Все проплывающие - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Буйда cтр.№ 16

Пролетавшая мимо в танце его жена игриво хлопнула Ируса веером по лысеющей макушке. Он среагировал мгновенно, но его удар достался Аркаше. Оттолкнув Наташу, манекен выхватил из-под полы кое-как сметанной жилетки нож и бросился на обидчика. Ирус отпрянул, в его руке тоже блеснул нож, но не перочинный, который обычно он носил при себе, – этот был тяжелый, с широким и длинным кованым лезвием и вычурной костяной ручкой в форме дракона с красными камнями вместо глаз. Ирус не успел даже удивиться: Аркаша атаковал яростно и слепо. В невероятной тесноте танцующим некуда было податься, и они, зажмурившись, летели между дерущимися, чудом уворачиваясь от смертоносной стали. Музыка гремела так, что с потолочных балок сыпались труха и птичий помет. То там, то здесь вспыхивали драки, и люди, дико вскрикивая и размахивая невесть откуда взявшимися ножами, мчались вместе со всеми под музыку по кругу… Коля-Миколай, не выдержав, сорвал с Дули воняющее мочой и хлоркой платье и повалил истерически хохочущую девку на пол, – и уже через минуту нельзя было разобрать, где там Коля-Миколай, а где Дуля: танцующие со смехом топтали кровавую лепешку, в центре которой поблескивали четыре глаза – два зеленых и два черных. Медведицу насиловали на сцене, и при каждом подскоке из-под ее монументальной задницы в зал летели осколки грампластинок. Сдавленный со всех сторон людьми, Чеснок с ножом в животе тщетно пытался выбраться из толпы. Богиня летела в объятиях скелета, шептавшего ей на ухо галантные скабрезности. Другой скелет, в широкополой шляпе и алом плаще, на ходу залез Шурке под юбку, подмигивая при этом Мариночке. Некий черный гигант с витыми рогами на макушке вдруг схватил ее за ноги и, размахивая как дубинкой, бросился вприсядку. Карен вцепился в богинину ногу, и ей стоило немалого труда отделаться от обезумевшего силача. Оставшуюся у него в руках туфельку Карен незамедлительно сожрал. Вэ Пэ огромным кривым ножом отсек свой половой член и с криком «Красота мир спасет!» швырнул его под ноги Богине. Боб и Фролик опустились на четвереньки и, захрюкав, заметались между танцующими. Их примеру последовали еще девяносто семь мужчин, а также две женщины, тайно брившие ноги. В невыносимой духоте голые потные женщины с распущенными волосами неслись под музыку в обнимку с окровавленными мужчинами, визжащими свиньями, манекенами и скелетами. И только Веселая Гертруда, столетняя старуха, подпрыгивала на одном месте у сцены, монотонно выкрикивая: «Зайд умшлюнген, миллионен!» ^[1] Над головами людей в густом дыму метались тысячи голубей, затмевающих свет и роняющих перья и помет на танцующих. Внезапно в центре зала возник белый бык с золотыми рогами. Он громко протрубил – и тут с потолка хлынули потоки ледяной воды вперемешку с дерьмом: это Фантик, решивший во что бы то ни стало выбраться из туалета, проломил пол, обрушив вниз унитаз и открыв путь воде.

Ледяной душ в мгновение ока отрезвил людей. Женщины спешили прикрыть наготу, мужчины с недоумением разглядывали окровавленные ножи. Свиньи робко жались к стенам.

– Это все эта стерва! – завопила вдруг Шурка, плача от стыда и боли. – Это все она! Она!

Растерянно озираясь, Богиня отступила к сцене. На ее теле не было ни пятнышка, ни царапины.

– Это она! Она! – кричали женщины.

Мужчины обступили сжавшуюся в комок самую красивую в мире женщину.

