Больше не промахнусь - читать онлайн книгу. Автор: Жиль Легардинье cтр.№ 15

Когда я спускаюсь по ступенькам, из глаз начинают течь слезы. Если проанализировать их состав, там обнаружится 30 % горя, 35 % гнева, 10 % стресса, остальное – минеральные соли и глазной пот. Да, звучит отвратительно, но я девушка, которая потеет глазами, особенно сегодня. Рыдая, я спотыкаюсь. Если бы Александр не успел схватить меня за руку, я бы скатилась по лестнице, как один знакомый пьянчужка, который по ночам болтается на пирсах. Я бесконечно благодарна Александру.

В грузовичке, который везет нас в мой новый дом, я заливаюсь горючими слезами, а трое парней проявляют тактичность и ведут себя так, словно ничего особенного не происходит.

– Спасибо вам огромное, – говорю я, вытирая глаза. – Вы даже не представляете, как ваше присутствие мне помогло. Без вас я бы точно не выдержала. Я убила бы его или сама бы умерла. Или убила бы нас обоих. Но сначала его.

– Это, конечно, не наше дело, – шутит Сандро, – но, думаю, мы помогли бы вам спрятать тело…

Я улыбаюсь.

– Ребята, трех банок пива будет недостаточно за вашу бесценную помощь. Дайте мне несколько дней, чтобы разобрать вещи, и я приглашу вас на ужин.

Александр усмехается:

– Учитывая, сколько весит диван, боюсь, вам придется танцевать на столе…

13

Первая ночь в незнакомом месте всегда необычна, но та, что я провела в своей новой квартире, отличается от всего, что мне доводилось переживать раньше. Это было нечто вроде путешествия во времени… Я просыпалась несколько раз, думая, что нахожусь в другом месте. В темноте звуки и запахи становятся четче и уводят нас далеко, в глубь нашей памяти. В квартире стоит тонкий цветочный аромат, наверняка очень дорогой, который, видимо, принадлежал хозяйке, но мои коробки и диван привнесли свой запах, создав некую не поддающуюся определению смесь.

Но больше всего сбивают с толку звуки. Двери открываются и закрываются, и непонятно, наверху это или внизу; сквозь стены проникают приглушенные голоса, детские звучат пронзительнее; со двора доносится смех; каждый треск и скрип новым узором вплетаются в чувственную карту этого места. Нужно научиться слушать эту музыку, чтобы не воспринимать ее как ожидание некой угрозы, чтобы перестать ее бояться. Наша память устроена так странно… В первый раз я проснулась примерно в час ночи. Мне показалось, что я в своей спальне, в доме матери. Мне пятнадцать лет, за стенкой моя сестра разговаривает во сне. Я была почти разочарована, когда поняла, что это не так. Мне бы хотелось снова очутиться под защитой семейного кокона, может, и не такого прочного, зато наполненного любовью. Проснувшись во второй раз, я оказалась в летнем лагере в горах, в большой спальне для девочек, где шестнадцать кроватей стояли в ряд. В моей новой просторной спальне это было неудивительно. При третьем пробуждении мне почудилось, что я в школе-интернате, вместе с соседкой по комнате, с которой познакомлюсь только утром. Я даже не подозревала, что все эти ощущения до сих пор живут во мне, такие яркие, реальные. Бабушка Валентина часто говорила, что мы ничего не забываем. «Все хранится здесь», – повторяла она, указывая пальцем на свое сердце. Вспомнив о ней, я испытала настоящий шок.

Я вдруг поняла, что забыла кое-что в квартире Хьюго. Кое-что очень важное. Одну из тех вещей, которую мы первой выносим из горящего дома, поскольку ее нужно спасти любой ценой. На мое восемнадцатилетие бабушка Валентина написала мне письмо; она тогда была старше меня на шестьдесят лет. Четким убористым почерком она написала обо всем, чего желает мне в будущем, а еще рассказала, чему научила ее жизнь. Это драгоценное наследство занимало три плотно исписанные страницы. Целая жизнь в нескольких строках истины, добытой в испытаниях, из которых с трудом удается выбраться целым и невредимым. В ее письме говорилось о любви, о совести, о мужестве и силе воли. Потрясающее послание, которое тогда меня растрогало, а со временем приобрело огромную важность. Два года спустя бабушка Валентина умерла, и ее письмо превратилось в настоящее сокровище. На каждый день рождения, в любой безвыходной ситуации я возвращаюсь к ее словам в поисках ответов. И все чаще нахожу их. Три волшебные страницы. Всякий раз они открываются мне с новой стороны. Даже если в ту пору я больше обрадовалась чеку, который бабушка положила в конверт, сегодня я четко осознаю, какой из двух подарков дороже. Я даже не помню, на что потратила деньги, но ее слова до сих пор поддерживают меня. Это один из самых драгоценных подарков, которые я получала. Когда мои отношения с Хьюго начали портиться, я обращалась к нему снова и снова. Но, несмотря на всю ценность этого письма, бабушка Валентина не дала в нем чудодейственного рецепта счастливой жизни с мужчинами.

