Моцарт. Посланец из иного мира. Мистико-эзотерическое расследование внезапного ухода - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Смолин cтр.№ 44

Герр Борна отвезли домой.

Меня точно молнией поразила мысль: бесспорно, тут сработала средневековая аптека! «Загадочных обстоятельств» было в достатке. Симптоматика ясно указывала на «aqua toffana» (мышьяк — лат.)

Для Моцарта это был невосполнимый удар. В лице Игнаца фон Борна Моцарт потерял ценнейшего друга, доверенного единомышленника, а заменить его на равноценного из своего окружения было некем. Моцарт чувствовал его, как неразлучного брата-близнеца с детства. Он был виднейшим ученым минерологом, литератором, философом, заглавной масонской фигурой в Вене и на континенте. А самое главное — они работали вместе над либретто масонской оперы «Волшебная флейта». 3 июля либретто было написано, а 21 июля, то есть через 18 дней Игнац фон Борн получил ударную дозу мышьяка, а через 3 дня скончался.

Констанция прислала служанку Лорль, чтобы та привела меня к Борну.

Я внимательно осмотрел герра Игнаца: налицо было страшное переутомление; нервная система крайне истощена. Очень подавленное состояние; пульс слабый и нерегулярный, частота его колебалась от 70 до 80 ударов в минуту. Температура тела — 35 градусов по Цельсию. Больной обильно потел, испытывал жажду и еле слышно говорил, что у него нет никакого аппетита, а от пищи его воротит.

На другой день я пригласил коллегу и главного врача городской больницы Маттиаса фон Саллабу, он тщательно осмотрел фон Борна и довольно громко сказал, что не разделяет моих опасений и предсказывает улучшение состояния. Как я понял, доктор Саллаба не считал, что герр ученый страдает серьезным заболеванием; его недомогание — скорее всего психического происхождения. Я хотел бы думать так же.

Вена, 22 июля 1791 года.

Д-р Клоссет.

Лихорадка продолжалась всю ночь, жар перемежался с ознобом, особенно в нижних конечностях. Больной испытывал болезненное потягивание внизу живота, сильную жажду, тягостные приступы удушья, крайнее беспокойство. Он повсюду ощущал боль. Сон был наполнен кошмарами, ужасающими картинами. Тошнота. Рвота слизью. Обильный липкий пот.

Ночью произошла анальная эвакуация зловонной желчной массы и рвота слизью, смешанной с остатками пищи. Приступы рвоты становились опасными; я пытался их остановить и предложил безвредную антирвотную микстуру, содержащую опий.

Я подал ему настойку, он внезапно поднес ее ко рту и выпил залпом. К несчастью, она мало помогла, и рвота продолжалась.

Утро. Больного почти не лихорадило, он был спокоен, пульс слабый, угнетенный — от 84 до 94 ударов в минуту. Оттягивающие пластыри, поставленные на ягодицы, не дали эффекта; тот, что поставили на область желудка, не вызывал болевых ощущений, больной его не чувствует. Полдень. Он испытывал жжение в гортани. Три часа дня: лихорадка усилилась.

Сегодня у Игнаца фон Борна одна из самых тяжелых ночей. Он испытывал боли и невыносимое жжение в брюшной полости. Его ледяное тело покрылось липким потом. Его постоянно мучила тошнота, рвота продолжалась до половины пятого утра. Он был печален, подавлен, говорил с трудом. Фон Борн объяснил свое состояние приемом тонизирующей микстуры, которую выпил накануне.

Игнац фон Борн подолгу лежал с закрытыми глазами, с вытянутыми вдоль постели руками; я коснулся руки — она холодна как лед. Я оставался один у постели Борна, сдерживая эмоции, но слезы текли сами.

Пришел доктор Маттиас фон Саллаба. Я описал симптомы болезни; коллега пожелал самостоятельно ознакомиться с состоянием пациента. И предложил дать слабительное — хлористую ртуть или каломель. Я протестовал: больной обессилен, слабительное может привести к его гибели. Но вмешался барон Готфрид Ван Свитен; пришлось идти на попятную.

Справка. Каломель — это в своем роде палочка-выручалочка медиков того времени, как в наше — антибиотики. Особенность каломели в том, что она не причиняет вреда лишь в том случае, если быстро выводится из организма через кишечник. Если же препарат задерживается в желудке, то начинает действовать, как сильнейший ртутный яд — сулема. Кроме того, в те времена доктора прописывали каломель часто, как укрепляющее, в таких случаях, когда все иные средства исчерпаны. Хлористая ртуть или каломель, будучи сама по себе безвредной, становится смертельно опасной в сочетании с горьким миндалем оршада, который Борну давали в качестве питья и, скорее всего — ежедневно. Напиток оршад готовился вначале на ячменном отваре, а позднее, начиная с XVIII века, его стали производить на базе экстракта из сладкого миндаля. Кстати, для придания приятного вкуса часто добавляли горький миндаль и освежали его цветами апельсинового дерева (флердоранж). В своей основе миндаль содержит цианистую (синильную) кислоту, которая катализирует хлористые соединения ртути, обычно инертные в каломели. То есть палочка-выручалочка становилось смертельно опасным средством. Ядом.

Разумеется, я был шокирован таким поворотом. Больной может потерять сознание и еще хуже: ослепнет и оглохнет, а мышцы его парализуются. Нервная система еще будет функционировать, но в силу вступит разъедающее действие хлористой ртути на слизистую пациента. Правда, желудок больного может вытолкнуть в виде рвоты токсическое содержимое каломели. Но защитная реакция желудка подавлена введенным ранее в организм Моцарта рвотным. Дилемма налицо: если желудок тотчас же не выбросит ядовитую смесь, смерть пациента неизбежно наступит через день-два. Разумеется, это только мои соображения, которые к делу не пришьешь…

После проведенного между нами врачами консилиума, на меня вновь оказали давление и потребовали в жесткой форме: дать каломель Борну.

Вена, 23 июля 1791 года.

Д-р Клоссет.

Возобновление лихорадки и озноба, головная боль, вздутие живота.

Больной испытывает сильное давление под ложечкой, удушье. Резкое обострение лихорадки, ощущение ледяного холода в нижних конечностях, вздутие живота, зевота, боли в брюшной полости, угнетение желудка, продолжительные запоры.

Ощущение сильного озноба — один из симптомов мышьячного, отравления. Отравители обычно используют рвотный камень для подготовки летального исхода: его прием приканчивает и без того уже ослабленную жертву, одновременно уничтожая все следы мышьяка в организме. Помнится, Маркиза Бренвийе так и прикончила отца, заставив его выпить стакан рвотного вина. прописанного врачом.

Для отравителя заставить врача прописать рвотное представляет двойную выгоду. Во-первых, рвотное, в отличие от мышьяка, имеет ярко выраженный вкус, больной поэтому знает, что ему дают что-то непривычное. Во-вторых, лекарство, прописанное лечащим врачом, наилучшим образом отводит от убийцы могущие возникнуть подозрения.

В эпоху Борна и Моцарта, как и при жизни маркизы Бренвийе, рвотное было широко распространенным лечебным средством. Вызывая рвоту, врач надеялся вывести из организма больного вредные токсины. Убийца может рассчитывать, что больному с такими признаками заболевания, как у Игнаца фон Борна, рано или поздно будет прописано рвотное его собственным врачом. Я действительно рекомендовал классическое средство своего времени.