Уральская Гиперборея - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Демин cтр.№ 30

Упомянутый выше сюжет сказки о Трех царствах, судя по всему, наидревнейшего происхождения. В нем, как, впрочем, и во многих других фольклорных текстах, имеется скрытый пласт, состоящий из разного рода намеков и подсказок. Непосвященному читателю (а в далеком прошлом — слушателю) невдомек, что за бесхитростными на первый взгляд словами и словечками подчас скрывается совершенно иной, быть может, даже противоположный смысл. Взять, к примеру, всем хорошо известный зачин: «В некотором царстве, в некотором государстве…», без него сказка вроде бы даже теряет свое неповторимое обаяние. Для 99,99 % современных читателей простенькое слово «некоторый (-ое, — ая)» воспринимается как совершенно нейтральное — в смысле «неведомо какое царство» (да и может разве что-нибудь конкретно быть известно о сказочных реалиях, которые и реалиями-то назвать трудно?).

Не так было в прошлом. Живой рассказчик (разумеется, если он входил в число посвященных) мог вкладывать в неопределенное местоимение «некоторый» очень даже определенный, хотя и потаенный, смысл. Произнося как заклинание слова «В некотором царстве…», хранитель сокровенного знания мог иметь в виду не только «Не знаю или не помню, в каком именно», но и «Не скажу, в каком, ибо вам сие не полагается знать». В приведенном выше варианте сказки о Трех царствах эта сакраментальная фраза не встречается, хотя с нее начинаются другие тексты, включенные в афанасьевский сборник. Зато здесь присутствуют другие мифологемы и образы, дошедшие из самых далеких глубин человеческой истории и предыстории. В сущности, сказка ставит четыре главных вопроса (она же в образно-символической форме и отвечает на них): 1. Когда это было; 2. Где это было; 3. Что это было; 4. Как туда добраться.

На первый вопрос ответ дается сразу: было это не просто давно, а очень давно, в те баснословно далекие языческие времена, когда окружающий мир был наполнен разного рода сверхъестественными существами, вроде леших, ведьм и русалок. Ответы на следующие вопросы конкретизируют представления о той стародавней жизни. Прежде всего, это воспоминание о Золотом веке, о котором уже говорилось в предыдущих главах. В русском народном мировоззрении данный общемировой символ счастливой жизни принял устойчивое представление о молочных реках с кисельными берегами. В те времена существовал единый индоевропейский пранарод, люди делились не по языкам или национальностям, а по тотемам, которые, к примеру, присутствуют и в сказке о Трех царствах: царь Горох, Ворон Воронович и девушки-колпицы. Реминисценциями подобных представлений насыщены и бажовские сказы, где действуют представители царства пресмыкающихся — ящерицы и змеи, представители самых древних тотемов, известных из истории мировой культуры.

Бажов многократно описывал и самые различные проходы в Подземное царство. Как правило, это — яма, зачастую прикрытая большим камнем, который, однако, легко отодвигается в сторону под воздействием волшебных сил, благоприятствующих герою повествования. Вот, например, как это случилось в сказе «Ключ земли» с девушкой Васенкой, бежавшей с рудника в горы из-за домогательств злодея-мастера:

«Когда ее уж вовсе стало засыпать снегом, вдруг открылся перед ней ходок в землю. Неширокий ходок, и темненько тут, а итти можно: ступеньки видать и тепло. Васенка и обрадовалась.

“Вот где, — думает, — никому из руднишных меня не найти”, — и стала спускаться по ступенькам. Долго спускалась и вышла на большое-большое поле. Конца-краю ему не видно. Трава на этом поле кустиками и деревья реденько, — все пожелтело, как осенью. Поперек поля река. Черным-чернехонька и не пошевельнется, как окаменела. За рекой, прямо перед Васенкой, горочка небольшая, а на верхушке камни-голыши: посредине — как стол, а кругом — как табуреточки. Не по человечьему росту, а много больше. Холодно тут и чего-то боязно.

Хотела уж Васенка обратно податься, только вдруг за горкой искры посыпались. Глядят, — на каменном-то столе ворох дорогих камней оказался. Разными огоньками горят, и река от них повеселее стала. Глядеть любо. Тут кто-то и спрашивает:

— Это на кого?

Снизу ему кричат:

— На простоту.

И сейчас же камешки искорками во все стороны разлетелись. Потом за горкой опять огнем полыхнуло и на каменный стол камни выбросило. Много их. Не меньше, поди, сенного воза. И камешки покрупнее. Кто-то опять спрашивает:

— Это на кого?

Снизу кричат:

— На терпеливого. <…>».

Однако проходы под землю, в царство Хозяйки Медной горы, могут быть самыми замысловатыми. Тропки туда могут быть проложены, скажем, муравьями — да не обычными, а опять-таки волшебными: на ножках у них золотые лапотки, и сами они вырастают по мере того, как углубляются в землю. Соответственно увеличивается и подземный проход. Именно про такой лаз и рассказано в сказе «Жабреев ходок» от имени мальчика Дениски, отыскавшего путь под землю по наводке старателя Никиты Жабрея:

«Думал-думал , на том решил:

“Мурашиных тропок мало ли. Кто их разберет, которую надо, а каменны губы поискать можно. Не набегу ли ненароком?”

Надумал так, да тут и углядел — у самой мурашиной тропки сидит. Тропка как тропка. Мурашики по ней ползут, только все в одну сторону, а встречных не видно. Дениску это любопытно показалось. “Дай, — думает, — погляжу, в каком месте у них хозяйство”. Пошел около этой тропки, а она куда-то вовсе далеко ведет. И то диво — мурашики будто больше стают, и как где место пооткрытее, там видно, что на лапках у них вроде искорок. Что за штука? Взял одного, другого, посмотрел. Нет, ничего не видно. Глаз не берет. Пошел дальше и опять примечает: растут мураши на ходу. Опять возьмет которого в руку и давай разглядывать. Видно стало, что на каждой лапке как капелька маленькая прильнула. Дениску это вовсе удивительно, он и шагает вдоль тропки. Так и вышел на полянку, а там из земли два камня высунулись, ровно ковриги исподками сложены: одна снизу, другая сверху. Ни дать ни взять — губы.

Мурашиная тропка как раз к этим губам и ведет, а мураши как на полянку выйдут, так на глазах и пухнут. Их боязно и в руку взять: такие они большие стали. А на лапках явственно разглядеть можно, как лапотки надеты. Подойдут к каменным губам — и туда. Ходок, видно, есть.

Денис подошел поближе поглядеть, и каменны губы широко раскрылись, дескать, ам! Денис испугался, понятно, отскочил, а губы не закрываются, будто ждут, и мураши идут своей прямой дорогой прямо в эти губы, ровно ничего не случилось. Денис осмелел маленько, подошел поближе, заглянул, что там, и видит — место туда скатом крутым идет, вроде катушки, только самой вязкой глины. Прямо сказать, плывун, чистая салка. По этому плывуну мураши и то еле пробираются. Нет-нет, и лапотки свои оставляют, только не одинаково. У иных салка сразу их снимет, и дальше тот мураш легонько идет. Другой ниже спускается и прямо на виду в росте прибывает. Вошел, скажем, в каменны губы ростом с большого жука, а шагнул дальше — вырос с ягненка, еще ниже подался — стал с барана, с теленка, с быка. Дальше и вовсе гора-горой ползет, и лапти у него, может, по пуду, а то и больше. Пока лапти в салке не оставит, потихоньку идет, а как снимет все до одного, так и пойдет скользить не хуже плавунца, и в росте больше не прибывает».