Bella Figura, или Итальянская философия счастья. Как я переехала в Италию, ощутила вкус жизни и влюбилась - читать онлайн книгу. Автор: Камин Мохаммади cтр.№ 62

Я думала о прошлом, о том, что оставила в Лондоне. Перед отъездом я вырезала все статьи, которые написала за долгие годы для разных изданий, и аккуратно, в хронологическом порядке, сложила в пластиковые папки. В двух файлах хранилось пятнадцать лет моей жизни, все мои работы. Теперь, листая их, я думала: «И что они дают? Неужели вот в этом и заключается вся моя жизнь?»

Но ведь больше ничего не было. Ни отношений, ни детей, ни дома, ни ипотеки. Конечно, было многое другое, вроде друзей и семьи, и маленьких крестников, и целого Лондона с его развлечениями, которые ждали меня. Но никакой близости, никакого тепла. Ничего, кроме моих карьерных амбиций. Лишь море одиночества. Я никогда не произносила этого слова, но теперь, оглядываясь назад, чувствовала, что оно придавливает меня. Это ощущение пустоты, усталости от необходимости все делать в одиночку.

Здесь, во Флоренции, я была сама по себе, но не катастрофически одинока. Здесь не приходилось участвовать в вечной гонке в попытке удовлетворить собственные амбиции, а можно было просто наслаждаться повседневной жизнью, и это дарило ощущение свободы и простор для творчества. Отсутствие постоянно оценивающих взглядов и осознание, что твоя деятельность не определяет твою личность, позволили мне перестать «действовать» и научиться просто жить.

Лондон слишком кипел жизнью, а для того, чтобы создать такую большую и сложную вещь, как книга, мне нужен был покой, когда ничто не отвлекало бы меня от процесса. И хотя это может показаться нелогичным, размеренный ритм жизни во Флоренции вместо того, чтобы притупить мои чувства, только сильнее обострил их.

А с появлением Бернардо моя жизнь стала богаче. Вся эта жизнь – щенки, собаки, мальчик, нуждавшийся во мне не меньше, чем его отец, другие дети, с которыми я, возможно, тоже когда-нибудь познакомлюсь. Тут в голове снова зазвучал мамин голос: это не твоя семья, тебе нужно создать свою, а этот человек никогда тебе ее не даст… Нет, не даст, и он сам мне об этом сказал. Но, как бы глупо это ни звучало, для меня это не было проблемой. Брак был слишком далекой перспективой, а собственные дети… Что ж, приходилось признать, что материнство, для которого была предназначена моя мать, – это не то, чего я хотела от жизни. Мне не хотелось, чтобы вся моя жизнь свелась к отношениям и детям, чтобы тело мое стало чужой территорией и определяло мою личность. Меня вдруг озарило, словно вспышкой: я хочу быть свободной. Свободной от этого чувства принадлежности, которое приносили с собой дети. Я едва знала, что это такое, но инстинктивно чувствовала желание жить своей жизнью, в любом возрасте и на любом этапе существования, творить, а не просто размножаться. И еще я интуитивно чувствовала, что Бернардо сможет дать мне это ощущение свободы.

На исходе двух условленных недель я сидела одна на скамейке на бульваре рядом с Пьяццале Микеланджело, спиной к церкви Сан-Миниато, и смотрела на город, когда-то новый и неизведанный, теперь же знакомый, но все так же внушающий благоговение.

Я вспомнила, как впервые увидела это место, стоя на Пьяццале на закате вместе с другими туристами: город в окружении средневековых стен, а за ними – холмы и долины, великолепные виллы с изысканными лоджиями, кипарисовые деревья на горизонте, изумрудная трава и серебристо-зеленые оливковые деревья, похожие на помпоны.

Над долиной стелился туман, до самых древних стен с башенками, а по другую сторону лепились друг к другу терракотовые крыши Флоренции, ее церкви, колокольня Сан-Никколо, рыжие стены Палаццо Серристори за моим домом. Река серебряной лентой петляла между зданиями, проходя под арками мостов. На другом берегу стояла смотровая башня палаццо Веккио, кирпичная колокольня Санта-Кроче. А посреди всего этого, словно белый великан, возвышался собор с широким красным куполом и мраморной колокольней. Вокруг лежали холмы с виллами и огнями.

