Пуговичная война. Когда мне было двенадцать - читать онлайн книгу. Автор: Луи Перго cтр.№ 39

Бог ты мой, как же он орал! Но сучка скулила, а Турок, который гораздо сильнее, тащил ее за зад, так что все его… причиндалы были вывернуты.

Знаете, думаю, Турку было дико больно. Когда их смогли расцепить, оно у него было красное, и он лизал свой прибор целых полчаса.

А потом Нарсис и говорит: «Ах, господин мэр, думаю, она держала его на все свои четыре су, ваша Фолетт!..» И он ушел, проклиная все к чертовой матери!

Отсутствие Гамбетта и Курносого и необъяснимая сдержанность генерала не могли не заинтриговать лонжевернских воинов, и они с таинственным видом, выбрав тот или иной предлог, по одному подходили к Лебраку за объяснениями.

Но единственное, что смогли узнать наиболее удачливые, укладывалось в следующую фразу: «Сегодня вечером хорошенько следите за Тугелем».

Так что в десять минут пятого, собрав достаточное количество боеприпасов и прихватив по куску хлеба, все заняли свои места и с нетерпением, бдительные, как никогда, поджидали появления вельранцев.

– Спрячьтесь, – предупредил их Курносый, – если хотите посмеяться, надо, чтобы он влез на свое дерево.

Вскоре лонжевернцы уже во все глаза следили за движениями вражеского верхолаза, пока тот карабкался к своему наблюдательному посту на вершине стоящего у опушки вяза.

Они всё смотрели и смотрели, порой протирая усталые глаза, и не видели совсем ничего особенного – ну да, вообще ничего! Тугель, как всегда, устроился на ветке, пересчитал противников, потом схватил пращу и принялся добросовестно пулять во врагов, которых мог различить.

Но когда вольный стрелок совершил особенно резкое движение, пытаясь увернуться от снаряда Курносого, которому надоело, что ничего не происходит, воздух разорвал громкий и не обещающий ничего хорошего треск. Толстая ветка, на которую взобрался вельранец, внезапно переломилась, и он вместе с ней рухнул на находящихся внизу солдат. Воздушный часовой изо всех сил пытался уцепиться за другие ветки, но, стукаясь и ударяясь то тут, то там о нижние суки, которые, в свою очередь, отталкивали его или предательски уклонялись, он приземлился неизвестно как. Однако точно гораздо быстрее, чем влез наверх.

– Ой-ой-ой! Ах! Ох! Ай, моя нога! Голова! Рука!

На эти стоны из Большого Куста отозвался взрыв гомерического хохота.

– Эй ты, видишь, вот и опять я тебя сделал! – издевательски выкрикнул Курносый. – Будешь знать, как хитрить и угрожать другим. Я тебя проучу, грязный невежа, как целиться в меня из пращи! Случайно витрину не разбил? Нет?! Крепкая у тебя башка!

– Трусы! Гады! Мерзавцы! – отвечали уцелевшие бойцы вельранской армии. – Вы нам за это заплатите, разбойники! Да-да, вы нам заплатите!

– Ага, сейчас! – бросил Лебрак и обратился к своим: – Эй, а что, если дать небольшой залп?

– Давайте! – поддержали все.

И свист снарядов сорока пяти лонжевернцев дал понять и так уже беспорядочно отступающему неприятелю, что ему стоит поскорее убраться, чтобы вновь не испытать позорище катастрофической конфискации пуговиц.

Укрепленный лагерь вельранцев опустел в мгновение ока. Раненые чудесным образом обрели способность передвигаться на своих двоих. Даже Тугель, больше испугавшийся, нежели пострадавший; он дешево отделался царапинами на руках, синяками на бедрах и ягодицах и заплывшим глазом.

– Теперь нам хотя бы будет поспокойней! – констатировал Лебрак через несколько минут. – Пошли искать, где строить хижину.

Вся армия собралась вокруг Курносого; он уже слез с дерева, чтобы на время принять мешочек, сшитый Мари Тентен и содержащий уже дважды спасенную и куда более драгоценную, чем прежде, казну армии Лонжеверна.

Мальчишки углубились в чащу Большого Кустарника, чтобы незамеченными добраться до обнаруженного Курносым убежища, «комнаты совещаний», как окрестил его Крикун. А затем решили небольшими группами разойтись на поиски места, которое среди многих других, пригодных для использования, покажется самым благоприятным и наиболее соответствующим требованиям времени и цели.

Стихийно организовались пять или шесть отрядов – каждый под руководством бывалого солдата – и незамедлительно рассеялись по старым заброшенным карьерам, чтобы исследовать, искать, шарить, спорить, рассуждать, перекликаться.

Не стоило ни слишком приближаться к дороге, ни слишком удаляться от Большого Кустарника. Также необходимо было обеспечить войску хорошо замаскированный путь к отступлению, чтобы оно имело возможность, не подвергаясь опасности, вернуться из лагеря в крепость.

Место обнаружил Крикун – в самом сердце лабиринта, оставшегося от карьеров. Это была старая выработка в виде небольшой пещеры, естественное укрытие – укрепить его, закрыть и сделать невидимым для непосвященных ничего не стоило.

Крикун условным сигналом подозвал Лебрака, Курносого и всех остальных, и вскоре они собрались перед только что вновь обнаруженной их товарищем пещерой. Вновь обнаруженной – потому что, черт возьми, все ее уже знали. Как же они-то сами не вспомнили?!

Вот ведь этот Крикун со своим собачьим нюхом! Он-то сразу о ней вспомнил! Раз двадцать они уже проходили мимо во время набегов на здешние места, когда искали гнезда дроздов, спелые орехи, подмерзшие ягоды терна или схваченные морозом плоды шиповника.

Предыдущие карьеры составляли нечто вроде ухабистой дороги, которая заканчивалась подобием перекрестка или насыпной земляной площадки, окаймленной с верхней стороны идущим до самой Тёре леском. Снизу она поросла кустарником, где в лесосеке позади Большого Кустарника, пересекая дорогу, сплетались звериные тропки.

Войско в полном составе проникло в пещеру. На самом деле она была не глубокой, но имела продолжение, вернее, преддверие в виде каменного коридора. Так что не было ничего проще, чем увеличить естественные размеры убежища, соорудив над двумя расположенными в нескольких метрах одна от другой скальными стенками крышу из ветвей и листьев. В остальном пещера была превосходно защищена со всех сторон, кроме входа, и окружена плотной завесой деревьев и кустарников.

Они сузят проход, построив прочную толстую стенку из прекрасных плоских камней, которых тут навалом, и внутри будут как у себя дома. Закончив наружную отделку, примутся за внутреннюю.