Улица Свободы - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Олех cтр.№ 38

Завтра в армию, и откладывать было дальше некуда. С утра Королев сходил в сарай, достал слитки и помыл в ведре с холодной водой. Протер, обернул каждый газетой, аккуратно сложил в матерчатую сумку, а сверху прикрыл ветошью, найденной в сарае. Дома поменял подозрительные обрывки на свой белый вязаный шарф.

Сумка от быстрой ходьбы раскачивалась и стучала по ноге. Иногда Королев чувствовал, как слиток больно бьется о колено уголком. Это немного злило, но и подбадривало. Еще чуть-чуть – и он от них избавится.

На кой хрен она нужна? Леха, не останавливаясь, закурил. Напылять на лопасти? Напыляли бы че попроще. Хорошо, ума хватило не зарыть ее под деревом за сараями, всю жизнь бы отравила. Игоря в тюрьму свела, Рината хромым оставила. Его, Леху, лишила сна, покоя, нервов.

Королев свернул направо по дорожке. Воздух был не тот, что в городе, – чище, с холодной влагой, осязаемой легкими. Темнело быстро, а еще возвращаться обратно. Вокруг такая тишина, что слышно, как глухо сталкиваются слитки в сумке. Совсем рядом. Теперь пусть хоть кто за ним гонится. Не остановишь. Леха свернул налево, вниз к реке, и побежал в узком туннеле между двумя заборами.

Перед лестницей он затормозил. Спустился не спеша. Огляделся. Лодки на берегу. Лает собака. Прошел мимо старых дубов. Перелез через хлипкий заборчик санатория. Камни хрустели под ботинками. Потом песок замедлил шаги. Он поднялся на волнорез, чувствуя, что весь мир смотрит на него. Лицо и уши горели, во рту пересохло, сердце перешло на дробь.

Леха подошел к краю, размахнулся, но руку не разжал, инерция сумки больно отдалась в предплечье. Повезло, что выдержала, не порвалась. Он вспомнил, что летом с волнореза ныряют дети. Могут найти. Он достал из газетного свертка один слиток и кинул его в воду. Всплеска не слышно и не видно. Второй, третий, четвертый. Королев достал последний, взвесил его на ладони. Тяжелый, пугающий и все-таки красивый. Леха отвел руку за спину и вложил в бросок всю ненависть. С головы слетела фуражка, покачалась на волнах, и Волга сомкнулась над ней, как ртуть.

В ней стольник. Королев громко матернулся, вспомнил, что пролез на территорию военного санатория, и в испуге обернулся. Никого вокруг не было. Он подхватил сумку и быстро вернулся на общий пляж. Здесь остановился. Вроде все сделал. Хотел достать папиросу, но руки от волнения дрожали. Леха с усилием сделал глубокий вдох. Все позади. Он выпустил дым и увидел, как по херу Волге на его волнение. Темная вода утекала к городу, с другой стороны Жигулевские горы утонули в белых, бежавших по тому же течению облаках. Порыв ветра принес забытый за девять месяцев запах снега.

Королев подумал, что успеет обогнать снегопад, и начал подъем с лестницы, но и дальше вся дорога шла вверх. Икры начали ныть, ветер становился все холоднее, на пустырях, не замечая Лехиных подштанников, он впивался в ноги и непокрытую голову. Трамвайная остановка пустовала. Королев продрог в ожидании, выкурил последнюю папиросу и решился идти пешком.

К Ново-Вокзальной он добрался в полной темноте и понял, что на автобус тоже не попадет. Хотел выкинуть мешавшую греть руки в карманах сумку, вспомнил, что в ней лежит шарф, и обмотал им голову и лицо. Шерсть впитала неприятную сладковатую вонь свинарника. Королев пошел, подгоняемый ветром, похожий на угольную запятую, оставленную окурком на стене.

