Приливы войны - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Прессфилд cтр.№ 92

Она заплакала.

— Ты не знаешь, что значит быть женщиной в мире мужчин...

— Таким, образом ты оправдываешь убийство?

— Дети — мои. Он не отберёт их от меня!

Она опустилась на скамью, всё ещё плача. Наконец она заговорила. Всё дело в её мальчике, Николае, названном в честь отца Полемида. Парню шестнадцать. Как и все в этом возрасте, он ищет приключений. Как и все мальчики, которые растут под приглядом чужих мужчин, сменяющих друг друга в постели его матери, Николай стал идеализировать отца. Он лишь изредка бывал в его обществе. Более того, близость родителя к большим событиям сделала его ещё более пленительным в воображении подростка. Этого обожания не уменьшил даже арест за убийство.

Эвника рассказала, что парень дважды убегал и вербовался под вымышленным именем. Задержанный охраной арсенала, он убежал вновь в Пирей, где его отец делил постель с вдовой товарища по флоту. До этой гавани Эвника выследила сына, но не смогла заставить его вернуться домой. Какой-нибудь корабль, где не хватает людей, возьмёт его. Это только вопрос времени. Он отплывёт навстречу своей смерти. Только отец мог его разубедить. Я должен помочь, должен!

Крик женщины привлёк сторожа. В этот день им оказался мальчик повара, смышлёный парень по имени Гер мон. Было поздно и холодно.

— Ты должна поесть, женщина. Войдём в дом.

Я велел мальчику разжечь огонь. Я привёл Эвнику на кухню, дал ей руно, чтобы она согрела ноги, и поставил кресло для неё возле жаровни. Ты знаешь эту часть нашего поместья, внучек. Это уютное местечко. Стоит растопить жаровню древесным углём — и сразу становится очень тепло.

В моём рассказе я, наверное, забыл отдать должное этой женщине. Она пробудила во мне сочувствие. Её речь была груба, но выражалась она откровенно. Стоило хотя бы поразиться её способности к выживанию. Одним небесам известно, какие трудности приходилось ей преодолевать, чтобы вырастить своих детей среди варваров где-то на краю земли. Даже её теперешнюю цель — уберечь сына от войны — можно было бы назвать благородной, если не знать, к каким средствам она прибегла. Она не была уродливой, надо сказать, и обладала той похотливостью, которая иногда проявляется у женщин, чья пора расцвета уже миновала. Дань, выплаченная тяжкой жизнью, примирила её с тем, как она выглядит. Матрос сказал бы, что пока ещё всё было при ней. И я сам ощутил к ней симпатию. Я мог представить их с Полемидом вместе. Вероятно, даже сейчас не в моих силах было примирить их. Признаюсь, глядя на неё, сидящую у огня, я пожалел, что не знавал их в её лучшую пору — ив «курятнике», и в гавани.

Эвника прервала молчание.

— На чём он остановился? — спросила она, имея в виду его рассказ.

Я сказал, что он говорил про Самос и Эфес. Она мрачно хмыкнула.

— Многое я отдала бы, чтобы послушать эту байку.

Паренёк принёс хлеб и варёные яйца. Это подкрепило Эвнику. Казалось, её подозрительность и враждебность поуменьшились.

— Что, если бы я могла отозвать обвинение? — спросила она. — Я переспала бы ради этого с любым. Кроме того, у меня есть деньги на взятку.

Слишком поздно. Дата суда уже назначена.

— Полемид всё это время знал, да? Он знал, что за обвинением стоишь ты?

Взгляд женщины подтвердил моё предположение.

— Он не испытывает к тебе ненависти, Эвника, я уверен.

Я обещал приложить все усилия, чтобы помочь ему. Я верил, что это удастся. Но печаль омрачила её лицо. Я был тронут, и мне захотелось её утешить.

— Можно я задам тебе один вопрос?

— Да ты только это и делаешь, капитан.

Я спросил о её жизни с Полемидом. Какие моменты в их совместной жизни были самыми лучшими? Когда они были счастливы вместе?

Она поглядела на меня скептически. Я что, издеваюсь?

— Самое лучшее время для нас было тогда же, когда оно наступило для Афин. Самос и проливы. Когда Алкивиад одерживал свои победы.

Она села, положила руно на колени таким образом, чтобы огонь жаровни согревал одну сторону, а шерсть — другую. Отпила вина и начала рассказывать.

— На Самосе у нас был дом. Поммо привёз нас из Афин, меня и детей. Это было красивое место, оно называлось Террасы. Дома выходили на улицу — богатые дома. Все мужчины служили на флоте. Это были превосходные дни. Отличные мужчины. Дом стоял на склоне холма, и огород у нас был лесенкой, потому место и называлось Террасы. Мы выращивали арбузы, большие, что твоя голова, и цветы. На печной трубе были ptera из железного дерева, такие крылья, они поворачивались под ветром. Когда дул ветер, в трубах слышалось тихое гудение. Я и сейчас ровно слышу тот звук. Он разрывает мне сердце. Ты никогда не видал так много молодых мамаш. Все женщины были беременны или только что родили. Под ногами повсюду крикуны и ползуны. Хотелось родить как можно больше детей, потому что никто из нас не знал, как долго пробудет с тобою твой мужчина. Они были красивые, капитан, я не говорю о моём Поммо, хотя в то время он находился в самом расцвете. Я говорю обо всех. Такие красивые, такие храбрые. И все раненые. Позор, если ты ни разу не был ещё ранен. Мужчина будет грести даже со сломанной ногой, ослепший от удара, с «морской звездой» от удара копья поперёк живота — ты ведь знаешь это, капитан. У них закон — товарищей подводить нельзя. Раны на голове они называли «головной болью». Я помню совет доктора одному косоглазому с сотрясением мозга: «Сиди». На нашей улице стоял глиняный горшок. Мы клали туда деньги. Кому нужны были монеты, тот брал оттуда, а потом возвращал, когда денежки у него появлялись. Этот горшок можно было оставить на ночь, никто не крал. Если человек умирал, хоронили на те же деньги, из горшка. Не было никаких банд. Все были друзьями. Нам не требовались никакие развлечения. Достаточно того, что мы вместе, с такими людьми. Никто не жульничал, ничего не присваивал. У нас было всё, что нужно человеку, — молодость и победы. Корабли, наши мужчины, Алкивиад. Разве этого мало, капитан? Разве это недостаточно хорошо?

Эвника очистила яблоко и бросила кожуру в огонь. Кожура зашипела.

— Но только не для Полемида из Ахарн. Не для него. Он нашёл себе другую женщину. Он рассказывал тебе? Не проститутку. Благородную девушку. Правильно. Он женился на ней, а мне прислал кучу денег, чтобы я не помешала их свадьбе. Что ты на это скажешь? Он будет мне платить, видите ли, как будто этим всё решается. Мальчик и девочка, его дети. Он бросает их, даже не сказав «прощай». Он собирается стать господином, землевладельцем, как его отец. Смех да и только! Он пытался работать на земле, когда, жил со мной, и не мог отличить свиной навоз от свиной сосиски. И теперь он мне заявляет, что это, мол, его мечта. И что на сей раз он заставит землю приносить доход. Ради него я убила топором одного человека. Он рассказывал тебе об этом, капитан? В Эритрее. Разрубила башку этому сукиному сыну. Он наклюкался и стал приставать к Поммо. Сейчас бы я этого не сделала.