Лидиэль уселась, прошуршав алым водоворотом шелковой юбки.
— Ты сказал, чтобы я к тебе подошла, когда гарем будет набран. Так вот, он набран, — просто произнесла она.
От этих слов Киртиан почувствовал себя так, словно на него вылили ушат холодной воды. — Они ждут, чтобы ты их подготовил.
Впрочем, Киртиану удалось справиться с потрясением, и он не утратил способности мыслить здраво.
— Я как раз не очень занят, так что, наверное, и вправду лучше посмотреть на них прямо сейчас, — сказал Киртиан и не без удовольствия заметил промелькнувшее в глазах матери удивление: Лидиэль явно не ожидала, что сын согласится вот так вот сразу взяться за неприятную обязанность. Она знала, что Киртиан терпеть не может вмешиваться в разум людей, особенно для подобных целей…
С другой стороны, если сделать это все равно нужно, то лучше уж не оттягивать.
— Вот и прекрасно, — быстро произнесла Лидиэль, поднимаясь на ноги с особой, только ей присущей грацией, всегда восхищавшей Киртиана. — Тогда пойдем. Я приспособила под гарем твои детские покои. Это самое безопасное место во всем поместье — и заодно единственные свободные покои.
— Еще бы им не быть самым безопасным местом! — хмыкнул Киртиан, распахивая дверь и придерживая ее, чтобы пропустить мать. — Тебе же приходилось заботиться не только о том, чтобы ко мне туда никто не проник, но еще и чтобы я оттуда не выбрался!
— А ты был редкостной врединой и просачивался в малейшую щель! — не осталась в долгу Лидиэль. — Ладно, честно тебе скажу — я горжусь Тенебринтом. И ты тоже возгордишься, как только увидишь этих женщин. Сейчас из-за нынешней заварухи работорговля пришла в упадок…
— Вот уж из-за чего я плакать не стану! — отозвался Киртиан, слегка нахмурившись.
— И тем не менее это сильно осложнило ему задачу. — Лидиэль оглянулась и укоризненно посмотрела на сына. — Большинство рынков, где торгуют рабами, сейчас закрыты, а на оставшихся очень скудный выбор. С другой стороны, если бы не нынешняя ситуация, вряд ли мы нашли бы трех женщин, настолько подходящих для наших целей. Я думаю, даже лорду Киндрету достаточно будет их увидеть, чтобы он перестал удивляться, отчего это у тебя такой маленький гарем.
— Да ну? — Киртиана одолело любопытство.
Лидиэль кивнула, и ее волосы изящной волной соскользнули на лицо. Лидиэль нетерпеливым движением откинула их со лба.
— Во-первых, я очень сомневаюсь, чтобы их хоть кто-то видел, кроме их тренера и бывшего владельца. Благодаря этому нам легче будет сделать вид, будто ты приобрел их уже несколько лет назад. Во-вторых, если бы торговля не пришла в такой упадок, вряд ли мы смогли бы их заполучить — их бы на любом рынке с руками оторвали.
— Они что, настолько хороши собой? — Теперь Киртиан был заинтригован до глубины души.
— Ну, потрясающими красавицами их не назовешь, хотя они довольно хорошенькие. В общем, смотри сам.
Они как раз подошли к двери бывшей детской — рядом с дверью уже стояла охрана. Стражники расступились — лица у них были бесстрастные, словно у каменных изваяний, — и леди Лидиэль, отворив дверь, жестом предложила сыну войти.
Киртиан шагнул через порог и ощутил легкое покалывание второй «двери»; пока ее не уберут, женщины не смогут покинуть эти покои. Обычно такие двери ставились в гаремах, чтобы наложницы не попадались на глаза леди.
Здесь же это было необходимо, чтобы женщины не бродили где попало и не видели того, чего им видеть не полагается.
Трем новоявленным обитательницам гарема явно сообщили, что сейчас придет их новый господин, и они приняли красивые позы, чересчур затейливые для естественных. Киртиану хватило одного взгляда, чтобы понять, что имела в виду Лидиэль.
Трех более несхожих женщин и представить себе было невозможно. Первая была высокой, со светло-золотыми волосами и ярко-голубыми глазами, худощавым лицом и стройной фигурой, тонкой и гибкой, словно у эльфийской леди. На лице ее застыло отсутствующее выражение, словно женщина жила в мире собственных грез. Она стояла рядом с большой вазой, полной цветов, и задумчиво созерцала огромную лилию; ее пышное кружевное платье гармонировало с нежными пастельными тонами букета. Вторая, брюнетка со страстными карими глазами, полными губами и чувственным телом, буквально-таки излучала обещание.
Она прислонилась к колонне так, что грудь подалась вперед и еще сильнее натянула ткань и без того обтягивающего алого платья, — и теперь она искоса бросала на Киртиана вызывающие, кокетливые взгляды. У третьей была копна огненно-рыжих кудрей, веселые зеленые глаза, сильное, подвижное тело танцовщицы и по-детски невинное выражение лица. Она была одета в простую голубую тунику, выставляющую напоказ ноги. Девушка оторвала взгляд от котенка, с которым она играла, и улыбнулась Киртиану.
Лицо ее лучилось весельем. Казалось, будто три эти женщины вобрали в себя все многообразие типов, какое только возможно встретить в гаремах. И разве что камень мог остаться глух к безмолвному приглашению, что они посылали Киртиану, каждая на свой лад.
— Теперь видишь? — негромко произнесла леди Лидиэль, когда наложницы склонились в глубоком реверансе.
Киртиан взглянул на мать и заметил в ее глазах лукавые огоньки. — Ну так как, дорогой, не опасно ли оставлять тебя с ними наедине?
Киртиан, не удержавшись, покраснел. Но ему удалось хотя бы отчасти скрыть это, склонившись в насмешливом полупоклоне.
— Придется, если ты хочешь, чтобы я создал для них убедительные воспоминания, — отозвался Киртиан. Теперь настала очередь Лидиэли краснеть. Киртиан, почувствовав себя немного отмщенным, кивнул ей и повернулся к своим новым «приобретениям».
Киртиан попытался придумать, что бы ему такого сказать, но тут девушки дружно налетели на него, и слова сделались не нужны — по крайней мере, на некоторое время.
Сержант Джель вошел следом за лордом Тенебринтом в Старую башню. Не то чтобы он чего-то опасался, но все-таки на душе у него было малость неспокойно. Леди Лидиэль редко говорила с ним с глазу на глаз, а к ней в кабинет Джель и вовсе был приглашен впервые.
Джель никогда прежде не бывал в Старой башне. Тут вообще мало кто из людей бывал — разве что пара уборщиц, прибиравшихся в кабинетах Лидиэли и Тенебринта.
Да и уборщиц приходилось приводить кому-то из лордов, а то и самой леди; иначе никак невозможно было воспользоваться единственным здешним проходом — странной прозрачной трубой. Джель смутно себе представлял, как по ней карабкаться. Он с подозрением шагнул вслед за Тенебринтом в трубу и обнаружил, что пол у него под ногами начинает подниматься. От езды на этой хитрой штуковине Джеля слегка замутило, несмотря на его близкое знакомство с магией. Уж очень все это казалось.., неестественным.
Мимо него проплывали пустые круглые комнаты — или, точнее, он проплывал мимо них, — и Джель возносился, толком не ощущая движения.