Состояние - Питер - читать онлайн книгу. Автор: Ринат Валиуллин cтр.№ 9

«Искусство вечно, люди вечно искусственны», – посмотрела Фортуна безразлично на гостей и искусственно улыбнулась.

– Клодт – великий коневод, и не только на Аничковом мосту, он пригнал в Питер целый табун, – продолжал Макс.

– Да? А какие еще? – не по-детски заинтересовался Альберт, словно в ту самую беззаботную пору коротких штанишек от него ускакал деревянный конь.

– Ну из известных, – начал я умничать, – памятник Николаю Первому был установлен в 1859 году на Исаакиевской площади. За работу взялся известный скульптор П. К. Клодт, – включил монотонный голос гида Макс. – Автором проекта был архитектор Огюст Монферран.

– Это который Исаакий?

– Именно. На сооружение памятника было потрачено семьсот пятьдесят три тысячи рублей серебром. На отливку статуи ушло около тысячи трехсот пудов (21,3 тонны) металла, – начал грузить арифметикой Макс.

– Это очень много? – прекрасно по- женски проявила свою некомпетентность Белла.

– Достаточно, но не это главное, – поймал я искру в ее глазах. – Для своего времени памятник считался техническим чудом: это была первая в Европе конная статуя, поставленная на две точки опоры. Проще сказать – на дыбы. Представьте, поставить на дыбы бронзового коня весом в двадцать одну тонну. Именно этот факт и спас его впоследствии.

– Николая?

– Памятник. Все советское время он же находился под следствием, – хитро улыбнулся я и пояснил: – После Октябрьской революции неоднократно поднимался вопрос о сносе памятника, но благодаря своим уникальным точкам опоры он был признан шедевром инженерной мысли и чудом выжил. Стояла бы лошадь на трех опорах, снесли бы к чертям собачьим. Хотя, с другой стороны, могли бы стащить всадника, и делу конец.

– Да, и менять каждые шесть лет, – добавила от себя Фортуна.

Это означало, что она меня простила. «Рано, слишком рано. Не торопитесь, женщины, прощать. Как вы торопитесь прощать», – захотелось мне предупредить ее.

– Теперь уже шесть, – понял о чем речь Альберт.

– Я думаю, реже. Царей на переправе не меняют.

– Откуда вы все это знаете, Макс? Любите коней? – покрутила в руках бокал Белла.

– Нет, Питер, – посмотрел я на Беллу. Будто сделал реверанс, приглашая ее на утреннюю конную прогулку.

Было бы неплохо совершить такую с Беллой, одолжив пару лошадей у Клодта. Я бы показал ей настоящий Питер. «Женщины любят смелых. Пересекай границу дозволенного самым непредсказуемым способом. Будь тем наркотиком, который сведет ее с ума», – взглянул Макс с надеждой на Альберта, потом снова перевел взгляд на Беллу.

Перед глазами возникла «Всадница» Брюллова – роскошная, в ярких красках, в пышных драпировках. Одним словом Белла-прекрасная. Но как быть со второй девочкой с портрета. Я посмотрел на Фортуну, она стояла на крыльце, смотрела на Беллу, улыбаясь и ничего не подозревая. «Как вы торопитесь прощать», – пришпорил я коня.

Голая жена сидела на кухне с сочным персиком в руке, сок стекал по ее багровым губам, по длинной шее, к высокой груди, пощипывая весной на сосках, а сытость не приходила. На полу валялись большие косточки. Другой рукой Фортуна брала их, шершавые и скользкие, они все время норовили ускользнуть. Она нажимала, те вылетали из пальцев, снарядами, пытаясь пробить пуленепробиваемое стекло одиночества.

– Что ты творишь, Фортуна? – опешил я от такой панорамы.

– Плевать. Просто захотелось плевать косточками. Иногда так хочется делать что-нибудь нелогичное, нелепое, чтобы выбраться из дома, из дома быта. Есть шанс, что кто-то вспомнит о твоем существовании.

– Я же тебя люблю, – подошел и обнял ее голову, волосы пахли фруктами. Поцеловал их.

– Мне твоя любовь даром не нужна.

– А за деньги?

– Я подумаю, но прежде ответь мне. Почему ты так часто говоришь «я тебя люблю»?

– Потому, что мне больше нечего сказать.

Вот не хочешь, а целуешь, не любишь сейчас, в данную минуту, а признаешься в любви, и никакой совести не просыпается. Просто говоришь то, что человек хочет от тебя услышать, или тебе кажется, что он хочет это услышать. Возможно, и она меня не любит, но тоже целует. Жизнь проходит, пока мы целуем не тех, – в задумчивости откусил я сладкий персик, глубоко войдя в его плоть, откуда на меня, из самого сердца, изогнулся бледно-белый червяк. «Действительно, – подумал я, глядя на него, – может, то, что мы называем любовью, – есть ее отсутствие, ее след».

Скоро в руке у меня осталась только косточка, рельефная и волосатая, я нажал на курок, пуля попала коту в голову. «Контрольный», – подумал про себя. Он зверски мяукнул и убежал.

– Макс, не будь идиотом.

– А кем я еще могу быть рядом с такой красотой, – обнял я жену.

– Ты же его без мозгов оставишь, – с укоризной прожевала жена. Освободилась из моих объятий и вышла из кухни.

– Чувствуешь во мне великого охотника? Точно в яблочко, – перезарядил я ружье и стрельнул Фортуне вслед.

– Оставить без мозгов того, кого не хочешь, как это по-мужски, – ответила она из прихожей. – А что это ты притащил?

– Это гитара, давно хотел научиться играть.

– Сначала фотоаппарат, потом клавиши, теперь вот гитара, – все это нереализованные в детстве творческие порывы, которые мужчина пытается осуществить на скорую руку. Они же, как и все, требуют времени, внимания. Ты все еще считаешь, что и гитару, и женщину можно приручить за несколько дней.

– Нет, на тебя ушли годы. Потерпи еще чуть-чуть и счастье нам обеспечено.

– Я столько не вынесу.

– Я тебе помогу, если его будет много.

– Чем ты мне сможешь помочь? Своей музыкой?

– Меня тянет к искусству.

– Да не к искусству, а к искусственному. Игрушек тебе не хватило в детстве, – громко разливался ее журчащий голос по коридору.

– К сожалению, классики уже вычерпали всю возможную гармонию из семи нот. Какой металл после Баха, какая психоделика после Моцарта, какой панк-рок после Грига? Сплошные ремиксы. В этом отношении писателям повезло больше, так как язык постоянно изворачивается, плюется, формируется, переводит, облизывает, сосет, цепляет, меняется как климат, устанавливая погоду или дома, или на службе… или непогоду, – споткнувшись о паузу, задумчиво произнес я и добавил: – В отличие от музыки, которую можно просто слушать, язык заставляет нас общаться, всех до единого. И чем больше ты знаешь языков, тем легче найти собеседника.

– Разве важно, на каком языке мы будем общаться, на английском, на китайском, на языке любви, секса. Посредством подарков, жестов или битой посуды… На языке взглядов, ласки, грубости… Главное, чтобы для нас обоих этот язык был родным.

– После твоего, для меня все языки иностранные.