Проснись в Никогда - читать онлайн книгу. Автор: Мариша Пессл cтр.№ 23

— Никогда реально, — продолжала она. — Чтобы понять его и подчинить себе, мы должны сначала понять и подчинить себе друг друга. Я все обдумала. Надо отложить вопрос о том, кто достоин жить. Мы к этому не готовы. Пока не готовы. Сначала мы должны разгадать другую тайну. Она не давала покоя каждому из нас с тех пор, как все это случилось.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Кэннон.

— Джима.

Казалось, в воздухе сверкнул меч и приземлился у наших ног — так подействовало на всех это имя.

— Это было самоубийство, — прошептала Уитли.

Марта устремила на нее ледяной взгляд:

— Ты хочешь сказать, что действительно веришь в самоубийство?

Уитли предпочла промолчать.

— Я успела изучить Никогда, — вновь заговорила Марта. — Кроме всего прочего, мы способны стать лучшими в мире детективами. Мы можем возвращаться на место преступления сколько угодно раз. Можем опрашивать очевидцев. Свидетелей. Полицию. Каждого учителя, уборщика и ученика. Можем все тщательнее продумывать свои вопросы, манипулировать, угрожать, шантажировать. Для нас не существует ни правил, ни наказаний. Мы можем выяснить, что случилось с Джимом. Раз и навсегда.

Марта устремила взгляд своих черных глаз прямо на меня, и я почувствовала, как по коже бегут мурашки.

— Но его дело так и осталось нераскрытым, — заметил Кэннон.

— Угу, — вполголоса подтвердил Киплинг. — Расследование зашло в тупик.

— На полицию давило школьное начальство, требуя закрыть дело как можно скорее. Чем раньше все поверят в самоубийство, тем скорее в Дарроу перекрасят окровавленные стены. Этого хотели наши родители. Они хотели поскорее замять скандал, выставить Джима очередным мальчишкой-мечтателем, который был заранее обречен. Легенда о Джиме Мейсоне должна была превратиться еще в одну школьную страшилку.

— Значит, в обозримом будущем нам предстоит сделаться Шерлоками, — подытожила Уитли.

— А мне всегда нравились костюмы в елочку и собаки-ищейки, — поднял бровь Киплинг.

— Я в деле, — заявил Кэннон.

— Я тоже, — прошептала Уитли.

— Беатрис? — спросила Марта.

Все посмотрели на меня. Я не стала опускать глаза, хотя сердце гулко бухало.

Наконец-то! Мы собирались выпустить льва из клетки. Приступить к подъему «Титаника». Извлечь на свет божий труп, замурованный в стену в ту ночь, когда мы отправились на поиски бочонка амонтильядо.

Мы собирались выяснить, что случилось с Джимом.

С моим Джимом.

Началась игра в кошки-мышки.

Загадочные обстоятельства гибели Джима Ливингстона Мейсона всегда казались мне чем-то нереальным, несмотря на то что я лично присутствовала при этом.

Я вспоминала во всех подробностях события годичной давности, сидя в компании четверых моих бывших лучших друзей в библиотеке Уинкрофта, и не могла отделаться от ощущения, что пытаюсь вспомнить правила воображаемой игры, в которую играла в детстве.

В выпускном классе, когда до экзаменов оставалось всего ничего, мой бойфренд Джим вдруг пропал.

Два дня спустя его нашли мертвым, плавающим в затопленном карьере Вулкан.

Джим стал моей первой любовью, хотя эти слова нисколько не отражают того, кем он для меня был на самом деле. Он был моим месяцем. Голосом в моей голове. Моей кровью. Все скажут вам, что увлечения юности недолговечны и не стоит воспринимать их всерьез, но я готова была поклясться: к нам с Джимом это не относилось.

Он был невероятно красив — настоящий герой восемнадцатого века, скачущий по прериям: высоченный, с медово-ореховыми глазами, непокорными черными волосами и улыбкой человека не от мира сего. Но было в нем еще кое-что. Он был полон жизни. Если жизненную энергию можно уподобить течению реки, в Джиме оно было настолько бурным, что могло оторвать вам пальцы. Он проживал самый обыкновенный понедельник с такой страстью, будто хотел поделиться с окружающими величайшей тайной мироздания до наступления вторника. Балбес, король прилипчивых мелодий, ходячая двусмысленность, любитель шокирующих романтических жестов, — например, через неделю после знакомства он подарил мне винтажную бриллиантовую булавку в виде шмеля. Он посвятил мне песню, которую назвал «Шея королевы». Хуже всего, что эта жизненная сила притягивала к нему всех подряд. Он был фонарем на крыльце в темную ночь. Мужчины и женщины, старики и молодые вились вокруг него нескончаемым хороводом, точно внимание Джима Мейсона было водой внутри чудотворной купели в Лурде. И я не могла их винить. Рядом с ним они возвышались в собственных глазах и чувствовали себя не такими одинокими.

Он называл меня своим амишем, своим ископаемым, своей Хеди Ламарр.

Он уверял, что во мне есть что-то несовременное, качество, которого он не мог уловить, и что мне следовало появиться на свет на несколько столетий раньше, в более чистые и невинные времена.

— Ты — моя сумеречная летучая лисица, — говорил он мне.

— Кто-кто?

— Вымерший вид млекопитающих, о котором известно благодаря единственной особи. Ты была замечена всего однажды, в тысяча восемьсот семьдесят четвертом году на острове Перси, неподалеку от побережья Квинсленда, в Австралии. Твоих сородичей никто никогда не видел. А ты тем временем окопалась в безвестной школе-интернате в глуши Род-Айленда. И никто, кроме меня, о тебе не знает.

Склонный анализировать все и вся, страдающий и легкоранимый, он вечно из-за всего переживал. Летом перед последним школьным годом они с другом детства, выпив, катались на катере по проливу Лонг-Айленд, налетели на песчаную отмель и столкнулись с рыбацкой лодкой. Сам рыбак и друг Джима, к счастью, не пострадали, а вот Джим получил трещину в черепе и два дня лежал без сознания. Очнувшись, он написал шесть песен, четыре поэмы и рэповую композицию под названием «Уж влетел так влетел», посвященную этой аварии. А еще он дал слово никогда в жизни не притрагиваться к спиртному. И раз в месяц аккуратно писал тому самому рыбаку, точно исповедовался перед священником.

Вот таким он был, Джим. Он жил взахлеб. Хватал через край. А потом утонул.

— К жизни надо подходить так, точно это только что открытая Америка, — любил говорить он и, взяв в руки гитару, проводил по струнам загрубевшими кончиками пальцев. — Перед тобой незримо расстилается дивный новый мир. Каждый. Божий. День. Как ты намерен им распорядиться?

И вот теперь Уитли, Кэннон, Киплинг и Марта с тревогой смотрели на меня. Мы никогда раньше этого не делали. Мы ни разу не обсуждали друг с другом смерть Джима. Причиной было не только горе, но и то, в какой момент все произошло. Когда полиция обнародовала все известные ей факты и администрация школы выступила с заявлением, экзамены уже закончились. Я пребывала в таком потрясении, что не могла даже встать с постели и почти не