Наша игра - читать онлайн книгу. Автор: Александр Афанасьев cтр.№ 20

У полковника Попцова потемнело в глазах, рука сама упала на пистолет.

– Убью!

Навалились, со всех сторон, за руки схватили.

– Товарищ полковник, нельзя же… успокойтесь.

– Убью… крыса канцелярская…

– Люди же…

– Убью…

Прокурорский от греха подальше смылся. На дороге тормознули еще две машины – эфэсбэшники.

– Убью гада…

В России есть много глухих мест, но главные из них – не в Сибири, как кто-нибудь думает.

Ведь глушь – это не просто глушь. Не просто тайга, как в Сибири, или пустота, как на Севере. Куда более страшная глушь – это те места, которые раньше были как-то обжиты человеком, а потом им были покинуты. Или кто-то остался – один из десяти. Вот это – настоящая глушь, с покосившимися избами, уходящей в никуда ниткой узкоколейки и брошенными трелевочными тракторами да зонами, тоже брошенными.

Это – по-настоящему страшно…

– Хъа, хъа, къамал дац. Дик ду ^[6].

Пожилой, но все еще крепкий человек с жестким, словно вырубленным из камня гор лицом передал гарнитуру рации молодому парню, который постоянно был при нем, привычно погладил висящий на боку «МP5SD».

– Работаем…

Несколько кавказцев – пожилой был у них старшим, – сверившись с картой, углубились в лес. Перед тем как уйти, один из них оставил рядом с машинами ловушку из гранаты…

Лес…

Лес был знаком пожилому, как и любому чеченцу, но не русский лес. Русский лес сырой, там нет черемши, которую собирают все чеченцы и которая стала одним из национальных блюд, но тут есть грибы. Как и почти все пожилые чеченцы, этот не ел грибов. Потому что в ссылке, которую их народ отбывал в Средней Азии, они во многом приняли местные обычаи, а там грибы не едят, потому что грибы носят такое же название, как и конские гениталии. Но сейчас такое время пошло, что и свинину есть будешь, и грибы только так полетят.

Подлое время…

Идти по русскому лесу тяжело. Он сырой. Папоротника много, заросли целые. Есть и орешник – орехи есть и в чеченском лесу, если ушел в лес – тоже можно покушать, если совсем нечего есть.

Впереди просветлело – дорога или еще чего…

Ваха, их проводник и снайпер, залег у края опушки, смотря на мир через оптический прицел автоматической G3, лежал какое-то время, затем показал палец. Не средний, большой…

Мегар. Можно.

Чеченцы редкой, волчьей цепочкой пересекли прогалину с разбитой и заросшей дорогой и идущей в никуда заржавевшей веткой узкоколейки.

Пожилой подумал – все-таки они с русскими чем-то да похожи. И те и другие ищут спасения в лесу, только у чеченцев земли – вот столечко, как и леса, как и всего, а у русских столько, что за всю жизнь не обойти. И зачем тогда русским их земля?

Аллах знает.

Хотя сейчас разницы нет никакой. Нет больше ни чужой земли, ни своей земли, ничего. Есть только тяжкая кара Аллаха, и то, что она поровну легла и на неверных и на правоверных, свидетельствует лишь о том, что Аллах не поверил в искренность их веры и наказал их так же тяжко и страшно, как неверных…

Да и как иначе могло быть? Столько мечетей построили – а молодежь старших не уважает, люди водку пьют, нехорошо ругаются, в Москву едут, чтобы сделать блуд. Он как-то раз отчитал такого, который в хадж собирался, а перед этим в Москву, кокаин нюхать, с бабами это самое сделать. А отец у него – глава райадминистрации, ворует. Он тогда спросил его – неужели ты думаешь, Аллах не видит, что ты делаешь? Молодой негодяй, который и тогда был навеселе, сказал: «Аллах простит».

Вот из-за таких, как этот мерзавец, все и пострадали. И продолжают страдать.

И хоть мысли были тяжкие – а опыт бывшего полевого командира подсказал – люди устали.

– Привал…

Расположились, охранение растворилось в лесу. Кто мог отдохнуть, тот моментально лег или сел, начал распаковывать еду. Раньше были «Сникерсы» – это хорошо, в лесу все тропинки были усеяны обертками от «Сникерсов». Сейчас «Сникерсов» нет, это плохо, но они самодельные батончики сделали. Чеченцы вообще быстро привыкают к любым обстоятельствам.

Кто-то закашлялся, но тут же зажал рот. Помнят еще: за шум, кашель в лесу положены палки.

Сам пожилой расстелил на коленях материал, выбил пин, наскоро раскидал свой пистолет-пулемет, потер, брызнул смазкой. За оружием следить надо – не русские «калашниковы», хотя и за ними надо следить. Но тихий, как смерть тихий…

Тот же внутренний метроном показал – пора.

– Пошли.

Только через еще пару часов перехода они приблизились к месту, которое по ориентирам им передали по дальней связи…

Первым опасность почувствовал Ваха. Дым. Запах дыма. Значит, тут есть жилье, есть человек. А это опасно…

Опасность…

Чеченцы, и так осторожные, преобразились, не получая команд, волчьей стаей они выдвигались на обхват, каждый видит другого, выносчики ^[7] заранее назначены, если что. Каждый знает что делать, каждый охотился…

Командир приблизился к Вахе, тот показал ему на леску в траве.

– Растяжка?

– Нет. Какая-то система…

Точно пришли.

– Я вон там лягу… – показал Ваха.

– Осторожно…

Ваха только подмигнул, закинул винтовку за спину по-биатлонному и пропал в высокой траве…

Командир группы сделал знак, около него оказался один из своих.

– В траве система, передай: всем быть осторожнее. Наблюдать.

– Кха, эфенди…

Казалось бы, все просто, и они точно знали, где враг и где друг и за что надо сражаться? Но как получилось так, что друзья, правоверные, обрекли их на смерть. А вековечные враги помогли, приютили, дали место в строю?