После улицы Стара-Загоры дорога пошла под гору, Безымянку скрыла снежная пелена. Стало теплее и сильно захотелось спать. Леха несколько раз на ходу закрывал глаза, потом подумал, что вот так по-идиотски и замерзнет, и пошел бодрее. За Нагорной снег кончился, ветер утихомирился, а небо в облаках просветлело. Ноги перестали болеть и больше не чувствовались, зато отбитые ребра начали ныть. У больницы Семашко Лехе встретился первый человек.

– Эй, мужик, есть закурить?

Прохожий остановился, с удивлением глядя на замотанного в шарф Королева, и достал пачку. От огня Леха отказался.

– Спасибо большое.

– Хорошо же, как на Новый год! – пахнул перегаром мужик.

– Бывало и лучше, – ответил Леха, но прохожий уже шел дальше.

Когда Королев открыл дверь своего подъезда, ему в лицо ударил жар батарей. Уткнуться бы в них лицом и сгореть, как тот мужик! Он прошел на второй этаж до своей квартиры, потом вернулся и сел на деревянные ступеньки. Стянул с головы шарф и расплакался. Сначала глаза его были сухие, он тихонько подвывал и раскачивался, а потом полились слезы. Слезы по своей фуражке, пропавшему стольнику, не купленным сестре подаркам, потерянным дням. По Игорю в тюрьме, по свиньям, запертым в темном сарае, по хромым Ринату и дяде Толе, по Шуриному смеху и глухоте бабы Томы, по нежным Ириным коленкам и уродливой маминой сумке, по пустой песочнице и по могиле отца под первым снегом.

Дверь квартиры открылась, на площадку вышла Люся.

– Ты че, Леш, напился?

Королев, не оборачиваясь, помотал головой, быстро вытер слезы шарфом и шмыгнул носом.

– Ты че, Леш, плачешь?

Он не сдержался и кивнул.

– Что случилось?

– Я не знаю, Люсь, я не знаю.

* * *

Леха проснулся опухшим, ноги болели, ребра ломило, в глазах – песок. Все вместе это было похоже на суровое похмелье. Надо было еще уложить вещи, и Королев, как мог быстро, поднялся. Вышел на кухню. Сумка собрана, на столе записка: «Там еда одежда теплая пиши не забывай сынок». Он взял огрызок карандаша и дописал: «незабуду». Появилось немного времени выкурить папиросу и выпить теплой воды из чайника.

Он оделся и тихо прошел в комнату Люськи, хотел поцеловать, но побоялся разбудить. Посмотрел в окно: ветер гонял по пустой Свободе снежную крошку. Королев вспомнил, что ему нечего надеть на голову. Заглянул в сумку – сверху лежала вязаная шапка отца. Оказалась как раз впору.

На выходе из подъезда он остановился и, прикрываясь дверью, закурил. Внутрь, задев его хвостом по ногам, скользнула неизвестно чья кошка. Под сараем так и валялась пустая бутылка из-под коньяка как знак того, что прошлое существует.

Из подъезда соседнего дома вышел Толя, нашаривая тростью точку опоры, как слепой. Лицо у него было землистое, его пошатывало.

– За опохмелом? – Отец Игоря с трудом кивнул. – А я в армию.

– Добро, – икнув, ответил Толя.

Из всех проблем этого мира перед ним сейчас стояла только одна, и он продолжил свой путь к ее решению, не обращая внимания на мелочи.

Двор, оказалось, спасал от ветра. На улице он проникал до сердца. В армии хоть штаны новые дадут, с надеждой подумал Леха. Он свернул в сквер Калинина, прошел мимо пустого кинотеатра, скамеек, фонтана, без воспоминаний и сожаления вышел на Победу. Лучше бы шел дворами, но дорога уже выбрана. Проходя мимо четырехэтажек, нашел глазами окна, закрытые фольгой: наверное, Берензон не любит солнечный свет.

Поворот на Ново-Вокзальную и дальше до станции Безымянка. На открытом холодном перроне шумели призывники. Все они были моложе Лехи на два года. Многие не спали всю ночь, другие успели опохмелиться, бодрились и смеялись, пока их друзья обещали много писем и скорые встречи.