Леди Триллиума - читать онлайн книгу. Автор: Андрэ Нортон cтр.№ 29

— Ничего себе! — сказала Майкайла. — Это же просто невероятно! Она даже не знает, что она Великая Волшебница?

Девочка призадумалась. «Что ж, в таком случае я, наверное, смогу отсюда выбраться. Хотя, пожалуй, мне не подобает так поступать…»

— Если она меня не помнит, — снова заговорила Майкайла, — надо ли мне продолжать свои занятия и готовиться стать волшебницей?

— Да, конечно, надо, — ответили одновременно Узун с Файолоном.

— Но ведь раз она забыла обо мне, пожалуй, может выбрать и кого-нибудь другого, — с надеждой в голосе продолжала Майкайла.

— Не надейся, — ответил Файолон. — В настоящее время она и собственное имя не очень-то хорошо знает.

— А сегодня, кстати, ты собиралась найти заклинание, с помощью которого она обратила меня в арфу, — напомнил Узун.

— Да, верно, — сказала Майкайла. «Даже если Харамис и забыла обо мне, я не собираюсь бросать здесь Узуна. Он такого обращения отнюдь не заслуживает», — решила она. — Да, я вспомнила, мы как раз говорили об этом прошлой ночью. — Она сделала магический знак, отправляя грязную посуду на кухню. — Файолон, у тебя есть ко мне какие-нибудь поручения?

— Когда будешь в библиотеке, посмотри, не найдешь ли чего о приступах, болезнях мозга и потере памяти, — попросил он.

— Посмотрю, — пообещала Майкайла. — Но медицина, кажется, не относится к вещам, которые интересуют Харамис. И все-таки, пока она больна, я буду продолжать рыться повсюду. Посмотрим, что удастся найти. Наверняка тут множество интересных вещей, которые она не удосужилась мне показать.

— А я проверю остатки здешней библиотеки — то, что еще не успел прочитать, — сказал Файолон. — Это, по крайней мере, займет нас до сегодняшнего вечера и не даст дурным мыслям лезть в голову.

— Послушай, — медленно заговорила Майкайла. — она ведь действительно тяжело больна, верно?

— Да, но не стоит так волноваться. Майка. Доктора утверждают, что со временем Харамис вполне поправится.

— И сколько же должно пройти времени?

— Я полагаю, надо рассчитывать не меньше чем на несколько месяцев, — сказал Файолон. — Врачеватели точно не говорят, но по их настроению можно сделать именно такой вывод.

— Несколько месяцев, — повторила Майкайла, изо всех сил стараясь сохранять скорбное выражение лица. Внутри у нее все сияло и пело. Месяцы! И все это время — в спокойствии, без опеки Харамис, вечно цепляющейся к ней, шпионящей, бросающей строгие взгляды через стол во время еды, стремящейся сделать из своей подопечной нечто такое, чем Майкайла вовсе не является и не желает становиться.

— Ну что ж, когда она достаточно поправится, чтобы вспомнить меня, передай мои наилучшие пожелания.

— И мою огромную любовь, — быстро добавил Узун.

— Передам, — пообещал Файолон. — Уж тебя-то, Узун, она, по крайней мере, помнит. Это добрый признак, правда? — Мальчик вздохнул. — Что ж, пойду копаться в пыли библиотеки. Если услышишь кашель из своего шарика, Майка, не обращай внимания.

— Хорошо, — усмехнулась Майкайла, — удачи тебе в поисках. Если сама что-нибудь найду, сразу тебе сообщу.

— Удачи тебе, — отозвался Файолон.

Он убрал шарик, и лицо его исчезло из поля зрения Майкайлы, а когда шарик оказался под рубашкой, она вообще перестала видеть что-нибудь в своем, кроме отражения окружающих предметов.

— Пойду в библиотеку, — произнесла Майкайла, вставая. — К полднику обязательно вернусь сюда. Скажу Энье, чтобы всякий раз подавала еду в кабинет — до тех пор, пока мы тут обитаем вдвоем. Если, конечно, ты не предпочитаешь больше времени проводить в одиночестве.

— Разумеется, нет, — энергично сказал Узун. — В одиночестве я провел уже достаточно времени — слишком много для одной жизни.

— Не сомневаюсь, что это именно так, — горестно вздохнула Майкайла.

«До сих пор в голове не укладывается, как Харамис могла сделать такое, а ведь говорит, что любит его. И у нее после этого еще язык поворачивается рассуждать о чьем-то эгоизме», — подумала она и добавила вслух:

— Я в первую очередь займусь поисками того заклинания, с помощью которого она обратила тебя в арфу.

На это ушло несколько дней, но в конце концов Майкайла разыскала книгу, в которой, по всей вероятности, такое заклинание должно было быть. Теперь книга лежала перед ней на обеденном столе, но Майкайла подождала, пока Энья выйдет, и лишь затем открыла ее. Полдник оказался на редкость скудным — всего лишь хлеб с сыром да нарезанный ломтиками плод ладу на десерт.

«Если в ближайшие два-три дня еда не улучшится, — подумала девочка, — я сама отправлюсь на кухню и поговорю с поваром, а пока, пожалуй, диета из хлеба с сыром не должна мне повредить».

— Узун, — проговорила она, шагая вокруг арфы и внимательно ее разглядывая, — вот эта костяная накладка на верхушке твоей рамы — она ведь когда-то была твоим черепом, так?

— Думаю, что так, принцесса, — ответила арфа. — Но я был без сознания в то время, когда проводилась эта часть магического ритуала.

— Ты не станешь возражать, если я слегка тебя наклоню, чтобы лучше рассмотреть? — спросила Майкайла.

— Можешь меня наклонить, — сказал Узун, — только будь осторожна, не урони.

— Я аккуратно, — пообещала девочка. Она крепко взялась за арфу — одной рукой за верхнюю перекладину рамы, а другой обхватила ее сзади и прижала инструмент к груди. «Теперь, если он даже и упадет, то, по крайней мере, приземлится на меня», — решила она.

Майкайла занялась тщательным изучением кости, то и дело переводя взгляд с арфы на рисунок в книге, лежащей на соседнем столе. Покончив с этим, она осторожно поставила Узуна на место, в его обычное вертикальное положение, не отпуская рук до тех пор, пока не убедилась, что арфа стоит устойчиво.

— Это действительно похоже на макушку черепа, — проговорила она наконец. — Извилистые линии на кости соответствуют тем, что нарисованы в книге. И если этой книге верить, для того, чтобы сделать заклинание действенным, была необходима еще и кровь — наверное, Харамис воспользовалась своей собственной, — которую полагается залить в тоненький желобок посредине верхней части рамы.

— Похоже, так и было, — сказал Узун. — Эту часть ритуала я помню. Я умирал, а Харамис стояла над душой у мастера, заканчивавшего изготовление арфы, и велела ему поторапливаться. Когда мастер завершил работу, на верхней части арфы все еще оставалось незакрытое отверстие. Я хорошо помню, как Харамис надрезала себе руку и держала ее так, чтобы кровь стекала в отверстие… Да, это мое самое последнее воспоминание. В тот момент у арфы еще даже не было струн.

— Наверняка она их натянула за то время, пока насекомые объедали мясо с твоих костей, — проговорила Майкайла, с аппетитом пережевывая ломтик плода ладу.