Врачебная ошибка - читать онлайн книгу. Автор: Мария Воронова cтр.№ 38

Хорошо, что к тому времени я уже снова была замужем и поняла, что он имел в виду.

Мы несколько раз ходили в мастерскую Федора, в редкие дни, когда Николай Иванович была свободна. Супруги приглашали нас приходить чаще, запросто, тем более что у сына появился явный интерес к живописи, но я считала неудобным посещать чужого мужа в отсутствие жены, только надеялась, что, если между нами всеми сохранятся хорошие отношения, сын сможет приходить в мастерскую сам, когда подрастет. А покамест Федор записал его в кружок к своему приятелю, развивавшему дарования у маленьких детей.

Своих детей у супругов не было, но, кажется, они не очень страдали по этому поводу. Федор очень нравился мне, поэтому порой возникали мысли, что такой милый и домовитый человек заслуживает лучшей доли и жаль, что не пришлось ему встретить хорошую женщину, считающую брак и материнство приоритетным направлением своей жизни.

Со временем информация о том, что у завкафедрой есть муж, все же просочилась в наш дружный трудовой коллектив. Готовя к печати монографию, Николай Иванович попросила Федора сделать несколько иллюстраций, он приходил к нам в поисках вдохновения и натуры, тут-то все и открылось.

Некоторое время новость обсуждалась довольно бурно, в ключе: «Что она себе думает, он станет сидеть и ждать, пока она на работе пропадает?», «Мужика только заботой можно при себе удержать», «Что это за женщина такая, которая о муже не думает вообще?», «Он потерпит-потерпит, да и найдет ту, которая ему родит, и только его и видели». Николай Иванович была руководителем не деспотичным, но требовательным, строго спрашивала с подчиненных, поэтому ее не очень любили и с удовольствием объявили нерадивой женой. Я слушала эти шедевры бабьей мудрости и думала, что была на волоске от того, чтобы жить по этим постулатам. Какое счастье, что Николай Иванович в свое время со мной поговорила!

Тем временем научные успехи начальницы сопровождались стремительным карьерным ростом. Ее назначили проректором по науке, а через год – ректором, но, несмотря на это, она не бросила практической работы, и мы по-прежнему встречались в операционной до того момента, как я забеременела вторым ребенком и ушла в декрет.

Через год мы всей семьей перебрались в Красноярск, куда муж получил назначение.

Перед отъездом я навестила Николая Ивановича и застала семейство в радостном предвкушении нового витка карьеры. Ей предложили должность заместителя министра здравоохранения, а там как знать… Федор сиял, и видно было, что он действительно счастлив, что талант и трудолюбие жены получили наконец достойную оценку.

Я обрадовалась не только за наставницу, но и за медицину в целом. На посту ректора она проявила себя прекрасным и мудрым руководителем, наше косное учреждение прямо расцвело, так вдруг и здравоохранение изменится к лучшему, когда она встанет у руля.

В Петербург я вернулась только через несколько лет. Муж был родом из Феодосии, а у меня в Питере никого не осталось, так что в отпуск мы ездили к нему, и, стыдно сказать, я почти не скучала по родному городу.

Но пришло время мне подтверждать сертификат, и, оставив детей на мужа, я отправилась в Питер.

Про Николая Ивановича я почти не вспоминала, иногда только мимоходом удивлялась, почему она еще не заняла пост министра и вообще ничего о ней не слышно в СМИ, а потом думала, наверно, просто я не слежу за новостями.

Если бы она дала о себе знать, я бы откликнулась, но навязываться первой казалось мне неприличным. Но, нагулявшись вдоволь по родным местам, я заглянула на старую работу и навела справки о Николае Ивановиче.

Мне тут же злорадно рассказали, что она больше никакой не ректор, и не министр, и вообще никто, а работает хирургом в поликлинике и страшно довольна, что хоть так удалось устроиться.

«Проворовалась и заигралась!», «Нечего было лезть, куда не знаешь» – все эти песни были мне знакомы, поэтому, не дослушав, я отправилась по знакомому адресу.

Увидев меня на пороге, Николай Иванович ничуть не удивилась. С тревогой вглядываясь в ее лицо, я думала разглядеть в нем следы пережитого разочарования, но круглые глаза смотрели все с тем же непередаваемым выражением удивления и мудрости, только, кажется, стали мягче.

В доме что-то неуловимо изменилось, не к лучшему и не к худшему, а просто стало немножко иначе.

– Федя спит, – сказала она тихо, – поэтому на кухне посидим, ладно?

Мне было немного неловко начинать разговор, но Николай Иванович сама сказала, что вынуждена была уйти с работы из-за Федора. Вскоре после моего отъезда он попал под машину и остался инвалидом.

– Но как же так? – растерялась я, зная, что работа всегда была для Николая Ивановича важнее всего, важнее самой жизни.

– Знаешь, в поликлинике тоже интересно. Главное, график удобный.

– Но вы же так потеряли в деньгах! – выпалила я. – Могли бы нанять сиделку…

– Наверное, Федору приятнее, чтобы за ним ухаживала я, а не сиделка, – сказала она строго. – Пока мы были здоровы, могли делать что хотели, а теперь иначе. Все меняется, лето проходит, наступает осень, потом зима, и надо одеваться в соответствии с погодой. Пока я могла быть раздолбайской женой, я ею была, спасибо Федьке. Теперь же, как говорил Николай Иванович Пирогов, «движимая милосердием своей женской натуры…»

Она негромко засмеялась, и вдруг я заметила, как от улыбки хорошеет ее лицо.

Я недолго пробыла у нее в гостях. Кажется, Николаю Ивановичу не терпелось приняться за домашние хлопоты, и она не знала, будет ли Федор рад меня видеть, когда проснется, поэтому я соврала, что у меня назначена встреча.

Николай Иванович сказала, что ей приятно было меня видеть и она рада знать, что я все же не пролюбила свой талант, а стала заведующей реанимацией в краевой больнице и не забываю писать статьи. Но номер телефона она у меня не попросила и не поинтересовалась, долго ли я пробуду в Петербурге.

Подруги ей так и не стали нужны.

На обратном пути я думала о странных капризах судьбы, которая иногда не дает нам ничего решить, а потом ставит перед труднейшим выбором. Никто бы не осудил мою начальницу, если бы она наняла сиделку и продолжила свою карьеру. Наоборот, все только похвалили бы ее, что, превратившись в единственного кормильца семьи, она заботится о процветании, зарабатывает деньги. Самая скверная жена современности вдруг вспомнила о своих обязанностях, надо же! Ладно, если бы она была обычной карьеристкой, но ее вело призвание, а вовсе не желание добиться успеха любой ценой. И все принести в жертву…

Но тут я поняла, что между Федором и нею нет такого понятия, как жертва и долг.

Было очень жаль, что Николай Иванович не станет никогда министром, но приходится мириться со многими вещами, на которые никак не можешь повлиять.

Тут мне вспомнилась еще одна цитата Пирогова: «Без нравственного смысла все правила нравственности ненадежны».

Перед отъездом я еще раз навещу бывшую начальницу, возможно, это будет наша последняя встреча. Как же сказать, что я никогда не стала бы счастливой без ее помощи?