Глобальные шахматы. Русская партия - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Пушков cтр.№ 14

Впрочем, и до этого уже были сигналы, что, несмотря на активное заигрывание Москвы с Вашингтоном и на попытки Ельцина установить дружеские отношения и с Биллом Клинтоном, как и с другими представителями западной элиты, никто тесниться и уступать России «место за столом» не собирался.

Впервые это проявилось уже в 1992 году, еще в период так называемого «медового месяца» (honey moon) между Россией и США. Тогда глава МИД Андрей Козырев вдруг сделал весьма симптоматичное заявление: мол, Запад не пускает Россию на западные рынки оружия! А в России сохранилась еще военная промышленность и ей нужны были рынки сбыта.

Козырев исходил из того, что, если хорошо попросить, то с нами поделятся, в том числе и рынками оружия. Но с нами отказались делиться. И он выступил с заявлением, где был вынужден выразить недовольство этим фактом.

Нас действительно не хотели пускать на оружейные рынки. Тогда американцы блокировали большую закупку российского оружия Южной Кореей. Были попытки блокировать закупки и со стороны других государств, причем попытки часто успешные.

В 1993 году вспыхнул большой скандал, когда США заблокировали продажу Индии наших криогенных двигателей, способных выводить спутники на околоземную орбиту. Закупка предполагалась на 800 миллионов долларов, для нас это была тогда значительная сумма. Американцам поставка была невыгодна — они хотели, чтобы Индия покупала такие двигатели у них. В Вашингтоне подвели сделку под международное соглашение о запрете на распространение ракетных технологий, обосновали блокировку сделки тем, что это якобы приведет к развитию ракетно-ядерного потенциала Индии. США угрожали подвести наши предприятия, собиравшиеся осуществить поставку, под американские санкции. Соглашение все же было заключено, даже вопреки давлению со стороны Соединенных Штатов, но в итоге не было выполнено.

Так мы столкнулись с жестким блоком на экспорт наших военных технологий и вооружений. Пытаясь повлиять на Запад, и прежде всего на США, Козырев привел тогда такой аргумент: если нам не дают продавать оружие союзникам Запада, то нам придется продавать его так называемым странам-изгоям (в западном понимании). В итоге мы стали продавать вооружение нашим традиционным покупателям: Ливии, Сирии, Китаю.

Этот эпизод стал первым признаком новых разногласий. Уже тогда стало ясно, что нас с распростертыми объятиями в западном альянсе никто не ждет, что за место под солнцем на мировых рынках придется бороться. Никто уступать добровольно позиции нам не собирается.

Но в 1992–1993 годах степень психологической зависимости от Запада была крайне высока. Тогда случился потрясающий эпизод, описанный в газете New York Times: как американцы фактически поручили Козыреву сорвать сделку по поставкам криогенных двигателей Индии. Американский корреспондент подслушал где-то в коридоре разговор Козырева и госсекретаря США Уоррена Кристофера, которые шли вместе, покидая очередную международную встречу. Козырев сбивчиво объяснял Кристоферу, что ему не удается блокировать заключение этой сделки с Индией, потому что в России есть большое военно-промышленное лобби, которое заинтересовано в этой сделке — и лобби очень влиятельное. Более того, оправдывался Козырев, президент Ельцин тоже выступает за заключение этой сделки. И его, Козырева, сил недостаточно, чтобы ее блокировать. На что Уоррен Кристофер, снисходительно похлопав Козырева по плечу, сказал: «Андрей, ты должен больше постараться». Буквально: «Andrey, you should know better».

Таков был тип отношений. Помню, в узком кругу сам Козырев жаловался, что Уоррен Кристофер любил звонить ему перед уходом с работы, часов в 8 вечера по вашингтонскому времени, то есть в четыре часа утра по Москве. «Первый раз, — говорил Козырев, — я вскочил как ужаленный. Думал, что-то случилось. Как бы не ядерная война!

Но Кристофер таким безмятежным тоном говорит: “Hello Andrey, how are you? Как дела? — спрашивает. У нас тут очень красивый закат. Как ты вообще?”» И Козыреву понадобилось два или три таких звонка, чтобы понять, что это была определенная форма издевательства и унижения. Такая как бы дружеская беседа, госсекретарь звонил вроде как поддержать отношения. Но Кристофер прекрасно знал, сколько было времени в Москве. И знал, что Козырева разбудят: было установлено, что российского министра иностранных дел должны были немедленно извещать, когда звонил американский госсекретарь.

Теперь на часах у Козырева всегда было американское время…

Эти маленькие детали показывают тот тип отношений, который установился у России с США. Подобный тип отношений не мог быть долгим. Именно на Западе первыми решили идти по пути усиления своих геополитических позиций за счет России, что выразилось прежде всего в расширении НАТО. Но и в России постепенно начала созревать принципиально другая концепция внешней политики, нежели та, которую отстаивали фигуры типа Козырева и Бурбулиса. Их концепция была основана на следующем принципе: мы должны пойти на максимальные уступки Западу, тогда нас примут в западный альянс и мы станем полноценным членом западного сообщества.

Эта концепция к концу 1993 года столкнулась с резким неприятием в российском обществе. Одна из главных причин лежала в сфере политической психологии. Когда Козырев говорил, что мы должны пойти по пути ныне процветающих Германии и Японии, которые потерпели поражение во Второй мировой войне и приняли доминирование Соединенных Штатов Америки, он забывал об одной важной вещи. Эти страны подписали капитуляцию. Они проиграли войну. И там сформировалась под влиянием США, американской пропаганды, американских СМИ, иных форм внешнего влияния принципиально новая политическая элита. Она была воспитана, в случае с Японией, не в духе «бусидо», то есть веры в силу и мощь имперской Японии, а на иных, новых основах — на восприятии Японии как младшего партнера и робкого союзника США. Такого же типа элита была сформирована под кураторством США в западной части Германии.

Россия же не проиграла войну и не подписала капитуляцию. Изменение системы произошло у нас без прямого западного вмешательства, хотя и не без влияния извне. Советский Союз распался не в результате войны, и мы не считали себя побежденной нацией. Все это имело принципиальное значение: по этим причинам Россия не могла пойти по германско-японскому пути. И по этой причине узкая либерально-прозападная элита, де-факто исходившая из идеи капитуляции, оказалась в растущей изоляции в обществе. От нее откалывались даже те, кто к ней присоединился на первом этапе после ее прихода к власти. Откалывались по очень простой причине: прозападная доктрина «не работала». Она не обеспечивала той степени сближения, интеграции, «деконфликтизации» отношений, на которую была сделана ставка прозападными либералами. Объективная структура наших отношений с Западом этого не позволяла.

Для Литвы или Латвии было естественно признать лидерство крупного государства в Европе Германии, а в мировом масштабе — лидерство Соединенных Штатов. Здесь эти страны ничем не поступаются — они не могут претендовать на самостоятельную роль в европейских и мировых делах.

Средние державы типа Польши также должны искать внешнеполитического покровителя. Нейтральные страны привыкли к своему нейтралитету и аккуратно выстраивают отношения на многих векторах. Но все нейтральные государства тоже являются частью западного альянса. Даже если Швеция и Австрия не члены НАТО, они все равно себя относят и относятся к западному миру.