Атака мертвецов - читать онлайн книгу. Автор: Тимур Максютов cтр.№ 76

– Пойдёмте, пока совсем не стемнело. Я устрою вас в экипаж…

Дальше он произнёс слово, которое меня удивило.

– Как вы сказали, господин полковник? «Tank»?

– Именно так числятся наши девочки в документах ради секретности. Они вам понравятся, уверяю. В смысле – девочки, а не документы.

Я поразился: «танк» в переводе на русский означает «лохань», «бак», отсюда «танкер» – судно для перевозки жидкости. «Девочки» – конечно, дань морскому происхождению «танков»: занимался ими Комитет сухопутных кораблей британского Адмиралтейства, созданный по инициативе неугомонного Черчилля. А корабль – это «она» по-английски.

Когда я их увидел, то понял, откуда название: тщательно замаскированные ветками, громадные, высокие, они походили на сараи.

Ну или на цистерны с водой.

* * *

– Личное оружие, разумеется, при себе?

Я похлопал по кобуре с наганом.

– Значит, будешь девятым членом экипажа. Пойдём покажу место.

Второй лейтенант (по-нашему – подпоручик), командир сухопутного броненосца, провёл меня на корму, к откидному сиденью.

– Смотри, вот твои амбразуры. Если фрицы подберутся сзади – пали по ним из револьвера. Осторожнее: радиатор. Не обожгись. Всё ясно?

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста, – усмехнулся британец, – и это. Главное – не паникуй, понятно? Что бы ни случилось. Танк – он для настоящих храбрецов. А то не посмотрю, что союзник и офицер – враз схлопочешь по башке.

Мне даже стало любопытно: что же у них такое страшное здесь творится?

Я понял это, когда с рассветом началась и отгрохотала короткая артиллерийская подготовка. Командир прокричал:

– Заводи! Давайте, парни, покажем фрицам хэллоуин!

Завизжало магнето, и мощный стосильный двигатель взорвался, заревел. Располагался он прямо по центру машины, не прикрытый кожухом – и нещадно грохотал, вонял газойлем и брызгал кипящим маслом. Выхлопные газы выводились в трубу на крыше, но соединения разболтались от дикой вибрации – и синий удушливый дымок заполнил всё внутреннее пространство.

Заскрипела коробка передач, провоцируя зубную боль; клацнули шестерни, попав в зацепление; наша цистерна вздрогнула всем железным телом, задрожала и прыгнула вперёд на пару футов; меня отбросило и ударило затылком о стальной лист – в глазах заскакали огненные шарики.

Лишённая амортизаторов коробка лязгала, тряслась, со стоном воспринимая, казалось, каждый камешек, попавший под гусеницы – и вместе с танком тряслись мы, будто в пляске святого Витта.

– Поворот влево! – орал лейтенант.

Половина экипажа бросалась исполнять приказ: механик налегал всем телом на штурвал, похожий на корабельный, его помощники прилипали к бортовым коробкам передач и дёргали рычаги; вздрагивая, наш левиафан неохотно поворачивал, кренясь и всхлипывая. Лейтенант смотрел в лобовую щель и заключал:

– Хватит!

И вся операция выполнялась в обратном порядке – вновь трещали рычаги и ложился на штурвал механик, будто вокруг бушевал океан, и свинцовые волны норовили перевернуть наш кораблик…

Мотор раскалил удушливую атмосферу; температура достигла, наверное, градусов шестидесяти по Реомюру; пот лил водопадом. Представьте себе русскую баню, натопленную до безобразия. Так вот, в русской бане хотя бы не швыряют на каменку машинное масло полными ковшами.

Я всё-таки забыл о предупреждении, при очередном повороте нечаянно схватился за решётку радиатора и едва не заорал; долго размахивал обожжённой ладонью и дул на пальцы. Меня тошнило: началась настоящая морская болезнь.

В детстве я запихивал пойманных жуков в спичечный коробок и тряс им; теперь я понимаю, что испытывали несчастные жуки. Только им в коробок не подсыпали угли из печки.

Под крышей раскачивалась клетка; когда я пригляделся, то увидел в ней голубей. Испуганные птицы перебирали лапками, вскидывали крылья в тщетных попытках удержать равновесие. Галлюцинация была столь явной, что я испугался и больше не смотрел в ту сторону.

Но это были ещё цветочки. Наша машина приблизилась к вражеским окопам на дальность действительного огня: поочерёдно загрохотали шестифунтовые пушки, установленные в бортовых спонсонах; звякали, катаясь по полу, снарядные гильзы, а на них водопадом сыпались гильзы от колотящихся в припадке ярости пулемётов. К синеватому туману выхлопа прибавился жёлтый пороховой дым – и коктейль стал совсем невыносим: меня вырвало прямо на выданную британцами кожанку.

Кажется, я на миг потерял сознание. В ушах появился новый звук – будто сердце стучало в уши, захлёбываясь; я не сразу понял, что это – дробь пуль, бьющих в нашу броню. Мне стало неуютно: а вдруг броневая скорлупа не выдержит, треснет, пропустит смертельный ливень?

Пули разбивались о сталь и брызгали в щели расплавленными каплями свинца: я понял это, когда вскрикнул от ожога – в щёку будто вонзилась раскалённая игла. Наводчик правой пушки заорал следом за мной, перекричав неумолчный рёв двигателя и нескончаемый степ, что выбивали пули по броне.

Брызги попали ему в глаза; танкист извивался в узком проходе между мотором и орудийным спонсоном, непрерывно вопя. Заряжающий глянул на меня и зло крикнул:

– Чего расселся? Иди сюда, будешь заряжать.

И уставился в смотровую щель прицела, ни на миг не сомневаясь – а ведь его могла постигнуть страшная участь ослепшего товарища.

Я протиснулся, боясь наступить на затихшего раненого; быстро разобрался и приспособился забрасывать жёлтые тела снарядов в голодный зев зарядной каморы.

Выстрел! Казённик коротко отпрыгивает назад, но возвращается, влекомый накатником; затвор клацает, извергая стреляную гильзу, воняющую сгоревшим порохом; я уже наготове, с вытащенным из боеукладки снарядом – швыряю его в чёрное отверстие, досылаю кулаком – звякнув, захлопывается затвор. Наводчик бьёт по спусковому рычагу – и всё начинается сначала.

Танк вдруг начал задирать нос, будто ему наскучило ползти по земле, и он решил улететь в небо; я едва удержался на ногах. Это длилось вечность, мы всё карабкались в гору, и вдруг – ух! – нос полетел вниз; танк жалобно застонал всей своей железной требухой, грохнувшись с размаху о землю.

Я подлетел вверх и вновь ударился макушкой, на этот раз о крышу, и сильно пожалел, что не напялил на голову английскую каску-«тазик».

Машина остановилась. Наводчик оторвался от прицела и толкнул меня:

– Что закаменел, будто тролль от солнечного света? Хватай пулемёт, вон амбразура. Мы взяли траншею.

Щёлкнул фиксаторами, вынул ручной «гочкис» из гнезда, просунул в щель. Я впервые с начала атаки увидел, что творится снаружи; но времени осматриваться не было: передо мной вражеская траншея, по которой убегали германцы, вопя от страха.

– Дайте фрицам под хвост! – орал лейтенант.