у нее сумку. При этом угрожал ей пневматическим пистолетом: «Отдай, иначе выстрелю!» Сумку она ему отдала, и на камере видеонаблюдения домофона, который висел у подъезда, осталась запись. Менты записи посмотрели, пробили по базе. Оказалось – Иван. Так его и посадили. С ним в тот момент был его друг, Толя, который попытался взять всю вину на себя. Строил из себя героя: «Посадите меня, друга моего не трогайте». Хотя отнимал сумку и угрожал пистолетом Иван. Но Толе за то, что много выпендривался, дали несколько лет условно. А Ваню посадили как положено. Уже два года прошло, а он до сих пор сидит.

Ваня всегда был буйным. Армянская кровь. Мы с ним в баторе не на жизнь, а на смерть дрались. У него словно шоры падали, находила волна безумия, и он начинал всех, кто рядом, зверски мочить. Я из-за него то и дело ходил с жуткими фингалами или с расквашенным носом. Постоянно орал на него: «Ты вообще понимаешь, что ты творишь?!» Однажды я тоже вышел из себя и замахнулся на него железным шариком. Вот тогда впервые он пришел в себя моментально, а я увидел в его глазах страх.

– Пожалуйста, не надо! – заскулил он. – Не бросай!

– Иди на хуй, с-с-сука, – я пришел в себя и отпустил руку, – я такого не буду делать. Потому что я не такой монстр, как ты.

И тут он опять впал в свое бешеное состояние, а я в очередной раз дал ему себя побить. Но тогда я подумал, что он в ту минуту запустил бумеранг, который к нему обязательно когда-то вернется. Так и получилось – он вернулся. Иван за решеткой.

Когда мне сообщили, что он сел, я, честно говоря, только выдохнул с облегчением. Все-таки бумеранг существует: зло возвращается к тому, кто его запустил. Мне Ивана не было жалко. Он с самого начала был для нас чужим. Да, мы разговаривали, иногда были даже трогательные беседы, он рассказывал о своей семье, но по-настоящему наша компашка к себе его не подпускала. Он пришел из другого мира и не был одним из нас.

Но все-таки иногда мы с ним вместе чудили. Был такой смешной эпизод – мы с ним ходили на фабрику тортов «У Палыча», хотели торты там своровать. Это была идея Ивана.

– У нас недалеко от дома есть фабрика тортов, – рассказал он. – Сгоняем за тортиком? Заодно к моей бабушке в гости зайдем.

– Го!

Я, конечно, не стал отказываться. В то время мы уже втихаря удирали из детского дома – потом расскажу, как это происходило – и свободно перемещались по городу.

И вот мы пошли к его бабушке, попили там чайку, шмыры-пыры. Потом отправились на эту фабрику – перелезли через забор. Зима тогда была, снега навалило по колено. Еле-еле пробрались. А там во дворе как раз разгружали фургон. И вот пока рабочие что-то заносили, мы быстренько заскочили в этот фургон, достали оттуда каждый по коробке торта, спрыгнули и опять побежали к забору. Торопились – и проваливались в эти сугробы по пояс. Такой адреналин был у нас – ух! Быстрее добежать, чтобы нас не спалили. Добежали. Перелезли за забор, ушли подальше в лес и стали эти коробки открывать. Сначала никак не могли их открыть. Потом нашли какой-то ржавый лом, которым дворники кололи лед. И с его помощью кое-как расковыряли. Открываем коробку, а там пластиковые поддоны для тортов! Полная коробка гребаных белых поддонов. Шикаперно! Я так и не понял, на фига мы это сделали. Сами не знали, то ли ржать, то ли плакать. До того бестолково облажались. Но зато получили офигенный адреналинчик.