Глобальные шахматы. Русская партия - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Пушков cтр.№ 41

Таким образом, кризис был разрешен, снят с повестки дня, по крайней мере, в острой форме, но в общественном сознании и политических структурах на Западе утвердилась точка зрения о «виновности России». При этом никто не берет на себя труд эту позицию обосновывать — она уже воспринимается как факт. Что же касается заявлений комиссии во главе с Тальявини, то они просто остаются за пределами изложения истории конфликта. Идет замалчивание всей информации, противоречащей концепции «агрессивной России», осуществляющей империалистическое вторжение на территорию соседних стран. Именно тогда начала выстраиваться такая концепция. И те, кто ее выстраивал, подхватывали все обвинения в адрес Москвы — и в поддержке Приднестровья, и Южной Осетии, и Абхазии, которые звучали еще в 1990-е годы, — обвинения в скрытом или открытом империализме.

Отсюда черпали энергию и «доводы» русофобы и истерики типа Эдварда Лукаса из британского журнала «Экономист», французского публициста Бернара Анри-Леви, немецкого обывателя Джозефа Иоффе, и американские неоконсерваторы типа Пола Волфовица или Роберта Кагана, мужа Виктории Нуланд (долгое время была помощницей госсекретаря США по России). Вся эта публика при активном участии антироссийской элиты Польши и Прибалтики воспользовалась ситуацией, чтобы создать России максимально негативный имидж.

Но в то же самое время начался период критического переосмысления роли самих США в мировых делах. Это было связано с тем, что США долгое время не могли нанести поражение движению Талибан и другим исламистским силам в Афганистане, а также провалились в Ираке. США, как говорили, «выиграли войну, но проиграли мир», и, как выразился один из американских сенаторов, создали в Ираке рай для террористов. Это был очень серьезный удар по американскому политическому самосознанию, да и восприятию США во всем мире. Не столь серьезный, как поражение в войне во Вьетнаме, но весьма серьезный, особенно на фоне того ощущения полного внешнеполитического триумфа, с которым США вступили в нулевые годы. Финальным аккордом десятилетия «американского триумфа», которое началось с 1989–1991 годов, стала война против Югославии в 1999-м, которую США и их союзники провели абсолютно безнаказанно, без санкции СБ ООН и в нарушение международного плана. Четыре года спустя в Ираке началась совсем другая история.

В конце президентства Буша возник серьезный контраст между сохранявшимися настроениями триумфализма и политической реальностью. США использовали теракт 11 сентября 2001 года, чтобы начать массированное наступление на Ближнем и Среднем Востоке. Формально это был ответ США на исламистскую террористическую угрозу через демократизацию Ближнего и Среднего Востока. Но на деле вышло все наоборот. «Аль-Каида» из маргинальной организации, действовавшей в начале 2000-х на территории двух-трех государств, уже к концу пребывания Буша у власти действовала на территории 10–15 государств — от Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока до Индонезии. А идея демократизации оказалась фейком, запущенным администрацией Буша и неоконами для прикрытия подлинных, весьма неприглядных целей своей политики на «большом Ближнем Востоке».

Речь шла на самом деле об усилении геополитического присутствия США в этом регионе. По сути, США решили колонизировать в военном и политическом отношении Ближний и Средний Восток. Именно для этого нужна была оккупация Ирака. И когда выяснилось, что вся военная мощь США не способна наладить относительно нормальную жизнь в оккупированной стране с 20-миллионным населением, а породила лишь хаос, которому не было конца, когда обнаружилась неспособность США справиться с талибами в Афганистане, тогда в США началось переосмысление роли и способностей Америки. Это совпало с появлением связанным с мировым кризисом 2008–2009 годов бурным ростом экономики и веса Китая и другими новыми факторами.

В первой декаде нулевых на страницах западной, прежде всего американской, прессы заговорили о том, рушатся ли США как «держава номер один». Политическое поражение в Ираке было воспринято как нечто ставящее под сомнение так называемое глобальное лидерство США.

Мировой финансовый и экономический кризис, начавшийся с Уолл-стрит, сильно повлиял на восприятие Соединенных Штатов в мире и на самовосприятие американцев. К политическому поражению в Ираке и полному тупику в Афганистане добавился финансовый крах самой Америки.

Ведь экономический кризис начался именно в США, на Уолл-стрит, с банкротства инвестиционного банка «Леман Бразерс», который входил в категорию «too big to fail», считался слишком крупным, чтобы обрушиться. Он входил в число системных банков, финансовых организаций и страховых компаний, которые, как предполагалось, были несущими конструкциями всей экономики США. Считалось, что нельзя допустить их краха, ибо тогда разрушится вся система.

В результате кризиса погибли несколько ведущих банков США, на грани краха оказались крупнейшие ипотечные компании Freddie Mac и Fannie Mae, где крутились триллионы долларов. Кризис сильно ударил по европейским странам, его волны докатились даже до таких островков финансовой стабильности, как Дубай.

На Давосском форуме 2009 года, где присутствовал Путин в качестве премьер-министра, находился и премьер Китая. Они выступили в унисон. Оба указали на то, что высокомерная самоуверенность Запада в абсолютной правильности, непогрешимости и неуязвимости западной экономической модели не выдержала проверку практикой. Как иронично сказал китайский представитель, «наши учителя немножко поторопились». Поспешили, объявив либеральную экономику неким посткапиталистическим феноменом, который не подвержен серьезным финансовым потрясениям. Безкризисная неолиберальная модель оказалась мифом.

Эти события усилили школу пораженцев в США. К геополитическим факторам добавился важный системный. Возник вопрос: способна ли вообще американская экономика оставаться на лидирующих позициях? Не произойдет ли так, что она уже завтра уступит место Китаю, Индии, другим новым экономикам? По всему миру возникли сомнения и в устойчивости доллара.

В США все чаще стали вспоминать знаменитый труд гарвардского профессова Пола Кеннеди «Взлет и падение великих держав», вышедший в 1976 году. Кеннеди вывел закономерность: все империи гибли по одной причине — они брали на себя слишком много обязательств, их национальная экономическая база не справлялась с чрезмерным количеством обременений. Этот феномен наблюдался еще в Римской империи, он же привел к падению Испанской, Французской и Британской империй. Ученый назвал этот феномен over-extension — «чрезмерное расширение», которое порождает перенапряжение сил в результате чрезмерных обязательств, прежде всего военных и финансовых.

Крах ждал бы, скорее всего, и США, с их колоссальным госдолгом, если бы американцы не создали такую систему, благодаря которой эта страна является всемирным финансовым паразитом. США живут за счет всего мира, печатая доллары, общий объем которых давно не соответствует тому объему товаров и услуг, которые производит американская экономика. Если бы США не создали систему всеобщей зависимости от доллара, то, конечно, давно бы рухнули. Но они ее создали. И теперь США сами — «too big to fail», то есть слишком велики, чтобы рухнуть, поскольку на них замкнута вся глобальная финансовая система, они могут себе позволить такой долг.