Охота на лесную нимфу - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Кожевникова cтр.№ 22

— Глядите, кто ко мне пришел! Похоже, ей понравилось, как мы с ней кувыркались! Что, — обратился он к Женьке, — еще хочешь? Ну тогда приходи как-нибудь в другой раз, а то у меня на сегодня другие планы.

Кровь отхлынула от Женькиного лица, и весь мир стал черно-белым. У нее было такое ощущение, что весь этот кошмар — сцена из ада. Больше всего ей бы сейчас хотелось раствориться в воздухе, или провалиться, или еще каким-нибудь образом исчезнуть, сгинуть навеки. Но, заметив устремленные на нее взгляды, она сумела сдержать свои чувства и не позволила своему лицу выдать их этой глядящей на нее с нездоровым любопытством толпе. Изогнув непослушные губы в вульгарной усмешке, она вскинула в притворном удивлении брови:

— Это ты о чем? Уж не о тех ли потугах, которыми ты меня забавлял? Если о них, то я приду, потому что в прошлый раз было очень смешно.

У нее еще хватило сил на то, чтобы не убежать, а неторопливо выйти на улицу. Где-то за ее спиной после минутной паузы грохнули дружные раскаты смеха, но Женька знала, что смеются не над ней — смеются над человеком, за которого еще несколько минут назад она согласилась бы, кажется, даже умереть.

Едва оказавшись на улице, Женька бросилась прочь от ярко освещенных стеклянных дверей, по широким ступеням лестницы, по залитому фонарным светом тротуару, стремясь как можно скорее попасть в глушь и темноту, где никто не смог бы ее увидеть. Только оказавшись там, она дала наконец волю чувствам, забившись в истерике. И еще в течение долгого времени после этого дня Женька оплакивала свою потерянную любовь. А единственными, кто помог ей пережить это горе, снова стали деревья. Им одним она рассказала все как есть, находя у них сочувствие и понимание и глубоко раскаиваясь в том, что почти забыла о них в минуты своего счастья, когда, живя лишь свиданиями да их ожиданием, даже перестала ходить в лес.

Этим деревьям, с которыми Женька общалась после переезда в «Лесное озеро», в числе других подробностей своей жизни она тоже рассказала историю своей неудачной любви. И теперь они понимали, что она имела в виду, беседуя с ними сегодня. Как, возможно, понимали и другое: живи она в свое время в других условиях, а не в семье, где никогда и ни от кого не видела никакого внимания и никакой поддержки, быть может, это происшествие и не оставило бы такого глубокого следа в ее душе. А возможно, не испытывая дефицита человеческого внимания и общения, она и вообще не связалась бы с тем человеком, сразу распознав, что он собой представ- ляет.

Легкий порыв свежего осеннего ветра овеял Женькино лицо, словно погладил, а деревья все кивали и кивали ей ветками, мудрые, все понимающие и отвечающие теперь скорее на ее мысли, чем на произнесенные ранее слова. Женька же все думала о том, что, несмотря ни на какие обстоятельства, тяжело человеку жить без того, к чему он был предназначен самой природой — без любви к себе подобному существу. Спустившись с холма по другую сторону от озера, Женька по годами протаптываемой тропинке углубилась в раскинувшийся в низине таинственный и темный еловый лес, которому плавно уступали место любители сухих возвышенностей — сосны. Елки тоже тепло встретили ее, протягивая к ней свои красивые, ажурные, ароматные лапы. Мох мягким бархатом стелился между елок, покрывая и землю, и попадающиеся время от времени крупные каменные валуны. Женька не раз замечала, что в таинственном еловом лесу и тишина стоит какая-то особая, сказочная. Скрадывался звук шагов, стихал ветер. И одному только ручью было позволено нарушать эту тишину едва слышным мелодичным звоном. Он выбивался из-под большого камня у подножия огромной старой ели, ствол которой был уже подточен временем, и с тихим журчанием убегал, тонкий и прозрачный, иногда едва заметный среди поросших мхом камней. Женька остановилась полюбоваться им, потом поклонилась высокой старой ели, коснувшись рукой земли. В лесу было всего два дерева-патриарха, которым она оказывала такой почет. Старая ель, как обычно, благосклонно приняла Женькины знаки внимания, едва заметно шевельнув в ответ лапами где-то у самой макушки, как сдержанно отвечающая на приветствие высокая особа. Улыбнувшись этой мысли, Женька пошла дальше. Она брела не бесцельно, а углублялась в лес с вполне конкретным намерением. Сегодня, после пережитых недавно событий, ей очень хотелось в очередной раз навестить свою самую любимую в этом лесу пару. Именно пару, потому что никак иначе думать об этих двух деревьях было просто невозможно. Это были ель и рябина. Они выросли так тесно друг к другу, что их стволы соприкасались на всем своем протяжении. Высокая темная ель, как гордый принц, тянулась к небу, а рябина, тонкая и нежная, как прекрасная юная царевна, льнула к смолистому стволу, слегка обвиваясь вокруг него, словно бы грациозно изгибаясь в объятиях любимого. И эта застывшая в обнимку пара была столь красноречива, что даже скульптура великого Родена, его незабываемая «Вечная весна», не смогла передать большего.

