Бумажные призраки - читать онлайн книгу. Автор: Джулия Хиберлин cтр.№ 27

Страница

К школьному выпускному весь мой шкаф изнутри оказался заклеен фотографиями, газетными вырезками и картами. Когда родители куда-нибудь уезжали на пару дней, я выкидывала на пол одежду, распахивала дверцы и устраивала своеобразную выставку.

Конечно, свою одержимость я тщательно скрывала. Под красной подкладкой моего чехла для скрипки хранился список всех мест, которые Рейчел посетила за последнюю неделю жизни.

В четырнадцать я купила черные кеды, черную футболку, фонарик и спрятала все это вместе с одним из отцовских пистолетов под половицу в спальне. Рыская ночью по окрестностям, я упивалась своим превосходством над хищниками этого мира – они-то думали, что смотрят на спящие дома, а я не спала.

Отец знал, что я храню у себя в комнате пистолет. Он сам мне его дал, когда Рейчел пропала. Дважды в месяц мы вместе ходили в тир. Он надеялся, моя рука не дрогнет, если придется защищаться. И кобуру, которая сейчас на мне, тоже купил он. Время от времени меня подмывало все ему рассказать. Возможно, тогда бы наша жизнь сложилась иначе. Возможно, он бы не позволил своему сердцу остановиться так рано – ради меня.

Под подушку сестры я спрятала блокнот со списком девушек 18–28 лет, пропавших в Техасе за десять лет до и вскоре после исчезновения Рейчел. Список этот я пополняю до сих пор. Раньше я мысленно твердила их имена перед сном, как нормальные люди считают овец. Теперь их стало слишком много, запомнить столько имен я не в состоянии.

Отправляясь в библиотеку (якобы готовиться к олимпиаде по истории), я читала о других пропавших или убитых девушках, искала связи. А потом, получив водительские права, начала следить за людьми. Отметала одних подозреваемых, добавляла новых.

Например, однажды я сама напросилась в класс к мистеру Эверсли.

Выяснилось, что он всем ученикам ставил одни пятерки.

Двое из трех отсидевших насильников оказались вовсе не насильниками: копы просто застали их за сексом с несовершеннолетними девушками, на которых они потом женились. Мне стало очень совестно. Я напекла каждому овсяного печенья и подложила под дверь с анонимной запиской, в которой от всей души просила прощения.

Но подобное случалось редко. Большинство мужчин, за которыми я следила, были отнюдь не ангелы. Они били жен, изменяли им, впаривали марихуану и обезболивающие соседским подросткам. Порой под дворниками их «БМВ» и «Тойот» я оставляла записки совсем иного рода. Пусть знают, что за ними следят.

Приятный молодой полицейский, который сидел за нашим кухонным столом и записывал в блокнот мерки моей сестры, вскоре уволился и пошел работать на цементный завод тестя. После этого меня стали пинать от одного копа к другому. Каждый год я приходила к полицейским с новыми зацепками и версиями, но они только закатывали глаза и звонили моей матери.

Я стала умнее, расчетливее, изворотливее. Моя надежда до сих пор жива вопреки всем данным статистики.

Встречаться с убитыми горем родственниками пропавших девушек – да еще тайком, чтобы мама не узнала, – становится все труднее. Слышать, как на другом конце провода вешают трубку, смотреть, как двери захлопываются прямо у меня перед носом.

Стыдливо просить у родных лишние фотокарточки, чтобы потом долго вглядываться в лица и сравнивать их, надеясь однажды заметить какую-то связь. Никакой связи я до сих пор не заметила.

То, что мне удалось выйти на Карла, – счастливая случайность. Хотя все это время зацепка висела прямо у меня в шкафу.

25

После беспокойной ночи в машине я останавливаюсь на парковке деревенского долларового магазинчика. Карл храпит, как лошадь. Мы в Магнолии. Или в Белвилле. Точно не знаю. Телефон я не включала и несколько раз поворачивала наугад, а карту разглядывала в темноте, с фонариком.

Выпускаю Барфли на улицу и отвожу его делать свои дела на заросшую одуванчиками лужайку. Он почти не хромает.

Если он будет поправляться такими темпами, нам тем более надо подыскать ему хороший приют. Это необходимость. Мужчину и женщину с облезлым псом кто угодно запомнит. Но самое скверное – Барфли бередит мои чувства. Если этот колодец открыть, вода очень скоро польется через край. Понятия не имею, что я тогда сделаю с Карлом. Мы с Барфли обходим машину, я открываю ему банку собачьих консервов и наливаю водички в блестящую железную миску.

В 8.36 мы вновь садимся в машину. К магазину подъезжает прыщавый подросток в помятой зеленой «Камри» – первый продавец. Магазин откроется только в девять, но он уже машет мне рукой. Я подлетаю к двери, стыдливо прикрывая пах журналом и сжимая коленки.

Начинаю с жаром рассказывать продавцу о вынужденной утренней охоте за тампонами (отчасти это правда). Он терпеливо ждет меня за кассой, но на всякий случай смотрит на экране, как я роюсь на полках.

Волосы я спрятала под кепку с надписью «Голливуд, США», купленную Карлом на заправке, глаза – за большими темными очками «Рэй бэн». В 8.30 это вполне уместно, ибо техасские восходы ослепительны, техасские похмелья чудовищны, а техасские женщины не жалеют денег на солнцезащитные очки.

Тампонов в магазине нет, закончились. Когда я появляюсь на кассе с корзинкой для покупок, парень не проявляет ни малейшего интереса к моим пончикам, двум бутылочкам молока, упаковке одноразовых пакетов и трем коробкам с краской для волос разных оттенков. В третьем проходе мне пришло в голову, что не стоит демонстрировать на камеру мой следующий цвет волос – пепельный блонд, – поэтому я купила набор из трех цветов.

Карл уже не спит.

– Все, что продается в долларовых магазинах, вызывает рак, – заявляет он, когда я открываю дверь.

Я бросаю ему пончики, затем пакеты. Он без проблем их ловит – мастерски, я бы сказала.

– Ты вспомнила про пакеты! Спасибо! – Он будто бы искренне тронут тем, что я не забыла купить пакеты для его золотодобывающего предприятия.

– Куда едем? – Он уже рвет зубами бумажную упаковку своего пончика.

– В Хьюстон, – отвечаю. – Потом в Галвестон.

– И кого я там убил? Надеюсь, это последняя красная точка? Дело близится к завершению?

Его губы и подбородок припорошила сахарная пудра.

– Ее звали Виолетта, – говорю я. В моих ушах ревет океан.

26

Хьюстон встречает нас, как директор похоронного бюро с вонючим дыханием. Небо превратилось в серую вату. Стремительный автомобильный водоворот, засасывающий нас в один из самых крупных, влажных и загрязненных городов Америки, – лишь предостережение. Настоящая пучина – впереди. Все это вполне соответствует по духу тому, что мне предстоит сделать в ближайшие двое суток.

Страница