Женщина-отгадка - читать онлайн книгу. Автор: Мария Метлицкая cтр.№ 31

И все-таки, как ни смешно, он написал ей через месяц. Снова. Ну и все то же. Та же нудьга.

Она оканчивала институт. Письма от него теперь приходили реже. Он уходил в плавание. На последнем курсе случилась, как ей казалось тогда, самая главная встреча в ее жизни. Он был старше ее на десять лет и, естественно, женат. Кормил ее обещаниями – вот сын окончит начальную школу, дочь пойдет в первый класс. Жена устроится на работу. Закончу строить дачу. Получу квартиру. А потом, потом… Он не был вруном и сам верил в то, что обещал.

Но если мужчина не уходит на первом году, вряд ли он решится на это потом. Она понимала это и даже почти с этим смирилась.

«Какая разница, – говорила она себе. – Какая разница, если есть любовь».

Все остальное в ответ не входило. Подруги, ее ровесницы, уже давно вышли замуж и успели нарожать детей. А она – она все искала ключи на вечер, на час, на два, стелила чужие простыни, прибирала чужие брошенные дачи, чтобы было уютно и хоть на вечер, на ночь появилось ощущение общего дома. На работе билась за путевки в пансионат на выходные. Он иногда мог приехать, а иногда – нет: то болели дети, то скандалила что-то подозревающая жена. Она плакала, обижалась, злилась. Но ничего не менялось. Из семьи он не уходил. Она сделала три аборта. «Дура, идиотка», – говорили подруги. «Рожай, – умоляла мать. – Вырастим!» Ну уж нет! Она-то отлично знала, что такое расти без отца. Не приведи господи! Вечная зависть тем, кто из полных семей. Вечные комплексы. Неизбывная мечта сказать кому-то – отец. Тот, кто защитит, прикроет от обид и проблем. Когда ей было тридцать три, они расстались. Измотанные, обессиленные, опустошенные.

Она долго болела тогда. Совсем не было сил. Никто не мог поставить диагноз. Лечили всем и от всего – а она все не вставала. Потом, вконец отчаявшись, через десятые руки, мать нашла врача, древнего старичка, доисторического, каких уже не бывает. Он уже не консультировал, но мать плакала, умоляла. Привезла его на такси. Он сказал:

– Оставьте ее в покое, пусть лежит. Через месяц встанет. Нервный срыв.

А письма все приходили. «Дорогая Валерия!» Господи! Теперь, лежа в кровати, от безделья она перечитывала их. Наверное, было важно знать, что тебя кто-то любит на этом свете. Конечно, все еще любит. А зачем бы было ему их писать столько лет! Или мама права – эпистолярный маньяк, графоман, несостоявшийся писатель.

Он по-прежнему обстоятельно, со всеми подробностями, докладывал – где был, какие страны и города видел. Что понравилось, а что – нет. Короче, нравы и обычаи неизвестных народов. Да, кстати, в одном из писем он сообщил, что женился. Родилась дочь. Потом, правда, через два года развелся. Жена оказалась стервой – изменила ему с его же другом. С дочерью видеться не давала. «Препятствовала», – писал он.

Потом она поднялась, коротко остригла длинные волосы. Покрасилась в рыжий цвет, стала ходить в бассейн. Здорово похудела. Закрутила глупый роман с молодым мальчиком. Но там все было опять в одни ворота. Пыталась забеременеть – не тут-то было, видимо, господь не простил. А потом, видя, что все ее жалкие попытки ни к чему не приводят, остановилась, махнула на себя рукой, опять отрастила волосы, заколола их в «гульку» на затылке, располнела, почти совсем перестала краситься, надела очки. И успокоилась. Поняла, что устала. Окончательно уверилась в полной жизненной бессмыслице. В общем, работа, дом, походы с мамой в кино по субботам, детективы по вечерам, грядки клубники и укропа летом в отпуске на даче. Иногда санаторий в Подмосковье осенью – так дешевле. А там тоже – кино, книги, одинокие прогулки, манная каша на ужин.