Добравшись до своих любимцев, Женька застыла, глядя на них в немом восхищении и с некоторым оттенком приправленной грустью зависти. Они были единственными, с кем Женька никогда не пыталась заговорить. Она чувствовала: им нет никакого дела до окружающих, им нет никакого дела до нее, Женьки. Все, что существовало для них в мире, — это они сами, и каждый из них жил лишь своей любовью. Иногда они о чем-то шептались, тесно прижимаясь друг к другу, но и эти слова тоже были предназначены только для них двоих. Но Женьке уже одно только их созерцание позволяло прикоснуться к некоему таинству, так и не постигнутому ею в жизни. Она долго стояла, глядя на счастливые своей любовью деревья. Успевшие набегаться собаки сели поодаль, дожидаясь ее, потом, потеряв терпение, снова убежали, а она все стояла, мечтая о чем-то несбыточном и настолько туманном, что эта подхваченная волнами противоречивых, будоражащих чувств мечта не имела ни четкого определения, ни конкретных образов.

Вернул Женьку в реальный мир звук, заставивший ее болезненно вздрогнуть. Он был далеким, еле слышным, но от него у Женьки сжалось сердце. Это был звук заведенной кем-то бензопилы. Вначале она клокотала на холостом ходу, потом заревела, вгрызаясь в какое-то дерево, лишая его жизни.

— Господи! — прошептала Женька. Из-за расстояния она не слышала, как падает дерево, лишь уловила треск надломившегося ствола, но живо представила его себе. Это был второй случай, когда в примыкающие к озеру заповедные леса врывались люди с бензопилами, чтобы сеять вокруг себя смерть. Однажды это уже было — по счастью, тоже очень далеко. Но даже сам факт того, что где-то в пределах ее слышимости творится нечто подобное, сводил Женьку с ума. В прошлый раз она, торопясь спасти деревья, сразу же поехала в город на одолженном Алей велосипеде. Отыскав телефон Лесного хозяйства, она позвонила туда. Но ее усилия не принесли никакого результата. Там ей ответили, что вырубка леса ведется в соответствии с установленными планами. И еще целых две недели после этого Женька вынуждена была слушать зловещий рев бездушно губящих деревья механизмов.

Домой Женька возвращалась уже в сумерках. Пилы больше не было слышно, но это не очень ее утешало — она понимала, что, скорее всего, работа была просто прервана с наступлением темноты. А завтра она возобновится, и Женька опять ничего не сможет с этим поделать. Как сказала ей в прошлый раз Аля, у этих лесорубов все куплено. А крутятся там такие деньги, что ты хоть лоб себе разбей, а ничего не изменишь. Они и друг друга-то готовы убить из-за этого леса. Вон в прошлом году был случай, когда пятерых на вырубке застрелили, а еще двоих перепилили все той же бензопилой. А ты хочешь, чтобы они прекратили пилить лес по одному только твоему слову и потому, что этого делать нельзя, поскольку лес заповедный. Да не глупи ты, Женечка, ничего ты своими звонками не добьешься, только нервы себе истреплешь зря, тем более что на наш-то век еще леса хватит. И Женька была вынуждена признать, что Аля права — в том смысле, что сделать она действительно ничего не сможет. А вот что касается нервов, то Аля говорила так, не зная истинной причины Женькиного беспокойства. Не знала Аля Женькиного отношения к лесу и потому не могла понять, что волнуют ее вовсе не такие отвлеченные понятия, как состояние лесных массивов и их сохранность для будущих поколений, а нечто гораздо большее. Что переживает Женька эту вырубку так, как будто рядом с ней происходят массовые убийства невинных и беззащитных существ, и что никакие поездки, никакие звонки не травмируют ее сильнее, чем эти далекие пронзительные звуки, а еще — сознание собственного бессилия перед грубой реальностью в виде мужиков с бензопилами и стоящих за ними толстосумов, способных купить все: и не подлежащий вырубке лес, и чиновников, и даже сами законы.