Капитаны в законе - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Елманов cтр.№ 43

– Ты умеешь ждать. Это хорошо. И ты умен – это я заметил еще вчера. Хотя ты и молод, тебя уже можно звать Булан-бильге . Значит, ты поймешь и то, что я тебе скажу и даже то, о чем… промолчу. Думаю, ты не раз слышал, что все монголы произошли от Алан-Гоа и Буртэ-Чино – лани и волка. Но когда людей стало много, они разделились на рода. Великий потрясатель вселенной Чингисхан принадлежал к племени борджигинов, что значит «синеглазые».

Он внимательно покосился на Улана. Тот продолжал невозмутимо молчать. Старик довольно кивнул и продолжил:

– Я не застал в живых его внука Бату-хана, но мой дед говорил, что именно в него, Бату-хана, переселился дух его великого деда. У самого Бату было много жен, много детей и еще больше внуков, а среди них самым храбрым и достойным считали Менгу-Тимура. И когда умер не имевший сыновей Берке-хан, на курултае не спорили, кого поднять на белой кошме. Менгу-Тимур был настоящий батыр и тоже имел много жен и много детей. Но правящие чингизиды уже забыли, что такое родство. Когда один из сыновей Менгу-Тимура по имени Тохта взял власть в свои руки, он поступил худо – начал убивать своих родных братьев, чтобы никто не смог помешать его сыну Искеру править после его смерти. Тогда погибли многие братья Тохты: Тогрул, Балаган, Кадан, Кутуган и прочие. Но он забыл, что все в воле высокого неба и, как бы ни стремится человек изменить предначертанное судьбой, свершится воля Тенгре. Так и случилось, ибо когда Искер уже сидел на белой кошме, к нему приехал сын Тогрула Узбек, дабы разделить со своим двоюродным братом скорбь утраты. Когда он вышел из его юрты, Искер остался лежать в ней с перерезанным горлом, ибо Тенгре в мудрости и справедливости своей разрешил сыну отомстить за смерть отца.

Но вместо того, чтобы вознести хвалу Высокому небу, позволившему ему сесть на белую кошму, Узбек, подобно шелудивому псу, жадно лижущему свою блевотину, низверг Тенгре, надругавшись над ним, и повелел всем кланяться Аллаху. А ведь еще Чингис-хан в своей Ясе наказывал детям не трогать души людей, ибо каждая верит в то, что ей ближе, и надо довольствоваться тем, что они подчиняются ему телом.

Истинно верившие в Тенгре пытались противиться неслыханному и говорили Узбеку: «Ты ожидай от нас покорности и повиновения, а какое тебе дело до нашей веры? Мы не хотим нарушать великую Ясу, завещанную нам твоим великим предком Чингисханом и не желаем переходить в веру арабов». Но Узбек оставался непреклонен, и тогда пролилась большая кровь, ибо новый хан не щадил никого и был безжалостен к противящимся его воле. И он не смотрел, кто перед ним, – простой воин или именитый темник.

– А если это был чингизид? – не удержался от вопроса Улан.

– С ними он обходился суровее всего. Только в одном Сарае-Берке и всего за день от сабель полегло не меньше трех десятков чингизидов. Всего же, как я слышал, их погибло больше сотни, ибо Узбек видел, в чем ошибся хан Тохта. Тот убивал своих братьев, но не трогал их детей – своих племянников. Это и сгубило его сына. А потому Узбек повелел вырезать всех: и отцов, и сыновей, и даже внуков.

Старик вновь испытующе покосился на молчавшего Улана, продолжавшего недоуменно гадать, к чему эти длинные отступления. Однако Тукан чего-то ждал и Улан неторопливо сказал:

– Я не верю в Аллаха. И хотя я и жил на Руси, креста у меня на груди тоже нет.

