Кондитер - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Коган

«Мы могли быть жить у моря, в маленьком шумном городе, какими пестрит калифорнийское побережье. Наш дом-бунгало выходил бы окнами на широкий, пустынный по утрам пляж, и мы бы любили завтракать на открытой террасе, намазывая джем на хрустящие тосты и запивая их свежесваренным кофе со сливками (максимальная жирность, как я люблю). Аманда рассказывала бы о своих планах на день, я бы молча кивал, не слишком вслушиваясь в ее речь, и просто наслаждаясь видом набегавших на берег волн и маячивших на горизонте яхт. Мы были бы так скучно счастливы, так ленивы и неамбициозны, что вряд ли бы долго просуществовали. Как и эта глупая, некрасивая гримаса на ее лице, которое совсем уже не кажется мне симпатичным.

Аманда словно специально издевается надо мной, притворяясь уродиной в попытке испортить и без того незадавшуюся ночь. Впрочем, я ведь не знаю, как ее в действительности зовут. И не уверен, что хочу знать. Встреча с ней не принесла мне привычного удовольствия, не скрутила внутренности от предвкушения. Старею? Или просто закидываюсь фастфудом в отсутствие блюда поизысканней? Как бы там ни было, судьба Аманды от этого не изменится. Я прирежу эту унылую до оскомины девку прямо сейчас, как и планировал. Упокой господь ее душу. Во имя отца и сына, и святого духа, аминь».

Я живу в благословенное время, когда остается все меньше постыдного, запрещенного. Все закрытые прежде темы выходят на свет, и даже самые черные из них запросто отыскиваются в сети при определенной доле упорства и элементарных навыков. Не хотел бы я родиться на двадцать лет раньше. Мои родители прожили большую часть своей жизни без компьютеров и мобильных телефонов. Даже страшно представить, чем они заполняли свою жизнь, как находили ответы на мучившие их вопросы.

А может быть, у них и не было подобных вопросов? Разум адаптируется под среду обитания. И хотя мне всегда казалось, что это человек влияет на обстоятельства, а не наоборот, может статься, я ошибаюсь – просто потому, что на себе не испытывал тех самых непреодолимых обстоятельств. Я продукт нового поколения, строящий собственную реальность. У меня есть для этого все необходимые инструменты и средства. Привет, мир, ты прекрасен.

– Сколько я могу тебя звать? – мать бесцеремонно вторгается в мою комнату и замирает на пороге с телефонной трубкой, накрыв ее другой ладонью.

– Звонит какой-то твой институтский друг, и почему-то на домашний. Да выключи ты свою музыку! Так и оглохнуть недолго.

Я нехотя убавляю громкость (в этом месяце я фанатею по песням Valerie Broussard) и посылаю матери осуждающий взгляд:

– Я отключил мобильный, потому что не настроен ни с кем общаться. Скажи, что меня нет дома.

– Сам и скажи, – мамина логика, как обычно, на высоте. Она кидает трубку на кровать и сердито удаляется, отбросив мыском домашней туфли валявшуюся на полу грязную футболку. – И уберись наконец! Иначе я разрешу уборщице сделать это за тебя!

Я долго воевал с родителями, чтобы никакой обслуживающий персонал не смел входить в мою комнату. Мы пришли к консенсусу, но мать нет-нет да затягивает привычную песню каждый раз, когда ее раздражает отсутствие стерильности в моем персональном пространстве. Ха. Заглянула бы она ко мне в голову…

– Алло, – уныло протягиваю в трубку. Я знаю, кто на другом конце. И оказываюсь прав.

– Привет, бро, – бодро отзывается Ярик. – Ты там что, слиться надумал? Давай приезжай, все уже на месте.

Я действительно надумал слиться. Очередная попойка в клубе не прибавит мне новых эмоций. Все что можно, я уже перепробовал, и что нельзя тоже. Было лишь одно средство, от которого я не зевал – но оно требовало долгой подготовки и концентрации, а в последние пару недель я отдыхал. То есть бездельничал. Этот период лени и отсутствия интереса почти ко всему вокруг всегда знаменовал приближение момента. Момента, ради которого стоило притворяться и изображать того, кем я не являлся, но кем меня хотели видеть родные и близкие.

