Записки человека долга - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков cтр.№ 23

– Почему?

– Извольте. Вы наверняка готовы обещать ослепительные перспективы, сияющие вершины, голубые дали. Это может произвести впечатление. Но я приведу далеко не самый главный свой довод: вы можете дать стопроцентную гарантию, что все именно так и обстоит? Нет? Вот видите. У нас с вами не химический эксперимент, тут не колба может рвануть, тут похуже…

– А кто может вычислить процент риска и его долю?

– Вот видите, вы сами подбрасываете мне аргументы, – сказал я. – Пока что я не вижу ростков светлого будущего. Я вижу город с разрушенной промышленностью, разваленной экономикой, опустошенным казначейством. Почему они так поступили?

– Да потому, что цивилизация биологическая… Они смотрят на мир глазами природы, а с ее точки зрения ваши реактивные самолеты, безбожно пожирающие кислород, разрушающие озоновый экран, – опаснейшие хищники. Ваши машины, сосущие нефть и добывающие «полезные ископаемые», – вампиры, рвущие мясо и высасывающие кровь из живого тела планеты. Ваши вычислительные машины – жалкие протезы тех свойств, которые кроются в человеческом мозгу, тех скрытых возможностей. Меж тем нужно разбудить свое тело, свой мозг. Мы пока что только тем и занимаемся, что усердно стараемся отгородиться от среды обитания. Уже не от природы – от среды…

– В ваших аргументах слишком много эмоций, – сказал я. – Рассмотрим другую проблему. В борьбе добра со злом все ясно и просто. Ну как же быть, если добро борется с добром? Сдается мне, мы имеем дело как раз с такой ситуацией…

– Похоже, – согласился он. – Наилучшим решением, мне кажется, было бы отдаться на волю событий.

– Я так не считаю, – сказал я. – В схватке добра с добром должно побеждать то добро, которое сильнее. В данный момент сильнее я. Значит, мне и выигрывать.

– Послушайте, может быть, вам просто жаль, что не станет того мира, для которого вы столько сделали, и придет другой, ровным счетом ничем вам не обязанный?

– Так… – сказал я. – Считаете, мы работали зря? Дрались зря? Умирали зря?

Я почувствовал, что закипаю. Черт тебя побери, как ты смеешь рассуждать о таких вещах? Где ты был, когда мы восемнадцатилетними уходили в Войска ООН – совершенно добровольно, потому что не могли иначе? Ты хоть представляешь, что это такое – прыгать на пулеметы? А убитых ты видел? Замученных?

Я сдержался и ничего не сказал, понимая, что не могут все поголовно жители Земли стать военными и контрразведчиками, – мы дрались как раз за то, чтобы не осталось на планете военных…

– Рождение нового мира… – сказал я. – А вы подумали, в какой бардак превратится мир, когда ваша биоцивилизация начнет победное шествие по планете?

– Но ведь все совершится не в один миг. Десятки лет…

– Еще не лучше. Десятилетия хаоса, миллионы морально травмированных людей, на глазах которых распадается весь мир.

– При любых переменах, даже самых благотворных, есть пострадавшие, и немало. Но в отличие от всех прошлых перемен, сопровождавших переходные этапы, сейчас пострадавшим не грозят голод, смерть, физические страдания.

– Им грозит кое-что пострашнее, – сказал я. – У них не будет будущего, им предстоит жить в чужом будущем…

– Но ведь не бывает так, чтобы перемены удовлетворяли ВСЕХ. Поголовно. Вам не приходит в голову, что ваша позиция – позиция обывателя, смертельно ненавидящего любые перемены, потому что они связаны с определенными хлопотами и неудобствами?

– Скажите лучше, какую роль вы сами во всем этом играете, – сказал я.

– Небольшую, почти что никакую. Поймите, они не потерпели бы наставников и учителей. Просто я и еще несколько человек пытаемся осторожно исследовать, изучать, деликатнейшим образом подсказывать… Почему вы ничего не спрашиваете об экстремистах?

– Вот они-то как раз меня мало интересуют. Знаете, Даниэль, больше всего меня удивляют не всевозможные научные чудеса, а то, как молниеносно реагирует на них всякая сволочь и пытается использовать в своих целях. Столько раз сталкивался… Все мне и так ясно – прослышали, явились, шантажировали. Чем они вас пугали – что станут стрелять в детей? Воду в водопроводе отравят? Алису похитят?

– Откуда вы знаете?

– Господи, я их вылавливаю который уж год, знаю от и до… Итак, они вас шантажировали, и вы, начавши с ними игру, тем временем отправили в нашу дублинскую штаб-квартиру призыв о помощи… – Я усмехнулся и показал на стол, на исписанные листы. – Узнаю почерк. Так вот, Даниэль. Я верю всему, что вы мне рассказали. И именно поэтому запускаю машину. И не нужно считать меня палачом, а вас – жертвой. Будь у вас возможность помешать мне, вы бы помешали?

– Да.

– Вот видите. И вы бы действовали. Так что не нужно насчет палачей. Я тот, кто победил, а вы тот, кто проиграл. Две разновидности добра. Потомки разберутся. Такая уж завидная судьба у потомков – они смотрят на прошлое отстраненно, объективно и беспристрастно, они раскладывают все по полочкам, приклеивают этикетки, возносят и низвергают, раздают награды и волокут за ноги на свалку истории. Они где-то там, впереди, а мы – здесь, живем и боремся, мы, возможно, не во всем правы, но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Во что превратился бы мир, действуй мы, лишь имея стопроцентные гарантии успеха? Честь имею.

Я щелкнул каблуками, поклонился и вышел. Спустился в сад и закрыл за собой калитку, ощущая даже легкое разочарование – неужели вот так легко все кончится?

…Крохотная кассета вошла в гнездо. Я нажал кнопку.

– Плохо, да? – раздался спокойный голос Некера. – Так вот, решения я тебе подсказать не смогу. Не вправе. Я только хочу спросить – готов ли ты, принимая свое решение, войти в Большую Историю? К суду потомков по самому большому счету? Больше мне тебе сказать нечего…

И – мертвое шуршание чистой пленки. Вот и все. Я сделал то, чего, безусловно, не позволил бы себе раньше, – схватил магнитофон с продолжавшей вращаться кассетой и швырнул его что есть силы. Он глухо стукнулся о стену и улетел под кровать, а потом сам повалился на кровать пластом.

Сон не шел. Впрочем, что-то было, какая-то мутная полудрема, морок, из которого появлялись и проплывали перед глазами самые разные образы и картины, никоим образом меж собой не связанные: мертвое лицо капрала Черенкова среди сломанных тюльпанов долины Калиджанга, вывеска бара в Монреале, танцующая Сильвия, подбитый под Шпайтеном броневик, дымно горящий, шпили старинных томских зданий…

Потом я уснул все же. И видел во сне, как медленно, бесшумно рушились сверкающие стеклом и сталью высотные дома – какая-то нескончаемая улица, застроенная высотными домами, – как здания превращались в бесформенные кучи, над которыми стояли облака тяжелой пыли, как сквозь эти кучи с фантастической быстротой прорастали огромные цветы, желтые, красные, лиловые на ярко-зеленых коленчатых стеблях, как таяли груды щебня, как обнажалась влажная, черная, рассыпчатая земля и по ней осторожно шагали странные животные с огромными глазами лемуров, а в небе проносились какие-то крылатые, перепончато-сверкающие, и не видно людей, ни одного человека…