Выбери себе смерть - читать онлайн книгу. Автор: Чингиз Абдуллаев cтр.№ 41

Они уже вышли на уровень первого этажа.

Выстрелы разнеслись по всему зданию, и офицеры ГРУ, прибывшие забрать пленников, выхватили оружие. По всему зданию началась суета. Дронго заметил в окно стоявший микроавтобус. Около него никого не было, водитель бросился за остальными, надеясь принять участие в захватывающей погоне.

— Быстро! — приказал Дронго.

Они вылезли в окно, ползком пробрались к микроавтобусу. Дронго сел за руль. Манучар вполз сзади.

— Держись крепче, — попросил Дронго, — я очень плохо вожу автомобили.

От сильного удара ворота разлетелись, и машина выехала на улицу. По двору уже бежали люди, стрелявшие им вслед.

Дронго знал, что автомобильные гонки не его стихия. И знал, как нужно действовать в подобных ситуациях. Здесь следовало не поддаваться общему ажиотажу, общей суматохе. Он резко свернул в переулок и затормозил.

Рядом стоял какой-то «Москвич» с открытыми дверями. Видимо, водитель на минуту зашел погреться в кафе, расположенное напротив. «Москвич» был старенький, и водитель не думал всерьез о его угоне.

— В этот автомобиль, быстрее! — приказал Дронго.

— С ума сошел! — не понял Манучар, только успевший устроиться на сиденье.

— Делай, как я говорю! — почти крикнул Дронго.

Они перебрались в «Москвич», Манучар сел на заднее сиденье. Дронго завел машину и поехал… в сторону «базы».

— Куда? — закричал испуганный Манучар, решивший, что его товарищ потерял голову.

— Пригнись и молчи. — Дронго вел машину на скорости не более тридцати километров в час.

Навстречу им буквально вылетели автомобили «базы». Ни в одной из них не обратили внимания на старый едва ползущий «Москвич». Психологическая атака Дронго полностью удалась. В общей горячке никто не мог даже представить себе, что едущий в сторону «базы» старенький помятый «Москвич» и есть автомобиль с бежавшими узниками.

Они проехали еще несколько километров.

— Выходи из автомобиля, — снова приказал Дронго.

Манучар, уже понявший, что его старший товарищ знает, что делать, молча повиновался. Дронго загнал «Москвич» в какой-то сарай, вновь проломив ворота. Слышались крики женщин, громкий лай собак. Здесь были в основном старые дома.

Мимо шел рейсовый автобус, выполнявший маршрут в центр города.

— В автобус! — крикнул Дронго.

Конечно, в автобусе обратили внимание на грязную, окровавленную одежду Манучара. Но никто не задал лишних вопросов. Их больше не задавали в Москве, ставшей центром всемирной мафии. Не доезжая до центра, они сошли, поймали частника, попросив довезти их до отеля «Марко Поло». Манучар сел сзади, а Дронго — рядом с водителем, и тот не мог видеть избитого пассажира. У самого отеля они вышли. Дронго отдал шоферу чудом сохранившиеся десять долларов.

— Жди в том подъезде, — показал он Манучару.

Ни Юрков, ни его люди не знали истинного имени Дронго. Русакову он предъявлял паспорт Манучара, а второй раз, идя в банк, вообще не взял с собой никаких документов.

Теперь, войдя в отель, он попросил ключ, поднялся к себе в номер, переоделся и вновь спустился вниз. На его счастье, работали некоторые магазины. Зайдя в первый попавшийся, он купил широкий плащ. Позднее, рассматривая его, он понял, что купил женский плащ.

Но этот женский плащ помог Манучару пройти в гостиницу незамеченным. Правда, портье заметил, что плащ был женский, а его обладатель — усатый мужчина. Но в последнее время гомосексуализм активно входил в моду, и портье ничему не удивился. А может, его внимание отвлекла стодолларовая бумажка, забытая Дронго на стойке.

Сенсационное сообщение из Минска передавали не только каналы российского телевидения. Об этом сообщили и зарубежные средства массовой информации. Си-эн-эн передало репортаж из столицы Белоруссии. По версии телекомментаторов получилась следующая картина. Костюковский вошел в приемную, застрелил секретаря, затем прошел в кабинет и убил прокурора республики, после чего застрелился сам. О мотивах не сообщалось. Показали даже гневно возмущавшегося Лукашенко, твердо обещавшего разобраться во всем случившемся.

Колчин слушал этот репортаж несколько раз, вспоминая, как они с Игорем делили одну комнату в студенческом общежитии, как отдыхали вместе с женами на Алтае. Решил позвонить сейчас же.

— Минск, пожалуйста, — попросил он оператора внутренней связи.

В доме Костюковского долго не снимали трубку. Он уже отчаялся, когда наконец услышал голос Лены, дочери Игоря:

— Слушаю вас.

— Леночка, — закричал Колчин, — это я, Федор Алексеевич! Все это неправда. Слышишь, неправда! Твой отец никого не убивал. Все это подстроено. Я сегодня прилечу в Минск, ждите меня. Ваш папа честный человек.

— Хорошо, — ответила измученная девушка. Обрушившееся на семью несчастье так потрясло ее, что она потеряла способность связно излагать мысли.

Колчин представил себе, сколько корреспондентов и комментаторов теперь осаждают дом Костюковского в надежде на интервью, и содрогнулся. Снова зазвонил телефон. Он поднял трубку.

— Какой ужас! — сказала ему жена. — Как мог Игорь пойти на такое!

— Дура! — закричал на весь кабинет Колчин. — Это сделал не Игорь, его подставили!

Жена, обидевшись, повесила трубку. Раздался еще один звонок.

— Слушаю! — закричал он с каким-то ожесточением.

— Федор Алексеевич… — Он хорошо знал этот ненавистный голос Фогельсона.

— Идите к черту, — сказал Колчин и повесил трубку. Достал оружие, проверил обойму, убрал бумаги со стола и вышел из кабинета.

У Нефедова в приемной было два сотрудника. Он попросил секретаря доложить генералу.

Девушка, уже слышавшая новости из Белоруссии и знавшая, что погибший был другом Колчина, испуганно кивнула головой и скрылась в кабинете.

Через несколько секунд оттуда торопливо вышли два сотрудника, не глядя на Колчина, поздоровались, и только затем вышедшая девушка разрешила ему войти.

Нефедов что-то писал в своем блокноте. Не поднимая головы, он пригласил Колчина за свой стол.

— Слушаю тебя, — сказал он, по-прежнему не поднимая головы.

— Прошу разрешения выехать в Минск на похороны товарища, — как можно тверже попытался сказать Колчин. Нефедов наконец поднял глаза.

— Похорон пока не будет. Ведется следствие, — тихо сказал он.