Я давно перестала отмечать увиденные достопримечательности. В воспоминания этого года тесно вплелись дома моих друзей и места моих приключений. Словно призраки, вставали они перед глазами. Вот я знакомлюсь с Антонеллой перед гей-клубом за Санта-Кроче и целуюсь с Беппе на ступенях «Чибрео», пою с Франческой на кассе «Пеньи» и жестами показываю Антонио на рынке, что мне нужно. Словно издалека видела я саму себя под руку с Дино в воротах Порта Романа и вспоминала, как дрожала в предвкушении его поцелуя; видела и взволнованного Бернардо, смотревшего, как я робко касаюсь пятачка вепря.

Глядя на холмы Казентино, туманные и нечеткие, к востоку от Арно, я улыбнулась. Где-то там ждет меня мужчина (и светловолосый мальчик со смешной белой собакой), которому я нужна и рядом с которым, кажется, мое место.

Я подумала о терпении Бернардо, с каким он ждал моего решения, и о его храбром сердце; сердце, которое столько раз разбивали и ранили самые разные люди. И все же у него хватило сил подняться и прийти ко мне, неся в ладонях свое сердце, разбитое и несовершенное. Он не жил в ожидании того далекого дня, когда его сердце снова будет целым и идеальным. Он вручал его мне таким, как есть, не пытаясь скрыть его трещины, честно и искренне – на месяц или на всю жизнь, ничего не удерживая и не тая.

Сначала я сочла его легкомысленным и беспечным. Но шли дни, и, слушая эхо шагов на булыжных улицах, исхоженных бессчетное количество раз, я осознала, каким храбрым он был. И не потому, что не боялся. Напротив, он дал волю своему страху и панике, но не позволил им завладеть собственным сердцем и заглушить желание быть со мной. Он не был Надером, чьей первой реакцией был побег в тихую гавань. Он не был Дино, который создал иллюзию и сам же ее поддерживал, а под конец, в доказательство собственного превосходства, попросту исчез, не сказав ни слова. И в отличие от Беппе, он был человеком, знающим жизнь. Пожалуй, Бернардо был первым зрелым мужчиной в моей жизни.

Его храбрость заразила и меня. И я решила рискнуть, еще не зная, что из этого выйдет и что ждет нас в будущем. Я снова шагнула в пропасть.

Пропасть эта была в стиле эпохи Возрождения – и все же пропасть. Но в этот раз я делала шаг не одна. В этот раз со мной был кто-то, кто держал меня за руку и шагал вместе со мной. От этого мой поступок не становился менее рискованным, но мне уже было не так одиноко. Я поняла: единственным правильным решением будет остаться.

Телефон зазвонил. Это был Бернардо. Мы не разговаривали две недели, и дни мои поблекли. Теперь сложности в его жизни не раздражали меня, а привносили в нее вкус и изюминку, разбавляя повседневность многообразием характеров и энергетических волн.

Я ответила, улыбаясь, и Бернардо улыбнулся в ответ – я ясно это почувствовала. Он сказал, что сидит за столиком в «Рифрулло», и спросил, где я.

– Подожди десять минут, – торопливо сказала я. – Я сейчас буду, я в Сан-Миниато.

Радостная, шла я по извилистой дорожке обратно к Сан-Никколо, едва не подпрыгивая: сейчас я скажу Бернардо, что буду праздновать Рождество вместе с ними. Что касается всего остального, я решила, что лучше сначала подтвердить мои намерения Кристобель и лишь потом сообщить ему, – на всякий случай.

Зайдя за поворот, я остановилась, чтобы пропустить машину, улыбаясь и думая о Бернардо. Когда машина подъехала ближе и затормозила перед резким поворотом, я пригляделась – это была черная «Ауди». Окно со стороны водителя было приоткрыто, и там, так близко, что я могла до него дотронуться, сидел Дино. Он так пристально уставился вперед, что у меня не оставалось сомнений: он меня заметил, и, когда он проехал мимо, я громко расхохоталась. Столько месяцев я безрезультатно вглядывалась в окна каждой проезжавшей мимо «Ауди», перебирая в голове все слова, которые хотела ему сказать, – а может, сразу пристрелить?