Проклятие эльфов - читать онлайн книгу. Автор: Андрэ Нортон cтр.№ 80

— Слушай, — доверительным тоном спросил он, — так что там насчет драконьей шкуры?

Шана решила соврать и посмотреть, что из этого получится. Если эти люди непрерывно читают ее мысли, то: они поймут, что она врет. А если они делают это лишь время от времени — или если она сильнее их, — они ни о чем не узнают. Эта проверка будет очень кстати: нужно же; ей знать, насколько защищены ее мысли.

— Я нашла в пустыне ящериц, — смело заявила Шана. — Они разноцветные и очень-очень красивые, но настолько ядовитые, что могут убить взрослого однорога.

— Они могут свалить алцкорна? — Такая новость изрядно впечатлила Зеда. — Я думал, этих тварей никакой яд не возьмет — разве что они вздумают друг в друга плеваться! Да, видно, эти ящерицы — та еще гадость!

Шана кивнула с серьезным видом и приободрилась. Очевидно, что по крайней мере Зед не может или не хочет читать ее мысли.

— Как ни странно, но в пустыне самые опасные животные часто выглядят красивее всех остальных. Рэннис оторвался от работы и улыбнулся.

— Так уж устроила природа — чтобы они своей яркой раскраской предупреждали всех остальных.

Шана кивнула. Именно это и говорила ей приемная мама, хотя и другими словами. «Самые ядовитые существа имеют самую яркую раскраску, потому что им нет нужды прятаться и маскироваться. А иногда их красивая расцветка приманивает глупых и неосторожных созданий, которые превращаются в обед».

Шана принялась сочинять дальше.

— Ну, хоть они и ужасно ядовитые, их нетрудно убить с некоторого расстояния. Они двигаются не очень быстро и много времени просто валяются на солнышке. Я начала убивать их на всякий случай: вдруг какая-нибудь из них подберется ко мне, пока я сплю? Но убивать просто так было вроде как нехорошо, а есть их было нельзя — мясо у них тоже ядовитое. Тогда я начала снимать с них шкурки и пошила из этих шкур тунику. А люди, которые нашли меня, назвали это «драконьей шкурой» — уж не знаю, почему. А когда я объясняла им, откуда я взяла эти шкурки, они мне не верили.

Зед фыркнул с чувством глубокого отвращения и так встряхнул головой, что челка упала ему на глаза.

— Эти эльфы! Вечно они выискивают какие-то тайны, какие-то козни! Они даже собственной матери ничего не расскажут откровенно и никогда никому не верят, даже если им говоришь правду!

Неизвестно почему, но эта история заставила Зеда относиться к девочке несколько дружелюбнее. Во всяком случае, он перестал хмуриться и, пока возился с постелями, успел кое-что объяснить Шане.

— Нам придется провести ночь здесь, в лесу, — сказал Зед, вытаскивая из седельной сумки металлический сосуд и еще несколько незнакомых Шане предметов. Потом он посмотрел на девочку, и на лице его отразилось некоторое сомнение. — Надеюсь, для тебя это не окажется особым неудобством? Тут ведь нет ничего: ни душа, ни настоящих постелей, да и еды маловато…

Теперь уже Шана ответила ему улыбкой.

— Я провела почти всю жизнь в диких местах, куда засушливее этих, — напомнила она Зеду. — И чаще всего спала на голых камнях или на песке, рядом с птицами-бегунами или двурогами. Я сама добывала себе пищу. Я попала в песчаную бурю и выжила.

Зед изумленно уставился на нее, уронив челюсть.

— Так ты и в самом деле дикарка? — тихо спросил он, понемногу опомнившись. Шана пожала плечами.

— Если вы так мало обо мне знаете, почему вы вообще взялись меня спасать? — спросила она. Этот вопрос снедал девочку с того самого момента, как Рэннис рассказал ей, сколько золота и усилий они потратили ради нее.

— Из-за твоей силы, дитя, — отозвался Рэннис с другого края поляны. Он возился там, разбирая свои вещи. Теперь же он встал и подошел к Шане. — Магия, если так можно выразиться, создает шум. Она производит своего, рода ментальный звук. И чем сильнее магия, тем сильнее этот звук — если ты только не умеешь прятать его, а это нелегко. Чем больше сила, тем громче шум. Твой ошейник сдерживал твою магию, да, — но при этом он расходовал собственную магию и тем самым поднимал шум. И в твоем случае этот шум был очень громким — и мы поняли, что твоя сила и вправду велика. Вот потому мы отправились за тобой — твоя потенциальная сила настолько велика, что ради нее стоило рискнуть. А теперь — не хочешь ли ты перекусить?

Внезапная смена темы так удивила Шану, что девочка лишь кивнула. Рэннис снова вернулся к своим сумкам и принялся копаться в них. А Шана наблюдала за ним, растирая ноги, и в голове у нее крутился один и тот же вопрос. Но Шана не стала задавать его вслух.

Зачем им нужен был кто-то, обладающий большой силой, — настолько нужен, что они пошли на риск, невзирая на то, что их самих могли при этом поймать?

Рэннис вернулся и принес с собой фрукты, какой-то твердый хлеб и кусок сушеного мяса. Шана поблагодарила его и, поскольку ноги у нее все еще болели, осталась сидеть на месте, пока Рэннис и Зед занимались обустройством лагеря.

«Что же им все-таки от меня нужно?»

Но пока что этот вопрос остался без ответа.

В небе клубились черные тучи, и спор проходил под отдаленные раскаты грома.

— Нет! — выкрикнул Кеман, хлеща хвостом. — Я тебе не верю, мама! Шана — моя сестра! Она куда роднее мне, чем та ленивая злая дура, которую все остальные называют моей сестрой! Шана в опасности, а ты утащила меня прочь прежде, чем я смог помочь ей! Но я возвращаюсь обратно, и никакие твои слова меня не остановят!

— Кеман… — Алара беспокойно оглянулась. Они спорили посреди долины Логова, и крики Кемана постепенно начали привлекать внимание любопытствующих драконов.

— Говорю тебе — я возвращаюсь, и ты меня не остановишь! — повторил Кеман, с неудовольствием чувствуя, как срывается его голос — визгливость как-то плохо сочеталась с образом взрослого, уверенного в себе дракона, которому пытался соответствовать Кеман.

— Она, может, и не остановит, а вот мы — вполне! — предостерегающе громыхнуло у него из-за плеча. — Полукровка больше не будет здесь жить, Кеман, и хватит об этом.

В первое мгновение Кеману безотчетно захотелось развернуться к Кеоке и покорно съежиться, но молодой дракон удержался. Время безоговорочного послушания прошло, и тот факт, что Кеоке был старейшиной, сейчас не имел ни малейшего значения. Кеоке был не прав, а Кеман, пока его злокозненно тащили домой, твердо решил, что не станет больше подчиняться несправедливым решениям, даже если они исходят от старейшин.

— Виноват во всем был Рови, а наказали Шану — и ты отлично это знаешь, мама! Я не стану оставаться здесь и не позволю, чтобы Шана пострадала из-за вашей трусости…

Увесистая оплеуха крылом сшибла Кемана с ног и заставила неизящно откатиться к подножию утеса.

Над Кеманом возвышался Кеоке. Глаза старейшины пылали гневом. Но обратился он не к Кеману, а к его матери.