Дочь киллера - читать онлайн книгу. Автор: Марина Серова cтр.№ 19

– Нет, никогда, – уверенно ответила Решетникова. – Даже больше вам скажу: Владислав Семенович и научной работой не занимался. То есть, конечно же, он всегда интересовался научными достижениями в этой области, но сам ни диссертаций, ни научных статей не писал. На руководящие должности, кстати, тоже не выдвигался. Он был простым врачом высшей квалификации.

– Значит, моя версия насчет мести ошибочна, – сказала я.

– Получается, что так.

– Любовь Викторовна, расскажите мне, пожалуйста, о Владиславе Семеновиче, – попросила я Решетникову. – Может быть, мне станут понятны мотивы, которые были у преступника.

– О Владиславе Семеновиче я могу сказать только все самое хорошее. Вернее, даже так: все в превосходной степени. Это – превосходный врач-профессионал самого высокого класса, с богатейшим опытом, с интеллигентными манерами, с большой душевной теплотой. И очень скромный. С его знаниями он мог уже давно академиком стать, но… в этом деле пробивные качества нужны, а у Владислава Семеновича все душевные силы уходили на больных. Они ему отвечали тем же, даже самые отпетые. Владислав Семенович никогда не злоупотреблял даже таблетками и уколами, я уж не говорю о шоковой терапии, а ведь сейчас что творится? Молодые врачи не утруждают себя, чтобы лишний раз поговорить с пациентом, понять причину возникновения болезни – сразу назначают тяжелую артиллерию. А Владислав Семенович очень трепетно относился к каждому своему пациенту, и особенно – к его психике. Он всегда говорил, что необходимо к каждому больному подобрать свой ключик, то есть найти свой подход и только потом начинать лечить. Знать симптоматику болезни – это одно, но необходимо еще и правильное назначение сделать, такое, какое подходит именно данному пациенту.

– Скажите, Любовь Викторовна, а у Владислава Семеновича была частная практика, когда он работал в диспансере? – спросила я.

– Да, была, – ответила Решетникова, – но знаете, Женя, Владислав Семенович специально не искал пациентов, наоборот, это они его находили. Перегудников был востребован, как никто другой. Возможно, все дело было в том времени – расцвет частного предпринимательства, когда у «новых русских» появились психологические проблемы, начиная от алкоголизма и кончая наркоманией. Да, многие его пациенты были из таких вот крутых. Да, Владислав Семенович зарабатывал большие деньги, и многие из его коллег завидовали ему. Но ведь Перегудников рисковал, когда выезжал на вызов к криминальным авторитетам, вернее, это за ним приезжали на шикарных машинах. Хотя прежде всего он видел в них пациентов, которым необходимо было помочь. А когда началась война в Чечне, Владислав Семенович бесплатно лечил привозимых с фронта парней, совсем еще мальчишек. У них ведь помимо телесных ранений и психика была вся изранена. Это, кстати, было тогда, когда Перегудников уже вышел на пенсию и мог спокойно себе отдыхать. А он ходил в госпиталь каждый день, как на работу. Скольким он помог к нормальной жизни вернуться – не сосчитать.

– Любовь Викторовна, я вот слушаю вас и все думаю: кто же мог совершить нападение на Владислава Семеновича? А если это кто-то из числа его бывших больных? Тот, чьи психологические проблемы так и остались нерешенными?

– Да что вы, Женя! – воскликнула Решетникова. – Чтобы Владислав Семенович да не справился с патологией? Этого просто не может быть, уж поверьте мне. Перегудников брался за самых, казалось, безнадежных больных, от которых другие специалисты уже отказались, и вылечивал, представьте себе!

Да я уже и не сомневалась в этом, настолько убедительно говорила Решетникова. У меня было мелькнула мысль, что все же неплохо бы получить списки пациентов, которых лечил Перегудников, но потом я подумала, что это – нереально. Даже если подключить полицию в лице моего знакомого Артура Кононенко, то вся работа займет не один месяц.

– Знаете что, Женя, – вдруг начала говорить Решетникова, – не знаю, правда, поможет вам это или нет…

– Да, Любовь Викторовна, я вас слушаю.

– Я вот что вспомнила. А ведь был один случай, когда Владислав Семенович в составе одной комиссии выезжал в Петищево. Хотя это и комиссией не назовешь, скорее неофициальная делегация по линии общественности. Дело в том, что около Петищево находится военный учебно-тренировочный лагерь, называется, кажется, «Воин», или «Путь воина», или что-то еще в этом роде. Так вот, туда отправились председатель Комитета солдатских матерей, кто-то из прокуратуры или Следственного комитета и Владислав Семенович.

– А по какому поводу они туда направились? – спросила я.

– Поступил сигнал, что там произошел конфликт между курсантами этого лагеря с применением оружия. Как будто бы были большие человеческие жертвы, шли разговоры о жестоких, бесчеловечных отношениях, царивших в лагере.

– Теперь понятно, почему в составе этой делегации, которая поехала разбираться в Петищево, находился Владислав Семенович, – сказала я. – Ведь ему, как психиатру, наверняка было интересно понять подоплеку возникшего конфликта.

– К сожалению, Женя, это все, что мне известно об этой истории, – произнесла Решетникова. – Это случилось незадолго до того, как Владислав Семенович ушел на пенсию. К тому же я в то время сама находилась в продолжительной командировке, поэтому обсудить все подробности с Перегудниковым у меня не было возможности. Но как знать, а вдруг отголоски той истории каким-то образом связаны с нападением на доктора?

– Да, вы правы, Любовь Викторовна, – кивнула я, – такое вполне возможно. Спасибо вам за эту информацию.

Я попрощалась с Решетниковой и вышла из диспансера. Теперь надо было решить, что делать с теми сведениями, которые мне только что сообщила Любовь Викторовна. То, что в нападении участвовал военный, сомнению не подлежит. Но вот откуда он? А если как раз из того самого лагеря «Воин»? Чтобы прояснить это, мне придется отправиться туда.

Учебно-тренировочный военный лагерь «Путь воина» находился недалеко от районного города Петищево. Проезжая через город, я увидела некоторые местные достопримечательности. В частности, хорошо сохранившийся барский дом, в котором сейчас расположился краеведческий музей. Сама усадьба с парковыми скульптурами, прудами, гротами и беседками чем-то напоминала петергофский ансамбль. Не хватало разве что каскада фонтанов. Ну и самого дворца, конечно.

Я подъехала к высокому забору из кирпича. По его периметру располагались камеры видеонаблюдения. У стальных ворот стояли двое дежурных с автоматами.

– Мне необходимо попасть к начальнику лагеря, – сказала я.

– Фамилия, имя, отчество, – спросил один из них.

– Охотникова Евгения Максимовна, – ответила я.

– По какому вопросу? – спросил дежурный.

– По личному.

– Товарищ полковник сегодня принимать не будет. Он проводит естественный отбор.

«Что еще за естественный отбор? – подумала я. – Прямо как у Чарльза Дарвина. Ладно, посмотрим».

– Я тогда на этот… отбор, – сказала я дежурному. – Я и забыла, что мне и на него тоже надо.