В зеркало смотреть разлюбила. Морщинки в углах глаз, седые волосы, лишние, ох, какие лишние килограммы. Ну и что, что сорок лет? У всех разный объем жизненных сил, оптимизма и вкуса к жизни. У нее получилось так.

Он снова возник в ее жизни зимой, в январе. Рано утром, в те длинные, безумные, бессмысленные и утомительные так называемые новогодние каникулы, от которых сходила с ума основная часть страны, не имеющая возможности уехать в Куршавель или к теплому морю. Он стоял на пороге ее квартиры – возмужавший, поседевший, в красивой синей морской форме. И опять с букетом белых роз.

Она удивленно посмотрела на него, кивнула и пригласила войти. Глянула на букет и не отказала себе в удовольствии:

– Опять жениться приехал?

Он покраснел. Ничего не ответил. Она покормила его завтраком – кофе, яичница, тосты. Говорить было особенно не о чем. Он предложил ей погулять по городу. Она пошла в ванную, накрасила глаза и губы, ловко завертела свою «гульку» на затылке. Накинула каракулевый жакет, перешитый из маминой шубы, и они вышли на улицу. Заснеженная, прибранная и щедро украшенная Москва была прекрасна. Они поехали в центр, на Тверскую.

Она оживилась, раскраснелась и с удовольствием и даже гордостью хозяйки показывала ему город. Намотавшись, они зашли в маленький ресторанчик, оказалось – грузинский. Она почувствовала, что очень голодна. Они заказали целую гору вкусностей – и, естественно, как часто бывает, быстро «сломались». Потом взяли кофе и еще красного вина и болтали обо всем и ни о чем. Он расслабился, раскрылся – впервые не выглядел забитым, стесняющимся провинциалом. Сейчас перед ней сидел взрослый, красивый, повидавший весь мир, состоявшийся мужик.

«А он очень даже ничего, – подумала она. – Жаль, правда, что я уже не та».

Потом они опять гуляли, прошлись по магазинам, искренне удивляясь сумасшедшим ценам. Он неплохо разбирался в этом и посмеивался, что там это все стоит в разы дешевле. Потом они опять устали, и он предложил ей пойти к нему в гостиницу, тут совсем неподалеку – посидеть в баре. Она согласилась. В баре они опять пили кофе, на сей раз вкуснейший капучино, и еще она с удовольствием съела какой-то невиданный десерт – клубничный мусс, украшенный свежей малиной и ежевикой. «В январе», – удивлялась она. Он смотрел на нее почему-то грустно.

Она сама предложила ему подняться к нему в номер. Проснулась очень рано, в шесть утра, минут двадцать полежала с открытыми глазами, понимая, что уже не уснет. Осторожно встала с кровати, пошла в ванную и долго рассматривала себя в зеркало – увы, не находя утешений. А что хорошего – припухшие веки, бледная, замученная кожа, тусклые волосы – все следы недосыпа на лице. Она тихо оделась, тихо приоткрыла дверь и быстро пошла по бесконечному, застеленному веселенькой зеленой дорожкой гостиничному коридору.

«Не стоит портить человеку праздник», – усмехнувшись, подумала она.

Вчера, под парами, это еще сошло. А сегодня утром? Что делать сегодня утром? О чем говорить? Пойти пить кофе и думать, как бы скорее расстаться, освободиться друг от друга? Чтобы он увидел ее при дневном свете, ту, какая она есть сейчас на самом деле? А не ту, какую он придумал себе двадцать пять лет назад? Да нет, не придумал, она такая и была. «То ли девочка, а то ли виденье», как пел известный музыкант.

Она доехала до дома, выпила чаю, выключила телефон и легла спать. «Зачеркнуть всю жизнь и сначала начать» – точно не получится. В этом она была абсолютно уверена. Хотя, надо сказать, ночью все было совсем неплохо. Да что там неплохо. Ночью все было, если быть честной, просто замечательно, но наступило неизбежное утро… Нет, все она сделала правильно. Это же не сериал дешевый с обязательным хеппи-эндом. Это жизнь, господа. Реальная, жесткая и конкретная, как говорят сейчас.