– Эй? Ты здесь? Так ты приезжаешь или нет? Что мне Соне сказать? Она дергается.

Ох уж эта Соня. Когда она дергается, сложно устоять.

– Ладно, сейчас буду, – щедро соглашаюсь я. – Минут двадцать. – И нажимаю на «отбой».

Мне двадцать один, но я чувствую себя намного старше. Старше большинства окружающих меня людей. Старше моих друзей, родителей, преподавателей. Все они напоминают мне детсадовских малышей, только начавших познавать мир и его законы. У кого-то есть деньги и авторитет, у кого-то красота, талант или упорство, но только у меня есть понимание того, как все устроено. Самоуверенно? Возможно, немного. Но в конечном итоге я всегда оказываюсь прав.

Я открываю гардероб, несколько мгновений изучаю полки и вешалки с брюками, рубашками и свитерами на все случаи жизни, а затем хватаю первые попавшиеся под руку джинсы и пятью минутами позже спускаюсь в гараж. У меня быстрая спортивная тачка. И хотя по городу в ней особо не погоняешь, (правила ДТП я без нужды не нарушаю, что бы там ни думали о «золотой молодежи») – мне нравится просто находиться в ней, чувствовать послушный, отзывчивый двигатель.

Я опускаю боковое стекло, вдавливаю в пол педаль газа и лихо выруливаю с присыпанной снежком подъездной дороги на основную. В окно врывается холодный ветер, бьет по лицу. Я жмурюсь от удовольствия и в стекле заднего вида ловлю силуэт замершей у окна второго этажа матери. Она наверняка радуется, что я наконец-то убрался из дома, и сейчас бросится звонить своему любовнику. Она усердно скрывает факт его наличия, но в доме все в курсе. Все, кроме отца и моей мелкой сестрицы.

Январский вечер дрожит огнями, но украшенные по-новогоднему витрины нагоняют тоску. Нет ничего более жалкого, чем несвоевременность. Праздник уже закончился, а люди все продолжают цепляться за него, боясь вернуться в свою обыденную рутину, где нет ни надежды на чудо, ни предчувствия сказки, а лишь долгая череда месяцев, точно таких же безликих, как в прошлом году, и в десятках предшествующих ему… Я не нуждаюсь в праздниках, чтобы убегать от реальности. Моя реальность полностью устраивает меня, за исключением некоторых нюансов.

Нетерпеливый Ярик снова звонит, но я сбрасываю звонок. Я сам не понимаю, почему с ним дружу. Да, у нас много общих интересов, но положа руку на сердце, я считаю его недалеким парнем. С другой стороны, неплохо иметь второго пилота для таких незначительных задач как знакомство с девчонками или подготовка к экзаменам. Мы учимся с ним на одном факультете, и в отличие от меня, Ярик конспектирует все лекции. Согласитесь, удобно иметь в приятелях зубрилу, когда на носу защита диплома. Да, большинство однокурсников попросту купят свои дипломы. Но мой отец в этом плане придерживается принципиальной позиции.

– Однажды ты займешь в компании мое место, и я не хочу, чтобы ты развалил дело моей жизни просто потому, что тебе было лень учиться, – любит он повторять.

Знаете, я с ним согласен. У каждого из нас есть «дело жизни». Это достойно уважения. И пусть у нас с отцом разные представления о моем предназначении и месте в этом мире, дискутировать с ним не собираюсь. В конце концов, у него есть чему поучиться. Он сколотил состояние собственным трудом, чтобы мы с сестрой жили припеваючи и ни в чем не нуждались. Если от меня требуется столь малая вещь, как взять на себя управление семейным бизнесом, чтобы сделать отца счастливым – без проблем. Мне это ничего не стоит.