Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Сапольски cтр.№ 194

Неудивительно, что повиноваться проще, если жертва является абстракцией: скажем, будущими поколениями, которые унаследуют планету. В экспериментах, последовавших за милгрэмовыми, степень повиновения снижалась, если учитель и ученик находились в одной комнате, и падала до минимума, если перед экспериментом они пожимали друг другу руки. То же самое происходило, когда «учитель» пытался взглянуть на происходящее с точки зрения «ученика» – как бы вы себя почувствовали на его месте?

Ожидаемо уменьшалось повиновение приказам и уговорам в тех случаях, когда жертву индивидуализировали ^{768}. Однако не позволяйте властным личностям индивидуализировать жертву за вас. В классическом исследовании по методу Милгрэма экспериментаторы будто бы случайно позволяли «учителю» подслушать их мнение об «ученике»: «Кажется, он хороший парень» или же «Да он просто зверь какой-то». Как вы думаете, какой из учеников получал больше ударов током?

Власть редко поручает нам бить тех, кого она относит к хорошим парням. Под ударом всегда «звери какие-то». Подсознательно следуя тенденции к повиновению, жертва уступает авторитету, группе или, соответственно, большинству право отнести себя в какую-то определенную категорию («зверей», например), право рассказывать о ней. Но стоит жертве отвоевать обратно возможность самой рассказывать свою историю, как ее способность к сопротивлению немедленно укрепляется. От «особенных детей» к Паралимпийским играм, от маршей в защиту сексуальных меньшинств к движению Never Again, от Национального месячника испаноязычного наследия к Джеймсу Брауну, поющему «Say it Loud – I am Black and I am Proud» ^[415], – чтобы обрести способность к сопротивлению, жертва делает шаг огромной значимости, взяв на себя ответственность за самоопределение.

Некоторые личностные качества предсказывают устойчивость индивида к давлению: невысокая котировка исполнительности и покладистости в его личной табели о рангах, низкая степень невротичности, низкие показатели по категории правого авторитаризма (любой авторитет с большой вероятностью подвергается сомнению, если под сомнением даже сама концепция власти), социальный интеллект ^[416], усиленный способностью осознавать такие явления, как скрытые побуждения или выбор кого-то на роль козла отпущения. Откуда эти качества берутся? Да это же конечный продукт того множества процессов, о которых рассказано в предыдущих главах ^{769}.

Различается ли устойчивость к давлению у мужчин и женщин? Исследования по методу Милгрэма показали, что женщины в среднем больше выражают вслух нежелание подчиняться требованиям… но тем не менее в итоге они исполняют их чаще. Другие работы продемонстрировали, что женщины более склонны соблюдать правила на уровне социума и менее – в своей частной жизни. Но в целом половая принадлежность не является индикатором, с помощью которого можно что-то предсказать. Любопытно заметить, что, согласно исследованиям по методу Аша, показатели конформизма возрастают в смешанных группах. В присутствии противоположного пола страх выглядеть дураком оказывается гораздо сильнее, чем желание щегольнуть позой независимого одиночки ^{770}.

И наконец, мы продукт своей культуры. В крупномасштабных кросс-культурных исследованиях Милгрэм и другие авторы обнаружили более выраженную склонность к подчиненности у респондентов из коллективистских культур ^{771}.

Аналогично тому, как это происходит при размежевании Свои/Чужие, люди становятся большими конформистами и проявляют большую готовность к подчинению в тяжелые времена, причем эта «тяжесть» может быть самого разного толка – начиная от дефицита времени и заканчивая реальной (или воображаемой) внешней опасностью или необходимостью встроиться в новый контекст. В трудных ситуациях правила приобретают дополнительную значимость и силу.

В конце же концов ключевой вопрос заключается в том, видите ли вы альтернативу тому поведению, которое от вас требуют. Мы говорим о возможности пересмотреть и переоценить ситуацию, поднять бессознательные мотивации на уровень осознанности, встать на точку зрения другого человека, поставить приказ под сомнение. Представить, что сопротивление небесполезно.

Очень помогают любые указания на то, что вы не одиноки. Исследования Аша и Милгрэма со всей очевидностью показали, что присутствие другого бунтаря действует мобилизующе. Двое против десятерых в совещательной комнате присяжных меняют картину кардинально по сравнению с положением одного против одиннадцати. Один в поле не воин, а вот два воина – это уже ядро сопротивления, начало оппозиционной социальной самоидентификации.

Безусловно, очень важно – знать, что ты не один, что рядом стоят другие, готовые к противостоянию, и что они уже имеют опыт борьбы. Но все-таки часто что-то удерживает нас от протеста. Кажущаяся «нормальность» Эйхмана извлекла на свет божий – спасибо Ханне Арендт – понятие «банальность зла». Недавно опубликованные труды Зимбардо обнародовали созвучную идею – «банальность героизма». Как мы уже говорили в предыдущих главах, люди, которые героически отказываются следовать злу, поступают по совести, даже если за это приходится платить по самым высоким ставкам – это на удивление самые обычные люди. Никакие звезды не выстраиваются парадом при их появлении на свет, и голуби мира не овевают их своими крылами, когда они шагают среди нас. Не боги горшки обжигают. И в этом кроется огромный источник силы для всех нас.