Уровень Сампи - читать онлайн книгу. Автор: Ая эН cтр.№ 22

– А кармашек, кармашек открой!

– Вот вам! Пустой! Убедились?

– Ладно, твоя взяла… – недовольно пробурчала раздатчица, плюхнула в миску порцию каши и треснула ею об стол так, что добрая ложка этого шедевра поварского искусства выплеснулась на столешницу. – Следующий!

– Не следующий, а мне еще чай! – твердо сказала Пипа, придвигая к себе миску с горячей массой грязно-желтого цвета.

– Ну ты ж наглая! – возмутилась раздатчица.

– Чай!!!

– Уххххррррр!

Однако стакан чая Пипе все-таки налили.

Кое-как забрав еду (в левом кулаке у нее все еще была спрятана бумажка с заданием, а алюминиевая миска оказалась довольно горячей), Пипа пошла прочь от теток.

– Не подавись! – прокричала ей вслед раздатчица, а старушка-посетительница противно захихикала.

– Я к вам еще сегодня обедать приду! И ужинать! – огрызнулась Пипа. – А если по вашей вине подавлюсь, вам задание не засчитают. Ясно?

– У-у-у, сволочь!!! – взвыла раздатчица.

Пипа жевала горячую безвкусную кашу, запивая холодным и таким же безвкусным чаем, и размышляла о том, стоит ли вообще так жить. Ей и без размышлений было понятно, что не стоит. Но сдаваться просто так – ну нетушки!

Спустя час Пипа Мумуш стояла перед парадным входом «Хилого Тона». Ее кримуар был по-прежнему чист, а изрядно помятая бумажка с заданием вновь исполняла роль закладки.

– Куда прешь?

– К директору! Мне нужен Ойётамори-сан!

Швейцар осмотрел Пипу с ног до головы еще раз. За много лет работы он научился безошибочно отличать клиентов, готовых платить непомерные цены за номера, от всех остальных. Это могли быть или люди, плюнувшие на задания (то есть на продление жизни), но при этом пройдошистые, умеющие добывать деньги самыми разными способами, как правило, совершенно незаконными. Это могли быть члены их семей, часто с детьми, – всем известно, что заводят детей только самые богатые и отчаянные. Это могли быть, наконец, и люди с весьма средним доходом, решившие, например, оторваться на день рождения (в юбилей можно себе позволить), или влюбленные парочки, которым приспичило шикануть. Но девчонка, стоящая перед швейцаром, полуголодная, юная, в старой куртке с чужого плеча, не подходила ни под одну из вышеперечисленных категорий.

– Зачем тебе Ойётамори-сан? – прищурился швейцар.

В его голосе по-прежнему не было ни толики почтения к новой посетительнице, однако он, по крайней мере, больше не хамил.

– Личное дело! – отрезала Пипа.

И тут же поняла, что сглупила. Не надо было задирать нос, надо было спокойно объяснить, что она новенькая, что у нее первое задание, что она не представляет, к кому обращаться и как себя вести. Но задним умом мы все крепки.

Швейцар еще раз осмотрел недозрелую нахалку с ног до головы и хмыкнул:

– Сиди, жди. Не вздумай проходить!

И скрылся в глубине отеля.

Пипа огляделась. Садиться было особо некуда. Формально вестибюль все еще оставался гостиничным холлом, с тремя диванчиками и столиком у дальней стенки, рекламным щитом, местом для оформления посетителей и прочими обязательными атрибутами. Однако диванчики и столик были завалены всяким хламом, к стойке оформления было не подойти из-за коробок, нескольких велосипедов, плотно обмотанных тяжелыми железными цепями, пустых клеток для животных и всякого такого же рода вещичек. Единственным посадочным местом было роскошное, но весьма потертое кресло швейцара в глубокой нише, слева от массивных входных дверей. Пипа осталась стоять.

Стоять пришлось недолго. Спустя несколько минут раздались уверенные шаги, и по лестнице (Пипе был виден только небольшой кусок, нижние ступени) в холл выплыли сперва чьи-то ноги в лакированных мужских туфлях ослепительно-оранжевого цвета, а затем и их хозяин – поджарый тип средних лет, одетый ярковато, но стильно.

То ли мужчина не ожидал встретить на своем пути кого-то, кроме швейцара, то ли по иной причине, но, столкнувшись нос к носу с Пипеткой, он вдруг воскликнул что-то вроде:

– Ах тыж фыж, хым!

Остановился, оглядел девушку (в точности как недавно швейцар!) и… внезапно поднес руку в перчатке к ее лицу и больно ущипнул за щеку.

– Ай! Вы что?! – пискнула Пипа, инстинктивно хватаясь за ущипленное место. – Вы что себе позволяете?

Мужчина немного удивился и искренне развеселился:

– О-хо-хо, какая недотрога! Хех… Я все себе позволяю, дорогуша! Все, что захочу!

И не успела Пипа Мумуш сказать (собственно, она даже подумать еще ни о чем не успела), как «лакированный тип» решительно схватил ее за подбородок, притянул к себе и – фу, фу сто раз! – обслюнявил. Поцеловал как бы.

Пипа заорала, стала вырываться. Ей это с легкостью удалось. На губах осталось противное ощущение колких чужих усов. И отвратительная мокрота. Пипа недолго думая двинула нахала по морде, тут же отскочила, вытерлась рукавом и теперь стояла красная, злая, продолжая тереть рукавом губы. Мужик позеленел от злости (на пощечину он никак не рассчитывал). И неизвестно, что произошло бы дальше, но тут откуда-то появился швейцар и торжественным баритоном проговорил:

– Ойётамори-сан ждет вас!

– Меня? – нахмурился мужчина.

– Не-нет! Не вас… – замахал руками швейцар и повернулся к Пипе: – Вас. Следуйте за мной!

Ойётамори Си Тисси Байко, сморщенный, желтушный старикан, лежал на весьма скромных размеров кровати посреди просторной, но также весьма скромно обставленной комнаты, и около него суетилась стайка людей в алых халатах.

«Врачи!» – догадалась Пипа.