Выстрелы в Сараево. Кто начал Большую войну? - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Макаров cтр.№ 83

Известный сербский германист Йован Богичевич (1896–1986), комментируя основание в 1931 году югославско-немецкого общества под председательством историка Станойе Станойевича, в этой связи отмечал:

Но и во время мировой войны сербы и немцы стояли друг против друга как храбрые и благородные противники, а не как ожесточенные и непримиримые неприятели. Немцы в оккупированной Сербии оставили за время мировой войны гораздо лучшие воспоминания в сравнении с другими оккупантами. О сербах немцы-борцы всегда ласково высказывались и высоко ценили известные позитивные особенности нашего народа ^[387].

К числу самых надежных соратников Аписа относился и дипломат Милош Богичевич, некоторое время исполнявший обязанности сербского посланника в Берлине, где он вступил в клуб «Ойленберг», близкий к кайзеру Вильгельму II. В 1913 году в Берлине Богичевич познакомил Аписа с военными руководителями Германии, которые помогли ему с публикацией статей о проблемах Сербии в немецкой печати. Богичевич называл Аписа своим большим другом, утверждая, что тот произвел глубокое впечатление на многих высокопоставленных немецких офицеров. В начале мировой войны Богичевич много времени проводил в канцелярии Аписа в Крагуеваце. Оба они склонялись к тому, чтобы осуществить сербское объединение с опорой на Германию, и сближение с ней считали одной из целей сербской политики.

Характерно, что апологеты и последователи В. Гачиновича, в орбите которых в двадцатые годы вращался и примкнувший к ним Богичевич, старательно ретушируя роль этого швейцарского студента-недоучки в Сараевском убийстве, на передний план выдвигали русского военного агента, фигура которого, скорее всего, использовалась ими как громоотвод. Вхожий в эти круги Виктор Серж оставил такие воспоминания:

Вокруг идеи Балканской федерации группировались и романтические революционеры, переживающие иные трагедии. Среди них я встречал недавних «младосербов», друзей и учеников Владимира Гачиновича, бакуниста и националиста, умершего в тридцать лет от туберкулеза, основателя группы, совершившей 28 июня 1914 года покушение в Сараеве. Им дорога была память Гаврилы Принципа и учителя Илича. Они утверждали, что их вождь, полковник Драгутин Димитриевич — в подпольных кругах Апис— перед тем как начать акцию, заручился поддержкой России, что военный атташе Российской империи в Белграде Артамонов был в курсе и формально обещал поддержку. Я опубликовал в парижском журнале «Кларте» эти свидетельства, которые мне подтвердили бывший соратник Димитриевича, полковник Божин Симич и, в самых сдержанных выражениях, бывший сербский посол Богичевич. После такой публикации югославские друзья не советовали мне слишком приближаться к югославской границе во время моих поездок на Вертерзее (озеро в Каринтии. — И. М.) и ни в коем случае не ездить в Югославию; на мой счет, по их словам, были сделаны весьма конфиденциальные указания. Эти оставшиеся в живых сербские заговорщики против габсбургской монархии вскоре вступили в компартию. В 1938 году я обнаружил их имена в коммунистическом листке, который сообщал об их исключении из партии. Они исчезли в России ^[388].

Ясно, что спекуляции на тему Артамонова служили для перевода стрелок. Рассказали бы лучше эти болтуны Виктору Сержу о загадочных связях Гачиновича с Натансоном и Троцким, тем паче что и сам этот мнимый племянник Кибальчича, знаменитого химика-террориста, был рьяным троцкистом. Вот и белградская «Политика», вышедшая в 40-ю годовщину Сараевского покушения, с конфузом констатировала, что история о контактах Гачиновича и Троцкого благоразумно умалчивает. Уже и сотую годовщину встречаем, режимы сменились, Югославии давно нет, но в романтическую сказку об их дружбе в Сербии по-прежнему верят. Да и на Западе ее никто не оспаривает. Зато имя Артамонова стало притчей во языцех.

На повторном процессе по делу Аписа в 1953 году среди свидетелей оказался и уже знакомый нам Драгиша Стоядинович (о нем шла речь в первой главе). В начале двадцатых он смог изучить в Берлине некоторые щекотливые документы германского министерства иностранных дел, на основе чего подготовил объемное сочинение «Сербия и Германия в Первой мировой войне». Но публикацию книги запретили.

По обвинению в подготовке покушения на премьера Милана Стоядиновича, своего однофамильца, Драгиша три года провел в тюрьме. В 1952 году Д. Стоядинович в последний раз пытался опубликовать свою рукопись, предложив ее Сербской академии наук, но титовский сатрап Мойша Пияде оказался тут как тут. Квартиру Стоядиновича обыскала полиция, конфисковав рукописи и документы. С тех пор их след простыл. Лишь какая-то часть документов отложилась в Историческом музее Сербии ^[389]. Но парадокс в том, что и к ним доступа нет, потому что после свержения С. Милошевича музей практически свернул свою работу, Ведь историю пишут победители; они ее судьи и экзекуторы.

I. СНАЧАЛА КАЗНЬ, ПОТОМ ПЕРЕГОВОРЫ

В 1916 году, вспоминая о Сараевском покушении, Владимир Гачинович хвалился в частном письме: «Мои лучшие товарищи его задумали, подготовили с искусностью русских нигилистов» ^[390]. Но задумывался ли он о том, что все его «лучшие товарищи» как-то один за другим, преследуемые роком или своими врагами, сходят в могилу?

23 декабря 1916 года министром иностранных дел Австро-Венгрии стал граф Оттокар Чернин ^[391], один из ближайших советников Франца Фердинанда по вопросам внешней политики. Очень скоро герцог Сикстус фон Бурбон-Пармский (1886–1934) — бельгийский офицер, представлявший Антанту — известил Париж, что новый австрийский император Карл (1887–1922) не прочь признать суверенное сербское государство под властью Карагеоргиевичей, но при условии, если Сербия распустит все организации, причастные к заговору против Двойной монархии, и если союзники гарантируют, что в будущем она откажется от враждебных действий. Не отвергалась и идея триализма — создания югославского королевства в составе Австро-Венгрии. Германия, со своей стороны, готова была признать новые границы Сербии, предоставив ей выход к Адриатическому морю через северную Албанию.