Чистый углерод. Алмазный спецназ-2 - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков cтр.№ 64

— И только небо, только звезды под ногами.

И все проблемы чуть жестоко решены.

И ей одной, лишь ей одной, Прекрасной Даме,

Все наши мудрые грехи посвящены…

И поставил гитару к столу, сказав:

— Что-то нет настроения…

— Ну, каждый сходит с ума по-своему… — кивнул Лаврик без малейшего неудовольствия, прищурился: — А француженку трахнул в корзине? Да ладно, и так знаю. Ну кто бы на твоем месте не поимел очаровательную мадемуазель в корзине плывущего в небесах воздушного шара? Импотент разве что, или кто похуже… Ну, пожми скромненько плечиком, как ты это умеешь…

Мазур пожал плечами:

— Обстоятельства…

— Бедный Йорик… — задумчиво протянул Лаврик. — Бедный Генка Лымарь… Он ведь наверняка рассчитывал долго еще, если не до конца жизни проходить в чемпионах… — и широко ухмыльнулся: — Сто раз тебе говорил, и в сто первый скажу: чему я всегда завидовал — так это отношениям с женщинами. Как-то так всегда у тебя получалось, что очередная уложенная красотка — либо «в интересах дела», либо «так сложились обстоятельства». Настоящая африканская королева, настоящая европейская принцесса…

— Ну, не завидуй, — ухмыльнулся и Мазур. — У тебя вон была красотка с «Ленфильма», причем не гримерша какая, а натуральная кинозвезда. Кстати, мы так и не докопались, кто такая…

— И не докопаетесь, — хмыкнул Лаврик. — Дело прошлое, быльем поросло. — Ну, а что до экзотических красоток — то была и Жюльетт…

— Да, Жюльетт…

На миг на лицо Лаврика словно набежала тень, и Мазур понял, что он сейчас видит: упавший в саванне догорающий самолет. Столько раз твердили и писали, что матерые убийцы к старости становятся особо сентиментальными… Уж не есть ли это сермяжная правда?

Лаврик выпрямился в кресле. Тот, кто его не знал, ни за что не заметил бы происшедшей с ним перемены, но Мазур-то знал его сто лет. А потому и сам подтянулся, убрал улыбку с лица. Джину, правда, глотнул — ситуация не возбраняла.

— Пошли дела, — сказал Лаврик. — Как завершить операцию, уже решено, и это мы обсуждать не будем. Хотя могу то ли обрадовать, то ли огорчить: и тебе в финале участвовать придется. Сейчас у нас на повестке дня другой вопрос, простой, но самый что ни на есть животрепещущий… Может, догадаешься? Ты о нем не мог не думать, ты ж профессионал…

— Да думал, конечно, — сказал Мазур. — Будут ли они меня кончать, когда получат камни?

— И к какому выводу пришел?

— Склоняюсь к тому, что будут, — сказал Мазур. — Во-первых, что-то я не вижу на горизонте крупных задач, для которых им может понадобиться черт вроде меня. Им нужно было спасти президента — я его спас. Им нужны были два кило алмазов — я их добыл. Как ни ломал голову, какие еще предвидятся крупняки, не придумал. Сдается мне, со всем прочим они могут справиться своими обычными средствами, прежними, испытанными. Разве что… Мванги, думаю, их не особенно устраивает, но поручать мне его устранение, даже если они это решат сделать, не поручат. Знают пределы и рамки моей готовности нарушать законы. Во-вторых — ситуация… Та цель, для которой алмазы понадобились. Черт их знает… Может быть, если бы они хотели вульгарно спереть камешки для себя, они бы и отслюнили мне благородно обещанный процентик, до карата — по их деньгам это пустяки. Но алмазы им нужны для другого дела — и вот тут сама жизнь прямо-таки требует свести круг знающих до минимума. Подозреваю, мной не ограничится — они и своих должны будут немного проредить… очень уж ставки высоки.