Похоже, именно это старик и хотел услышать, поскольку неприметная улыбка скользнула по его лицу и он, удовлетворенно кивнув, небрежно заметил:

– И ты прав. Конечно, сам хан, как и прочие, волен в выборе своей веры. Были и раньше те, кто, не принуждая никого следовать его примеру, отвергал Тенгре во имя Христа или Аллаха. Но истинный чингизид молится самому сильному богу. А самый сильный бог – Тенгре, ибо мы с его помощью всегда били и веривших в Аллаха, и кланявшихся Христу. Синеглазый Кара-Темир, младший сын Менгу-Тимура, тоже верил в Тенгре. Твой отец был истинным чингизидом.

Улан вздрогнул от неожиданности. Неизменное хладнокровие и сдержанность спасовали перед столь закрученным сюжетом, и у Улана помимо воли вырвалось:

– Мой отец?!

– Ты не можешь его помнить, ибо никогда не видел. Это случилось во времена Тохты. Кара-Темир сильно беспокоился за твою мать Айгуль – лунный цветок. Поэтому, когда ей пришла пора рожать, он задержался с летней откочевкой и в ауле помимо него осталось всего три десятка нукеров. Айгуль хотела девочку и даже приготовила ей имя. Она решила назвать ее именем нашей общей прародительницы Алан-Гоа – Ланью. Дать имя родившемуся мальчику – право отца. Но Кара-Темир столь сильно любил ее, что решил утешить ненаглядную и сказал: «Пускай у нас не родилась лань, зато вместо нее великий Тенгре подарил нам оленя ». А на второй день на аул напали люди Тохты.

– Ты же говорил, что он убивал лишь братьев, а их детей не трогал.

– Обычно так и случалось. Но когда человек неудачно падает на охоте с коня, можно сослаться на волю Тенгре, и когда он, выпив кумыса, умирает от резей в животе, тоже. Но Кара-Темира любили все и его слуги были по настоящему преданы ему. Потому он не мог случайно упасть с коня или умереть, выпив кумыса. И чтобы потом никто не сказал, будто с братом расправился великий хан, следовало убить всех. Тогда Кара-Темир отправил один десяток нукеров на прорыв вместе с Айгуль, державшей на руках родившегося накануне Булата, а сам принял неравный бой.

– Ты так рассказываешь, будто тоже в ту пору находился с ним, – заметил Улан.

– Я был одним из трех десятников, – пояснил старик, – и именно мне и моим людям Кара-Темир доверил спасение Айгуль и маленького сына. Мы уходили на полночь в сторону Руси, ибо иного пути не имелось. Погоня настигла нас после полудня. Когда я заметил ее, то велел троим вместе с матерью и сыном уходить дальше, а сам вместе с оставшимися принял бой. Мы задержали убийц ненадолго, но успели сделать главное: еще на подходе мы лишили их чуть ли не всех заводных коней. Да и когда дрались, старались в первую очередь подранить лошадей. Я уцелел случайно. Наверное, они решили, что я тоже мертвый и потому не стали добивать. Но свое дело мы сделали – они не стали преследовать дальше. Когда я поднял голову, то увидел их возвращение обратно.

– А почему ты решил, что я – это он?

– Первое – твой возраст. Ты сам сказал, что тебе двадцать восемь лет, а Булат родился как раз в год Тигра , – и старик неторопливо загнул указательный палец.

Улан завороженно смотрел на заскорузлую мозолистую руку, на которой один за другим продолжали загибаться коричневые от вечного загара пальцы.

Средний из-за имени. По мнению Тукума оставшиеся с ним нукеры немного укоротили его, чтоб посильнее запутать следы или оно само слегка исказилось со временем.

Следующим был безымянный. Дескать, неизвестно, от кого из нукеров, оставшихся с Буланом, он услыхал, что и мать его отца и его собственная мать из рода ойратов, но это так и есть на самом деле.

И наконец цвет глаз Улана. Среди степняков синеглазые – большая редкость. Даже в роду Чингисхана они рождаются не часто. У Менгу-Тимура изо всех сыновей синеглазым был один Кара-Темир. Зато именно в таких возрождается дух Потрясателя Вселенной.