Охота на мудрецов - читать онлайн книгу. Автор: Дэлия Мор cтр.№ 20

– Разумеется, Создатель уверен, что тройка – это он.

– Еще бы, – кивает полководец, – а на самом деле?

– Мы не то, чтобы сильно верим, но если тройка появится, то теоретически им может стать любой из нас.

– Вот это ближе к истине, – соглашается Наилий, – по крайней мере, теперь понятен интерес ко всем вам. Предсказание – это неплохо, но Создатель шел на пустырь целенаправленно, и забрали его именно оттуда. Значит, кто-то успел предложить ему лучшие условия. Кто? Секретный военный центр. Тьер.

Пропускаю ругательство мимо ушей. Генерал снова раздражается и впадает в задумчивость. Я тихо лежу у него на плече и чувствую, как закрываются глаза. Тяжелая ночь не прошла бесследно.

– Мне надо погулять и подумать, – говорит Наилий и аккуратно перекладывает мою голову на подушку, – спи, Дэлия, я скоро вернусь.

– Хорошо, – бормочу сонно и отключаюсь.

Бывает так, что я совсем не вижу снов. Как сейчас. Открываю глаза и понимаю, что за окном начало темнеть. Генерал еще не вернулся или работает в библиотеке. Вспоминаю, что не убрала со стола после завтрака и становится стыдно. Единственная женщина в доме, хозяйка. Дрон-уборщик – лучшая хозяйка, чем я. Спускаюсь с высокой кровати и бегу на кухню. Стол пуст, посуды нет, а на блюде в обрамлении бархатных зеленых листочков лежат эдельвейсы.

Белоснежные пушистые звездочки с желтыми сердцевинами. Стебли чуть длиннее моей ладони. Совсем маленькие, но такие красивые. Никогда не видела их вживую. Родилась и выросла на равнинном материке, а эдельвейсы растут высоко в горах. Почти у границы вечного снега, среди скал и осыпающихся от каждого шага камней. Наклоняюсь над ними и тяну носом воздух. Ничего. Дистиллированная вода пахнет сильнее. Что же за аромат я тогда чувствую рядом с Наилием? Вот сейчас.

– В горах тоже свои легенды, – тихо говорит он у меня за спиной, – про гордых красавиц, которые просят юношей принести им в доказательство своей любви эдельвейс. Не каждый может до него добраться, слишком высоко. Срываются в пропасть, разбиваются о скалы, и нет ни любви, ни счастья. Только одинокий белый цветок. Как парадный генеральский китель.

Оборачиваюсь и встречаю взгляд холодных голубых глаз. Наилий стоит, прислонившись плечом к дверному проему. Молния на военном комбинезоне застегнута под горло. На поясе бластер и боевой посох.

– Мне кажется, я всю жизнь карабкаюсь в гору, – продолжает он, – туда, к снеговой границе. И чем выше забираюсь, тем больше пустоты вокруг. Оглядываюсь назад и не вижу тех, кто был со мной у подножия. Смотрю вверх, а там только лед и вечный холод.

Зябко ежусь от его слов. Безысходностью от них веет и отчаяньем. Кладу на ладонь венчик эдельвейса и так же тихо отвечаю.

– Я тоже знаю легенды гор. Юноша нашел белый цветок. Вернулся и забрал сердце той, кому его подарил.

Наилий подходит ко мне, гладит по волосам и обнимает. А я понимаю, откуда взялся аромат эдельвейса. Так пахнет талая вода от нагретого на солнце снега. Запах-фантом, запах-ассоциация. Вечно юный мальчик, стоящий один на вершине горы в белом парадном кителе. Обнимаю его крепче и вздрагиваю. Комбинезон генерала холодный, как будто он только что вернулся с улицы. Мгновение застывает и рассыпается от шума из раковины. Будто огромная птица машет крыльями.

– Что это?

– Рыба, – улыбается Его Превосходство, – поймал, пока гулял. Хотел накормить тебя, но не успел приготовить. Звонками отвлекли.

Глупый вопрос умеет ли он готовить так и не слетает с кончика языка. Скоро перестану удивляться. Иду к раковине и разглядываю темные блестящие бока трех огромных рыбин. Они таращатся на меня круглыми, как бусины, глазами и в немом укоре хватают воздух зубастыми ртами. Хищники свежепойманные. Живые и очень активные. Две рыбы прямо при мне начинают трепыхаться и я взвизгиваю, как девчонка. Наилий сдавленно смеется за спиной, а меня демон за язык дергает.

– Давай я сама приготовлю? – предлагаю, не подумав, что рыбу еще нужно выпотрошить и почистить, а я никогда раньше этого не делала. Крайне смутно представляю процесс и то в теории.

Генерал кивает, но с кухни не уходит, а отодвигает стул и занимает место в зрительном зале. Ладно, Ваше Превосходство, будет вам представление.

– Хороший большой нож в правом нижнем ящике, – подсказывает генерал.

Надеваю фартук, чтобы не испортить единственное платье и достаю внушительного размера нож. Так, сначала рыбу нужно убить, безжалостно отрезав голову. А вот с этим у меня проблемы. Мысленно превращать живое существо в еду я так и не научилась. Недоступным осталось ощущение себя вершиной пищевой цепочки. Предпочитаю не думать, откуда берется мясо в моей тарелке. Ставлю лезвие на ребро чуть дальше жабр, закрываю глаза и режу. Рыба испускает последний вздох и замирает.

«Обагрила руки кровью невинной жертвы?»

«Уйди. Хотя нет, стой. Рассказывай, что дальше делать».

«И лишить генерала удовольствия?»

«Ты мой паразит или его?»

Должна же быть от духа практическая польза. Юрао упрямится для вида, а потом делится картинкой. Пять минут увлеченно орудую ножом, забывая про внимательного зрителя.

– Почему ты не задаешь вопросов?

– Пока получается. Кажется.

– Нет, – говорит генерал, – почему ты не спрашиваешь меня, как я живу, где бываю?

Нож выскальзывает из пальцев и падает на пол. Пока поднимаю, успеваю посмотреть на Наилия. Предельно серьезен и ждет ответа. А мне неловко от собственной невнимательности. Так люблю, что он мне не интересен?

– Твоя жизнь у всех на виду. Я много знаю из телевизионных передач, интервью, а спрашивать что-то личное, например про родителей…

– У меня нет родителей, – отзывается Наилий, – я лабораторный мальчик. Генетический эксперимент. Из родильного зала сразу в горный интернат. Моя мать никогда не пыталась узнать обо мне, а отец – безликая смесь генов.

Снова застываю, не дочистив чешую. Слышала о таких экспериментах. Суррогатные матери на три года освобождались от работ и жили на улучшенном довольствии. В обмен на полную анонимность, разумеется. Наводил справки генерал, иначе не сказал бы сейчас, что мать не искала его. Хоть и говорил нарочито безразличным тоном, а помнил до сих пор. Даже спустя столько циклов. И я буду помнить. Как мать закрывала за мной дверь, отправляя в психиатрическую клинику.

– Не могу похвастаться лучшим детством, – с трудом подбираю слова, стараясь не скатиться в обиду, – отца я тоже никогда не видела. А мать…

Все-таки вздыхаю и отворачиваюсь, ведя ножом по тушке рыбы против роста чешуи. Прозрачные пластинки отлетают с громким треском и прилипают к ножу. Так противно, что хочется вытереть их о край фартука или смыть под струей воды.

– Надеюсь, теперь она чувствует себя свободной, и никто ей жизнь не портит.