Лаврик ухмыльнулся:

— Как выражается нынешняя молодежь — я с тебя тащуся. Молоток. Сам расписал все так, что мне и добавить нечего. Все с языка снял. У меня в точности те же выводы. Значит, что? Значит, наша первоочередная задача — отдать им камни, но сделать так, чтобы ты остался живехонек.

— Вот об этом я еще не думал, — признался Мазур.

— И не надо, — уверенно сказал Лаврик. — Какой смысл? Когда на свете есть дядя Лаврик, чья карма — Господи, прости за выражение — в том и состоит, чтобы над такими вопросами думать. Все готово, я тебе потому и велел звонить ей после обеда, чтобы было время нанести последние штрихи… Иди-ка сюда.

Он подошел к высокому окну и потянул шнурок, подняв жалюзи.

Мазур встал рядом.

— Посмотри на дом, — сказал Лаврик. — Не на тот, что напротив, а на тот, что справа.

Мазур посмотрел — и не увидел ничего особенного. Аккуратненький, но скромный одноэтажный домик, даже чуточку меньше того, в котором они сейчас пребывали. Участок соток в десять. Четыре пальмы, у задней изгороди — сплошная высокая стена каких-то здешних кустов, зеленых, разлапистых, колючих. За ними виднеется соседний домик.

— Ну как? — спросил Лаврик с некоторым самодовольством, так, словно он этот домик построил собственными руками.

Мазур пожал плечами:

— Так себе избушечка.

— А дворец, согласно плану, совершенно и не нужен, — хмыкнул Лаврик. — Обойдемся и таким. Посмотри-ка на него хозяйским взглядом. Потому что именно тебе там примерно через полчаса придется поселиться. Могу заранее утешить — ненадолго… А теперь выпьем еще лекарства и все обговорим — у нас не так уж много времени…

Как и следовало ожидать, крохотный, с горошину, микрофончик в правом ухе Мазура сработал сразу после того, как Мазур услышал шум мотора остановившейся у «его» домовладения машины.

— Слежки за домом по-прежнему нет, — быстро сказал Лаврик. — В машине, кроме нее и шофера, еще бодигард. К двери она пошла одна…

Мазур показал пальцем на свое правое ухо, потом на дверь. Доктор понятливо кивнул. Есть в техническом прогрессе и светлые стороны, подумал Мазур. Во времена его бравой молодости такие микрофончики были заметны в ухе издали, да вдобавок непременно тянулся проводок к спрятанной во внутреннем кармане рации. Конечно, это могло сойти за слуховой аппарат, но в определенных ситуациях вызывало подозрения. Зато теперь эти крохотули используют не только спецслужбы, полиция и частные сыщики, но даже актеры вместо прежнего архаичного суфлера и телеведущие, получающие инструкции в ходе прямого эфира…

Олеся, как ей Мазур и говорил, вошла без стука, остановилась на пороге — очаровательная стерва в коротком белом платьице, оставлявшем обнаженными стройные загорелые ножки, плечи и руки. Выглядела гораздо моложе своих тридцати восьми, как обычно. Огляделась чуточку удивленно: явно ожидала увидеть нечто более меблированное, а меблировка была самая что ни на есть спартанская: большущий матрас для двуспальной постели, лежащий на застеленном длинными новехонькими половиками с местным узором полу, на коем и возлежал Мазур в одних трусах, на белоснежной простыни, до пояса прикрытый второй. Рядом стоял длинный низкий столик, на котором наличествовала початая бутылка джина, содовая и коробка дорогих французских конфет — Мазур был из тех неприхотливых выпивох, которые считают, что любой алкоголь можно закусывать чем угодно. Имелся там и более культурный предмет — черный чемоданчик (на крышке, для тупых — красный крест в белом круге), и врач как раз выкладывал из него на столик ворох разномастных таблеток в упаковках и блистерах. Был еще здоровенный вентилятор в углу, с тихим жужжаньем размеренно поворачиваясь вправо-влево, наполнял комнату приятным прохладным ветерком. И все. Купленную в Инкомати сумку, стоявшую у изголовья, предметом меблировки никак нельзя было считать. К ней — ну, разумеется! — взгляд Олеси и метнулся в первую очередь.