Однажды вечером я сидела и перечитывала его, и Хьюго пришел с работы раньше времени. Я испугалась, что он поднимет меня на смех, и поспешно спрятала письмо между двумя книгами на верхней полке книжного шкафа. Там оно и лежит до сих пор. Я бы многое отдала, чтобы это письмо было сейчас здесь, у меня в руках. С каким бы удовольствием я открыла конверт, вдохнула его аромат, погладила слегка пожелтевшие странички и воздушные завитки подписи, похожей на улыбку той, кого мне так не хватает.

Сон как рукой сняло. Теперь я пытаюсь придумать, как забрать письмо. Хьюго я не доверяю, да и не хочу, чтобы он трогал его своими грязными лапами. Худшее не должно касаться лучшего. При одной мысли о том, что он и его новая подружка начнут убирать в квартире и выбросят письмо на помойку, мне становится дурно. Что же делать? Я должна поговорить с Эмили. Она что-нибудь посоветует. Но без телефона я не смогу сегодня с ней связаться. К тому же я думаю, что она проводит воскресенье с очередным кандидатом в бойфренды, с которым познакомилась в театральном клубе. Значит, придется отложить до завтрашнего утра.

Я встала еще до рассвета. Нужно было хоть чем-то себя занять, чтобы не думать о письме. Я бродила из комнаты в комнату, усаживаясь прямо на пол и изучая каждый уголок, – искала способ почувствовать себя здесь дома. Подруга моей сестры позволила все поменять, но на это не так просто решиться. Думаю, одну из комнат придется превратить в мебельный склад. Я отнесу туда всю ее мебель, включая этот большой диван. Мой старичок, конечно, затеряется в бескрайней гостиной, но с ним мне будет уютнее.

Меня не покидает ощущение, что я начинаю новую жизнь. Я впервые буду жить одна и сама принимать все решения. До сих пор мне не доводилось этого делать. Из маминого дома я отправилась в интернат, а получив диплом, сразу встретила Хьюго. Я чувствую сладостную дрожь свободы и в то же время страх перед одиночеством. Что я буду делать со всем этим пространством и со всей этой свободой? Создавать уют для самой себя неинтересно. Наибольшую продуктивность я проявляю, когда делаю что-то для другого. Мне кажется, это свойственно большинству женщин.

Думаю, мне лучше временно пожить среди коробок, пока я не освоюсь с этим местом.

Так и не определившись, что делать с письмом, я провела воскресенье в блаженном безделье. Я не выходила на улицу и бродила по квартире. Трижды приняла волшебный итальянский душ. Мне хотелось в одиночестве сидеть в своей норке, чтобы несчастный мозг спокойно разобрался с событиями последних дней. Я смотрела, как бегут минуты, хандрила, думала о тех, кто мне дорог. Вспоминала людей, которых отдалил от меня Хьюго: своих прежних друзей и кузенов. Злилась на него, придумывала новые дьявольские планы мести. Даже в покое и безопасности, даже чувствуя мучительный упадок сил, притупляющий бдительность, я считала его поступок возмутительным. Можно сколько угодно говорить себе, что, наверное, я тоже в чем-то не права, но ему нет прощения. Стоит только вспомнить его шаблонные фразы, как во мне начинает бурлить ярость, хочется закричать и ударить его. Сегодня у меня было достаточно времени, чтобы заново пережить все эти эмоции. Я вызывала в себе сильный гнев и отпускала его, подобно волне, которая возвращается в океан, разбившись о скалы. Скалы – это мое новое жилье, убежище посреди бури, где я могу побыть собой, а океан – это слезы моей боли, моего горя и моих надежд, растаявших, как снег на солнце. Знакомые, родные и друзья не гарантируют, что однажды мы не окажемся отчаянно одинокими перед лицом несчастий. Я вознамерилась впредь обходиться без мужчин и без каких-либо иллюзорных чувств. Я больше не хочу быть жертвой грез, которые мужчина сначала дарит, а потом разрушает. Я стану самостоятельной, свободной и ни от кого не буду зависеть.