Француженка по соседству - читать онлайн книгу. Автор: Лекси Эллиотт cтр.№ 75

– Кто? – спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. Мне кажется, я знаю, кто меня спас. Но момент упущен. Том качает головой:

– Как бы то ни было, я сразу позвонил Ларе, поскольку знал, что у нее есть ключ, а она позвонила Модану, – Том кивком указывает на француза. Похоже, между ними имеется некое мужское взаимопонимание, которое я сразу не заметила. – Они оба тотчас помчались к тебе домой, нашли тебя и вызвали «Скорую». Я приехал через десять минут после них, а через несколько минут после меня…

– Погоди, – внезапно говорю я. Мой затуманенный мозг напомнил мне, что я должна сказать что-то важное. – Модан, Северин убила Каро. Она сидела в «Ягуаре», принимала кокаин. Она отправилась на автовокзал, чтобы изобразить Северин. Она нарочно замотала голову шарфом, чтобы никто не понял, что она блондинка. – Модан пристально смотрит на меня и уже подвигает к моей кровати стул. – Вы должны поверить мне.

Полицейский серьезно кивает:

– В таком случае вы должны рассказать мне все.

– Но только не сейчас, – резко возражает доктор Пейдж. – Как я уже сказала…

– Очнулась!

Это в палату врывается Лара. Настроение тотчас взмывает вверх, несмотря на слезы, которые слышатся в ее смехе. Передо мной вновь солнышко-Лара, которая повсюду носит с собой это свое качество. Лара – это Лара. Том – это Том. Правда, пока не понятно, что представляет собой Модан, но время – это лента, и она тянется вдаль передо мной. Так что это я еще наверняка сумею выяснить.

Моя голова цела, но в ней есть трещины. Трещины в моей памяти, трещины в понимании того, что случилось, трещины в опыте времени. Трещины. Одни вещи кровоточат сквозь них, другие спешат ускользнуть прочь. В отдельные моменты в одну из них бесшумно прокрадывается хитрый зверь усталости, чтобы запрыгнуть мне на плечи и, впившись в них когтями, повалить меня на пол. Последующие несколько дней состоят из редких периодов бодрствования, резко сменяющихся забытьем, таким глубоким и полным, что мне делается страшно, но я бессильна ему противостоять.

Иногда в светлые промежутки со мной беседует полиция. Не берусь утверждать, сколько раз. Похоже, всем заправляет Модан, хотя внешне он постоянно оказывает знаки уважения как будто высеченному из гранита местному полицейскому (похоже, в Британии полицейских добывают в каменоломнях?), к лицу которого намертво приклеена маска сомнения. Мне остается лишь надеяться, что это просто профессиональная привычка и мой случай здесь ни при чем. Под моим случаем я имею в виду попытку Каро отравить меня. Никто не говорит со мной о том, что Каро убила Северин, что, если честно, мне не совсем понятно и чему у меня нет логического объяснения. Модан и его британские коллеги приходят побеседовать со мной, затем уходят и возвращаются снова. Или же это я ухожу и возвращаюсь…

Лара тоже приходит, приносит журналы, которые я не могу читать, потому что слова ползают по странице. Она также приносит шоколад, виноград, цветы – и себя. Я получаю полный отчет о моем выздоровлении. Лара рисует картину, на переднем плане которой, сияя, стоит Модан. Я же невольно думаю о том, что моя несостоявшаяся смерть возродила к жизни их отношения.

– Если честно, – говорит Лара голосом, исполненным восхищения, – он просто гений. Я была в полной растерянности; он же точно знал, что нужно делать. Честное слово, тебе следовало там быть.

– Вообще-то я там была, – шутливо напоминаю ей я.

Ее лицо тотчас делается серьезным:

– Господи, знаю, знаю… Ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду.

– Извини. – Полная раскаяния, я беру ее за руку, и мы улыбаемся друг дружке; впрочем, ее улыбка довольно кислая. – А что потом? Модан?

Лара краснеет.

– Как только жизнь твоя оказалась вне опасности, он отвез меня домой. Было часов шесть утра. Он купил круассанов в булочной на углу… ну, ты знаешь, по соседству с моим домом? Она открывается рано… В общем, мы с ним съели круассаны, и он уложил меня в постель, а сам собрался уйти. Но я не хотела оставаться одна, и тогда он тоже остался. Но между нами ничего не было, ну, ты понимаешь, он просто заботился обо мне, ну и… с тех пор мы вместе. – В ее глаза и голос вернулось веселое головокружение. Лара как будто вся светится изнутри. – Он хочет подать прошение о переводе в отдел международных связей здесь, в Лондоне. Это что-то вроде Интерпола, насколько я понимаю. Он давно уже подумывал об этом, а теперь, по его словам, там открывается вакансия… Ладно, сейчас не об этом, – многозначительно добавляет она. – Скажи лучше, как там у вас с Томом?

Я чувствую, что краснею. Том где-то здесь, выскочил принести для Лары кофе. Том здесь. Том почти всегда здесь. Вчера я даже спросила у него, не ушел ли он с работы. На что Том мягко ответил, что сегодня – то есть вчера – воскресенье. Это значит, что сегодня понедельник. (Ведь так? Ну да, конечно, понедельник.) Но он по-прежнему здесь. Держит меня за руку, время от времени целует мои (все еще не мытые) волосы. Но мы с ним ни разу не говорили о том, что это значит. На мое счастье, не нужно отвечать на вопрос Лары, потому что Том возвращается, вооруженный тремя стаканчиками кофе, хотя мы все прекрасно знаем, что я усну, так и не допив свой.

Наконец ко мне приходят Модан и британский полицейский. Оба, как никогда, серьезны. Они еще не успели открыть рта, как я, несмотря на свою черепно-мозговую травму, уже догадалась, что это значит.

– Вы не станете предъявлять ей обвинения, – говорю я, хотя они еще даже не успели сесть. Сама я сижу в постели в отдельной палате. (Слава богу, учреждая собственную фирму, я не стала экономить на больничной страховке.) Том сидит на стуле рядом с моей кроватью, лениво перелистывая спортивный раздел газеты. Увидев, что входит Модан, он встает и по-мужски, но сердечно обнимает его. Я постоянно хочу спросить его об этом и постоянно забываю. Еще одна вещь, которая постоянно проскальзывает в трещину.

– Верно, – изрекает констебль Стоун. Вообще-то его фамилия не Стоун, и он не констебль, а скорее всего следователь, но эти детали для меня не важны. – Не станем. – Он разводит руками, но в его исполнении этот жест резкий, грубый, ему не хватает элегантности Модана. Затем подтягивает брюки, устраивается на стуле и, опершись локтями о колени, подается вперед. Его огромная голова с короткой рыжеватой щетиной напоминает мне голову приготовившегося к атаке быка. Чтобы такому мощному черепу треснуть, одного моря белого кафеля явно будет мало.

Модан остается стоять, как будто затем, чтобы еще сильнее подчеркнуть разницу между ними: коренастый британец и длинный, тощий француз. Один резок и прямолинеен, второй – обманчиво обаятелен. Что ж, весьма эффективное сочетание.

– Дело в том, что все сводится к «он-сказал-она-сказала». – Может, все-таки «она-сказала-она-сказала»? Но он говорит дальше, и я должна сосредоточиться, чтобы поспевать за ним. – Нет никаких улик, которые свидетельствовали бы о ее пребывании в вашей квартире. На бутылке вина нет даже отпечатков пальцев.

– Даже отпечатков пальцев Кейт? – многозначительно спрашивает Том.