Путилин и Петербургский Джек-потрошитель - читать онлайн книгу. Автор: Роман Добрый cтр.№ 18

— И много, я спрашиваю, таких, которые «сами себя разорили», благодаря знакомству с вами?

— Много.

— Не из евреев?

— Нет.

— Вы помните ваших русских клиентов всех хорошо?

— Нет… Где же упомнить, господин Путилин?..

— Но особенно лютых врагов знаете? С кем за последнее время вы имели столкновение из-за сведения денежных расчетов?

Губерман начал, медленно обдумывая, перечислять фамилии.

— Кто-нибудь из них грозил вам местью?

— Ах, господин Путилин, это были обычные фразы о том, что я захлебнусь проклятым золотом, что мне отольются их слезы…

Ростовщик схватился за голову и вдруг зарыдал.

— Ай-ай-ай… — вырывалось у него с рыданием. — И правда это! Сбылось их проклятье… Золото, кажется, действительно и сгубило меня. Все бы теперь отдал за свободу, за то, чтобы снять с себя такое страшное обвинение.

Путилин с сожалением поглядел на еврея.

— А такого вы не знаете? — тихо спросил он у него.

— Нет, что-то не помню…

— Я вам опишу приметы его.

И когда он описал эти приметы, получил тот же отрицательный ответ.

— В ночь накануне обнаружения трупа в вашей выгребной яме вы не слышали подозрительного шума, лая собаки во дворе?

— Может быть, и лаяла собака, не знаю. Мало ли когда она лает. Я нарочно ее приобрел, чтобы она охраняла двор.

Путилин погрузился в раздумье.

— Неутешительно, — пробормотал он, вставая. — Ну, прощайте, Губерман, а лучше — до свидания.

Домик с двумя окнами

Когда мы подъехали к дому Губермана и вошли во двор, лицо Путилина было мрачно и темно, как и наступающая ранняя ночь.

— Темное дело… темное дело… — бормотал он.

Дом был опечатан. Собаки уже не было на цепи. Великий сыщик принялся за детальный осмотр двора.

Он тщательно осмотрел выгребную яму, собачью будку.

— Смотри, доктор, — обратился он ко мне. — Кто бы мог подумать, что евреи кормят собак костями от свиного окорока!

Он держал, улыбаясь, большую обглоданную кость. Потом, подняв глаза вверх, посмотрел на забор.

— Однако здоровый забор! Чуть не полторы сажени вышины. И с гвоздями наверху. Да, через такой не перескочишь!..

Медленно, шаг за шагом он стал обходить его, пробуя каждую тесину.

— Крепко… крепко… — шептал он.

Вдруг его рука, которой он с силой надавливал забор, провалилась, и он слегка покачнулся, подавшись вперед.

— Что с тобой? — бросился я к нему.

— Ничего особенного. Одна доска в заборе оказалась оторванной. Смотри.

Путилин нажал доску рукой, и она совершенно свободно выдвинулась вперед, держась на верхних гвоздях.

— А ну-ка, не пролезу ли я в сие отверстие? — усмехнулся Путилин. — Попробуй и ты.

Хотя и с трудом, но мы оба протиснулись и вскоре очутились по ту сторону забора.

Перед нами было пустое место — не то поле, не то огород.

Липкая, густая грязь — почва была, очевидно, глинистая — покрывала все это унылое, мрачное место.

Мой друг низко склонился над землей, словно стараясь что-то заметить, отыскать.

— Так… так…

— Ты что-нибудь нашел, Иван Дмитриевич? — тихо спросил я его.

— Кое-что… Иди за мной.

Мы прошли несколько десятков саженей. Вдруг он остановился и показал мне рукой на небольшой домик в два окна.

— Скажи, пожалуйста, — домик! Я думал, на этом пустыре нет никакого жилья… Темные окна. Интересно знать, обитаем он или нет…

Великий сыщик еще ниже склонился над землей, внимательно во что-то вглядываясь.

— Стой там, где стоишь! — бросил он мне и потонул во мраке темной ночи.

Два раза мне мелькнул свет его фонаря. Прошло минут пять-десять. Тревожно-тоскливое чувство овладело мною. Незнакомый город. Это мрачное место… Это загадочно-отвратительное убийство несчастного ребенка.

— Ну, вот и я! — раздался голос Путилина. — Таинственный домик сейчас пуст, но обитаем. Мне приходит странная фантазия, доктор, проникнуть во внутренность этого жилища. Что ты на это скажешь?

— Как? В чужой дом?

— Именно.

— Но для чего?

— А это другой вопрос, на который я тебе не сумею определенно ответить, ибо… ибо еще только зондирую почву.

— Но подумай, ведь тебя могут счесть за разбойника?

— Очень может быть. Но я ведь ничего не украду у них. Однако довольно шутить. Дело в следующем. Мы должны составить маленькую диспозицию. Слушай: сейчас же поезжай с моей карточкой к моему почтенному коллеге и скажи, что я прошу его отрядить с тобой двух его агентов для того, чтобы они продежурили часть ночи во дворе губермановского дома.

На его вопрос, где я, ты ответь полным незнанием. Вы втроем будете стоять близ забора. О проходе — ни звука им. Лишь только ты услышишь мой сигнальный свисток, немедленно веди их через отверстие и бросайтесь к этому домику. До свидания, доктор!

— А если свистка не будет?

— Тогда терпеливо ожидайте моего появления.

— Ах, Иван Дмитриевич, не сносить тебе твоей буйной головушки! — в тревоге за моего великого друга вырвалось у меня.

— Ну уж, во всяком случае, не в Минске мне ее сложить! — тихо рассмеялся он.

Прежде чем рассказать вам о том, как я принимал с двумя агентами участие в этой памятной мне страшной ночи, я приведу вам рассказ моего гениального друга с его слов.

Желтые туфельки. Ритуальная чаша. С глазу на глаз в подвале

— Я, — рассказывал Путилин, — внимательно обошел крохотный домик, стараясь изыскать способ, как бы лучше, незаметнее в него проникнуть. Непреодолимая сила влекла меня туда. Какой-то таинственный голос властно мне шептал: «Иди туда, иди туда!»

Дверь была закрыта на засов, на нем болтался большой висячий замок.

Со мной не было инструментов, которыми я мог бы открыть дверь. Мне не оставалось ничего более, как влезть в таинственный домик через окно. Я так и поступил. Я тихо разбил окно и через секунду очутился в темной комнате. При свете моего фонаря я огляделся. Большая, грязная комната, в которой, кроме стола, трех стульев и постели, не было ровно ничего. Рядом с этой комнатой находилась другая, поменьше, совершенно пустая.

Быстрым взглядом окинув все это, я поспешно спустил над разбитым окном жалкое подобие занавески — кусок выцветшего ситца. Я вновь с удвоенной энергией принялся осматривать две жалкие конуры. Ничего, абсолютно ничего подозрительного. А между тем… между тем ведь мужские следы совершенно ясно были замечены мною от выпертой нарочным путем доски губермановского дома вплоть до дверей этого домика. Кому было надо совершать путешествие этим пустырем? И почему обитатель таинственного жилища проник столь необычайным образом во двор еврея-ростовщика?