И тут белый бык протрубил во второй раз, и на пороге появился красный лев, а через выбитое окно на грохочущем мопеде влетел Вита Маленькая Головка. Толпа в ужасе раздалась. Вита подхватил Богиню и, газанув, прянул из зала, задев колесом львиное ухо и остекленевшую от водки Эвдокию.

Бык протрубил в третий раз. Вспыхнула молния, лев прыгнул в толпу, – и все погрузилось во тьму – во тьму рычащую, воющую, вопящую, визжащую, лязгающую, трещащую и хрюкающую.

Хватаясь руками за стены, Эвдокия кое-как выбралась из зала, закрыла двери, навесила амбарный замок и нетвердым шагом отправилась домой, по пути прихватив под мышку маленького поросеночка, жалобно хрюкавшего в кустах бузины.

Рано утром городок был разбужен дикими воплями похмельной Эвдокии. Мешая матерщину с пророчествами о конце света, она требовала вернуть ей поросеночка, который назло хозяйке превратился в человека.

Вооруженные охотничьими ружьями мужчины кинулись к гостинице. В танцевальном зале они обнаружили гору мертвых голубей, из которой высовывалась морда и грозная лапа мертвого льва, в туалете на втором этаже – обессилевшего Фантика, висевшего на дверной ручке над провалом в зал, а в номере рядом с тем, что занимала Богиня, – постояльца, во сне прижимавшего к груди кусок холста, выдранный из картины над кроватью.

Самая красивая в мире женщина исчезла.

В тот же день установили, что все участники вчерашних танцев живы-здоровы, но никто из них не имел желания делиться какими бы то ни было воспоминаниями.

И лишь под вечер на отмели ниже водопада нашли белого быка с золотыми рогами, облепленного окровавленными птичьими перьями, а под новым мостом – Виту Маленькую Головку с улыбкой изнеможения на лице и разверстой раной в груди…

И откуда взяли, что черт выпал из пахнущего шафраном жаркого пыльного вихря, стремительно промчавшегося по сонным улочкам городка, выпал – в пестро размалеванном автомобильчике, одной рукой держась за руль, а другой обнимая божественно красивую девушку, у которой вместо губ была плотно сжатая кольцевая мышца – навроде той, что запирает заднепроходное отверстие у людей и животных?

Лгут и свидетели, уверяющие, будто ошеломленная Зойка без слов выдала постояльцам ключ от номера окнами на сквер с памятником Генералиссимусу и сделала в гостиничной книге запись следующего содержания: «Коллежский советник Павел Иванович Чичиков, помещик, по своим надобностям».

Врут и те, кто пытается убедить нас, будто в тот момент, когда за постояльцами захлопнулась дверь, на вечернем небе вспыхнула длиннохвостая, похожая на березовый веник комета, а из мутно-желтых вод Преголи, напротив бани, всплыла грудастая женщина с ржавой чешуей ниже пупка и рыбьим хвостом вместо ног, которая на чистейшем русском языке попросила хлебца у проходившей по мосту Буянихи.

Брешут и те, кто говорит, что черт возник в парикмахерской, что будто, когда он вошел в полутемный зальчик и сел в кресло перед бездонным зеленоватым зеркалом в резной раме черного дерева, По Имени Лев подбрасывал дрова в обшитую железом высокую круглую печь и, не услыхав традиционного «Здорово, начальник!» (на что полагалось отвечать: «Здорово, директор!» или хотя бы: «Здоровее видали»), якобы величественно выпрямился и не без иронии поинтересовался: «Где бы найти такую должность, чтобы не здороваться?» Но и эта традиционная шутка не возымела никакого результата. Как брешут очевидцы, черт провел ладонью по лысине, растекшейся меж витых рогов, и задумчиво спросил: «Что посоветуете – наголо или под бокс?» И будто бы парикмахер понял, что, если он рухнет на беспорядочно сваленные у печки дрова, ему будет очень больно, и упал в другую сторону – к ногам гипсового манекена, облаченного в свежий белый халат.