Люди черного дракона - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Винокуров cтр.№ 20

Амазонки на первых порах принимали их, не показывая своей ненависти, а плату брали строительными инструментами, сельскохозяйственным инвентарем, ружьями да патронами. Довольно быстро женщины обстроились, обзавелись огородами, убитым пушным зверем и другим хозяйством. Теперь уже голодная смерть им не грозила, поэтому визиты мужчин свели они к минимуму — так только, чтобы детей зачинать.

К рождавшимся у амазонок детям отношение было разное. Младенцев мужского пола безжалостно подбрасывали китайцам да евреям, как избыточно чадолюбивым, а вот девочек оставляли себе и воспитывали в особенном духе — отваги, силы и отвращения к мужчинам.

Со временем амазонки так крепко встали на ноги, что перестали уже скрывать свою ненависть к бывшим мужьям, отцам и братьям. Видя заплутавшего охотника, поносили его последними словами, вдвойне обидными оттого, что половины из них малограмотный мужик даже уразуметь не мог. По вечерам же, укрепившись оружием холодным и огнестрельным, обстреливали припозднившихся мелкой дробью — по ногам и другим необязательным членам тела, куда придется. С особенным удовольствием стреляли в русских, китайцам тоже доставалось, ну и евреям на всякий случай спуску не давали — чистый был интернационал, как и требовала руководящая партия большевиков.

Подраненные мужики жаловались на бешеных баб в райцентр, просили унять и истребить по закону социалистического общежития.

Жалобы возымели эффект, из райцентра приезжал уполномоченный Алексеев — журить и угрожать. Амазонки, улыбаясь узко и развратно, завели его в главную избу, двери заперли плотно, как в могилу. Неизвестно, что с ним там делали полночи, только вышел он из избы с закрытыми глазами, сел на подводу и так и уехал, глаз не открывая, а больше о нем ничего не слышали.

Мужчины теперь старались без крайней нужды в зоне видимости женской деревни не появляться — даже по делу, не говоря уж о любви. После того как парочка пьяниц после прицельной стрельбы лишилась мужских причиндалов, новых героев не обнаруживалось.

Однако лютость бабская росла с каждым днем, и вскоре уже и из собственного дома мужики выходили с опаскою. По поселку со скоростью лесного пожара распространялись слухи и былины про новых амазонок, что они, дескать, ловят заплутавшего в лесу охотника и живьем усекают ему все, что возможно, а потом отпускают скакать по лесу с голым задом, покуда не станет он в глухой чаще добычей тигра, медведя или ярого кабана.

Умученные бабьей ненавистью — не так, впрочем, реальной, как живописуемой в сказках и легендах — мужики наши послали к ним парламентеров с белыми простынями. Парламентеры были встречены хлебом-солью, напоены водкой и избиты до полусмерти.

На резонный вопрос «За что?!!» амазонки, не обинуясь, отвечали: «За все!» И объяснения их слова не требовали.

Хуже всего, что оставшиеся в поселке женщины тайно и даже явно симпатизировали амазонкам. Теперь при каждой ссоре любая могла пригрозить опостылевшему мужу: «Гляди, отстрелю тебе — и уйду в амазонки!» Мужики содрогались, теряли самоуважение и смысл жизни.

Конечно, долго так продолжаться не могло. Решили объявить раздухарившимся бабам войну. Дед Андрон кликнул мобилизацию во всех трех поселениях. Русские отозвались сразу. Евреи и китайцы, которых амазонки донимали меньше, как-то замялись поначалу, но потом все-таки обнародовали свою позицию.

— Война — не еврейское дело, — заявили евреи.

— И не китайское, — добавили китайцы.

— Ну, и черт с вами, сами справимся, — сказали им на это уязвленные русские мужики.

И, не тратя времени зря, начали войну.

Тут надо заметить, что никакой особенной стратегии у них не было, просто собрались толпой у околицы, а потом двинулись на деревню амазонок.

Настоящая война началась, когда подошли на расстояние прицельного выстрела. В ход пошли охотничьи ружья и кидаемые в цель с близкого расстояния топоры. Победа, по мнению простодушных мужиков, была уже не за горами, как вдруг с той стороны совершенно неожиданно тоже открыли стрельбу. Пришлось залечь среди высокой травы, поливая задастого и сисястого врага уже не столько огнем, сколько матюками. Но и это безотказное оружие русского человека в этот раз не помогло, потому что с той стороны материться умели не хуже.

Вдобавок и стреляли женщины метче и кучнее. Соперничать с ними мог только лучший в поселке охотник Евстафий, одним выстрелом бивший в глаз и белку, и медведя, и любое существо во вселенной. Но один Евстафий в поле не воин, и, после того как ему самому едва не выбили глаз, воевать с женщинами он отказался наотрез — зрение, сказал, ему дороже всех этих глупостей.

Мужское воинство, теряя плохо подвязанные штаны, бежало с позором с поля битвы и больше уж не рисковало идти в атаку дальше собственного нужника.

При подсчете потерь выяснилось вдобавок, что амазонки не только лучше воевали, но и вообще были умнее. Врагов они убивали не до смерти, лишь подстреливали слегка, так что предъявить им преступление и привлечь к делу власти было невозможно. А учитывая, что стрельба шла обоюдная и спровоцированная мужиками, еще неизвестно, кому бы от закона перепало больше.

Пришлось нашим начинать серьезные переговоры. Амазонок пригласили в дом к деду Андрону для подписания мирного соглашения.

Представителей от амазонок явилось три штуки баб. Все носили мужские охотничьи штаны и куртки и вооружены были до зубов. За плечами у каждой висел дробовик, на бедре — китайский тесак, каким хорошо слонов напополам рубить, а на поясе — разная убойная мелочь вроде топоров и метательных ножей. Главной была староста Елена — высокая, светловолосая, с холодным взглядом голубых глаз и с такой фигурой, будто прямо сошла с коричневых греческих ваз. Еще была тетка Анфимья, коренастая, твердо стоящая на земле обеими ножными колоннами, славная тем, что брала за загривки двух мужиков, вздымала их на воздуся и ударяла блудливыми лбами так, что лопались черепа. Третьей шла Ирина — совсем еще юная, пухлая, зеленоглазая, но такой меткости выстрела, что даже лучший в мире охотник Евстафий сто раз подумал бы, прежде чем с ней соревноваться.

Все три амазонки стояли бронзовые от загара, лица старших словно из камня вырубили, глаза похожи были на бойницы в редуте. Младшая же все время рдела маковым цветом, но так, что держаться от нее хотелось подальше. С нашей стороны выступали дед Андрон и отец Михаил, а деда Гурия устранили: только и пользы от него было, что пердеть в потолок.

Староста был человек, умудренный мудростью не только людской, но и древней, лешачьей. Потому не стал ходить вокруг да около — бабу все равно не перехитришь, — а сказал все, как думал.

— Вину свою мы признаем, — сказал, — но и с вас вины не снимаем.

Елена вздернула бровь и до боли сделалась похожей на тезку свою, троянскую царицу.

— Какая же наша будет вина? — спросила надменно, кривя уголок рта.

И вот тут дед Андрон показал, что не зря был старостой столько лет: необычайно ловко стал он валить с больной головы на здоровую.