Глобальные шахматы. Русская партия - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Пушков cтр.№ 32

Конечно, все это США объясняли тем, что появились некие «новые угрозы» — со стороны Ирана и КНДР. Но тогда, в 2001-м, таких угроз не было, а со стороны Ирана нет и сейчас. Причина была в другом: США захотели выйти из состояния взаимной уязвимости, а нас оставить в этой зоне. Им было известно, что у России нет планов выхода из договора и создания своей национальной системы ПРО. Да и территория России столь обширна, что для нее это исключительно сложная задача.

Идея национальной ПРО для США была высказана еще в 1983 году Рональдом Рейганом. Но тогда американцы находились еще на стадии обдумывания этой идеи и первых разработок. При Клинтоне появились первые подвижки в деле ее практического осуществления, начались регулярные испытания противоракет. А при Буше-младшем американские правящие круги решили, что настало время перестать связывать себя обязательствами по этого договору перед русскими.

Владимир Путин отреагировал на решение США исключительно сдержанно: он лишь сказал, что это ошибка. Больше он не сказал тогда ни слова, возможно рассчитывая достичь новой договоренности. Но за несколько лет эта «ошибка», которая на деле была продуманным решением, переросла в одну из главных сфер разногласий между Москвой и Вашингтоном, и даже шире — между Москвой и НАТО. И до сих пор остается таковой. Размещение систем ПРО США в Польше и Румынии, то есть в непосредственной близости от границ России, рассматривается в Москве как угроза нашему потенциалу ядерного сдерживания, угроза российскому ракетно-ядерному оружию, которое призвано удержать Соединенные Штаты от возможного ядерного удара по России.

6 ноября того же года было объявлено о «второй волне» расширения НАТО — на семь государств Восточной Европы, включая страны Прибалтики. Это также было встречено Москвой со сдержанным недовольством. Сдержанным, потому что к этому времени вопрос был уже решен, и, конечно же, неожиданностью для нас это не было. Но «вторая полна» расширения НАТО подтвердила: наши цели и цели альянса глубоко различны. «Вторая волна» не только ухудшила атмосферу российско-американских отношений, но создала качественно новую ситуацию, наносившую значительный ущерб нашей безопасности. Приняв в свой состав страны Балтии, альянс окончательно перешел условную «красную черту», которую до той поры переходить не решался. И было также ясно, что на этом НАТО не остановится.

Все это напрягло отношения, но лишь до определенной степени. И в Вашингтоне, и в Москве продолжали говорить о партнерстве и о совместных целях в борьбе с терроризмом. В мае 2002 года Путин и Буш подписали московский договор, касающийся стратегических ядерных вооружений. Это было продолжение целой серии соглашений в этой сфере. Московский договор 2002 года проложил путь для договора СНВ-3, который был подписан в 2010 году уже с администрацией Барака Обамы. СНВ-3 ввел очень серьезные ограничения на число боеголовок и носителей с обеих сторон. По сути, это соглашение считается единственным серьезным достижением между США и Россией в сфере разоружения, которое до сих пор не оспаривалось американцами.

Безудержную американскую экспансию, конечно, не могли остановить шашлыки на ранчо Джорджа Буша. Здесь вступала в силу более мощная логика. Американская империя ощущала себя лидером «однополярного мира». Тогда еще не было войны в Ираке, которая столь дорого обошлась Соединенным Штатам и сильно подорвала их моральный авторитет. Американцы исходили из того, что наступил «конец истории». Эта дефиниция была вброшена в политический обиход американским политологом Френком Фукуямой еще в 1991 году. «Конец истории» означал окончательную победу в мире либеральной демократии во главе с США. И на пути к этой цели в Вашингтоне были готовы идти на любые обострения и военные авантюры, а учет интересов России не входил в число приоритетов США. В силу этого было лишь вопросом времени, когда разновекторные интересы России и США должны были столкнуться напрямую. Не косвенно, как в случае с расширением НАТО, а именно напрямую. Этот момент наступил в ноябре 2003 года. В центре столкновения оказалась Молдавия.

Осенью 2003 года замруководителя администрации президента, давний соратник Путина Дмитрий Козак подписал с Кишиневом так называемый меморандум Козака. С руководителем Молдавии и молдавской Компартии Владимиром Ворониным была достигнута договоренность о том, что Молдавия превращается в федеративное государство, русский становится вторым государственным языком и на этой основе Приднестровье возвращается в состав Молдавии, то есть происходит воссоединение Молдавии и Приднестровья при посредничестве России. Хотя этот документ называют «меморандумом Козака», более правомерно было бы его назвать «меморандумом Путина». Президент очень плотно занимался этой тематикой и разрешение молдавского кризиса рассматривал как одну из своих важнейших внешнеполитических задач.

24 ноября 2003 года Путин готовился к визиту в Молдавию. В 8 утра президентский борт должен был вылететь из Москвы в Кишинев. Но не вылетел. В полночь Путину позвонил Воронин и сообщил, что, к сожалению, не готов подписать достигнутое соглашение. В ответ на предсказуемую реакцию Путина Воронин объяснил свои действия тем, что возникли некие «обстоятельства», которые лишают его всякой возможности и меняют его планы.

Что же произошло, почему Воронин так поступил? Готовившаяся договоренность была воспринята на Западе как возрождение России в качестве центра принятия крупных политических решений на постсоветском пространстве. Естественно, если бы Путину удалось тогда добиться такого урегулирования молдавского конфликта, авторитет России сильно бы вырос. А Молдавия могла бы, как тогда считали на Западе, вернуться в российскую «зону влияния». При том, что на нее на Западе уже были собственные планы.

Вскоре выяснилось, что в самый канун визита Путина Воронину позвонили два человека: один из ЕС, второй — из США. Первым позвонил Хавьер Солана, руководивший в то время внешней политикой Евросоюза (на посту верховного представителя ЕС по внешней политике и безопасности). Второй звонок был от некоего высокого американского представителя. Чуть позже стало известно, что это был госсекретарь Соединенных Штатов Колин Пауэлл. Воронину было сказано, что если он пойдет на подписание этого соглашения, то это перекроет «европейские перспективы» для Молдавии и сильно ухудшит ее связи с Западом, снизит возможности инвестиций и т. д.

Со стороны Воронина это была грубейшая ошибка. По сути, он подписал себе как политику в тот момент смертный приговор: его отстранение от власти стало после этого вопросом времени. С одной стороны, Воронин навсегда испортил отношения с Москвой, с другой — Запад он в любом случае не устраивал как коммунист. В западных столицах готовили «смену режима» в Молдавии.

Но для Москвы даже важнее было другое: выяснилось, что и такая страна, как Молдавия, которая имеет не слишком значительный вес в системе американских внешнеполитических приоритетов, оказалась столь существенна для США, чтобы из-за нее поставить под вопрос дальнейшие отношения с Россией. Вывод можно было сделать один: ради перевода Молдавии в западную сферу влияния и сохранения перспективы ее включения в НАТО администрация Буша-младшего была готова к ухудшению отношений с Москвой. В самой Москве это было воспринято как демарш американцев, да это и был демарш. Судя по всему, при этом администрация Буша исходила из того, что Москва будет вынуждена с этим согласиться, что у нее нет выбора.