Счастливы по-своему - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Труфанова cтр.№ 4

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Счастливы по-своему | Автор книги - Татьяна Труфанова

Cтраница 4
читать онлайн книги бесплатно

Столичные туристы и командировочные отмечают, что Домск «выглядит скромно» (денег здесь меньше), а еще говорят, что это «милейший город» и даже «сразу видно, с историей».

Около полудня, когда небо над Домском улыбалось во всю лазурную ширь и по лениво текшей реке Меже плыл прогулочный катер с полудюжиной туристов, разбрасывая вокруг себя пестрые и веселые отражения, когда дети с упоением возились в песке, катались на великах и самокатах и по случаю погожего дня даже убрали в карманы гаджеты, в город по шоссе, начинавшемуся у Москвы, въехал редкого вида автомобиль, похожий на сигару с заостренным концом — «Ситроен ДС» цвета южного вечера. Надо сказать, по Домску ездило достаточно машин, выпускавшихся в 60-х и 70-х годах прошлого века, но в сравнении с этой они были что колченогие табуретки рядом с антикварным стулом. Модель ДС («дээс», «богиня», как ее называли неофициально) посетила этот город впервые. Автомобильная богиня словно вчера сошла с конвейера, ее мотор, побывавший в руках чудо-механика, обеспечивал на шоссе приличную скорость, а на кожаных сиденьях цвета ириски виднелась лишь пара царапин.

В свежевымытых синих боках богини сначала отразилась шеренга окраинных многоэтажек, затем более почтенные здания проспекта Мира, а затем и белая, слоновья стена Домского кремля и выныривающие из-за нее луковицы храмов на тонких шеях.

«Ситроен» остановился на Соборной площади (семьдесят лет именовавшейся площадью Коммунизма). Медленно поехало вниз стекло, на его край легла красивая мужская рука с отполированными ногтями, с мятой пачкой мятного холодка в пальцах. Обладатель руки извлек последнюю шайбу холодка, демонстративно пульнул обертку на брусчатку и промурлыкал: «Ну, здравствуй, дыра!» Это случайно услышал шествовавший на работу директор Домского художественного музея, человек с ястребиным взглядом и богемной седой шевелюрой, — услышал и поперхнулся от возмущения.

Синяя сигара «Ситроена» совершила круг по центру города. Ее владелец увидел выросшие торговые центры с вульгарно-яркими вывесками и колокольню с острым шпилем, которой никогда не было на его памяти, однако смотрелась она так, будто стояла здесь всегда (потому что была восстановлена в точности взамен той, что разрушили еще в 1920-х годах). Он увидел, что некоторые из знакомых ему особняков сияли свежей краской, как пасхальные яйца, а другие обветшали до дыр в окнах. Одни деревья срубили, другие вымахали… Всего за десять лет город изменился, как меняется за десять лет человек.

Синяя «дээс» остановилась на улице Жуковского, центральной, но отнюдь не фешенебельной. Из машины легко вышел мужчина лет пятидесяти пяти. Его медальный профиль позолотил европейский загар, чуть вьющиеся волосы цвета «перец с солью» были подстрижены не длинно и не коротко, а в самый раз, карие глаза смотрели вперед с ироничным прищуром. Его блестящие ботинки выглядели дорого, шоколадная замшевая куртка — еще дороже, а золотой ободок часов нахально кричал из-под манжеты: «Очень, очень дорого!»

Этот щеголь, как ни странно, от угла свернул на Гороховую — улицу, на которую туристам было заглядывать незачем. Он шагал сначала бодро, затем медленней, затем остановился и пораздумывал немного, но все же продолжил свой путь к дому номер пять. Из-за выкрашенного в сизый цвет невысокого забора отлично просматривался зеленеющий двор, машина во дворе и стоявший чуть в глубине обшитый досками дом. Владелец «богини» потоптался немного, покусал губу и решительно вдавил кнопку звонка у калитки. Прошла минута — на долгую трель никто не отозвался.

— Значит, он на работе, — сказал сам себе приезжий. — О'кей, к лучшему. А то б заявился я, как голый, без подарков…

Когда красавец в летах вернулся к машине, его окликнул хрипатый голос.

— Товари… команди… — Алкаш с лицом цвета персидской сирени начинал обращение, но осекался, разглядывая этого господина, не только великолепно одетого, но и отличавшегося заграничным лоском. Наконец он подобрал ключик.

— Мистер! Гив ми!

— Чего тебе гив?

Алкаш удивленно открыл рот и схватился за лацканы своего бордового бархатного пиджака.

— Сто рублей, — сказал он.

— А тебе зачем? — грубовато спросил мистер.

Алкаш помялся, но понял, что с этим человеком лучше не хитрить.

— На водку! На нее, отраву.

— Не дам, — отрезал господин. — Во-первых, это банально, во-вторых, сам говоришь — отрава. А я не люблю банальностей и не отравитель.

— Тогда на вино дайте, — нашелся алкаш.

Мистер усмехнулся и протянул сизому носу сторублевку. Но бомж подумал и купюру не взял.

— На вино, господин хороший, ста рублей не хватит.

— В самом деле! — воскликнул приезжий, развеселившийся от наглости алкаша. — Надевая такой пиджак, надо пить по меньшей мере «Шато Латур»! Сколько ж ты хочешь?

Алкаш почесал в затылке.

— Ну, на вино-то… Рублей двести… или триста. Дайте столько, чтоб вы не обеднели! — сказал он.

Последними словами алкаш попал в яблочко. Господин хороший покачал головой и достал из портмоне пятитысячную бумажку.

— Держи. Я не обеднею!

Через десять минут «Ситроен» припарковался у отеля «Националь» (единственной гостиницы в Домске, удостоившейся четырех звезд). В отеле пришелец сказал, что сегодня утром забронировал номер «люкс» и зарегистрировался под именем Богдана Анатольевича Соловья. Двухместный абрикосовый «люкс» с антикварным резным комодом господин Соловей оглядел с легкой улыбкой. «Бывало и получше, но… — сказал он сам себе, — не надо требовать от Домска слишком много». Оставив в номере чемодан, Соловей отправился дальше.


Юля бежала по улице, сама не понимая куда. Ее несло. Ее несла волна злости. Довольно с нее! Как может Степа быть таким меднолобым, не понимать, что… Здесь слова терялись и сливались в рычание.

Останови сейчас кто-нибудь Юлю, спроси у нее, отчего ей так не терпелось выйти на работу, почему еще один месяц — подумаешь, всего месяц дома! — предстал перед ней невыносимой тяжестью, она не смогла бы объяснить внятно. Она пыталась объяснять Степе когда-то, но изо рта будто падали жабы — вялые, аморфные жабы. У меня нет времени для себя. Смешно! А чего ты хотела, милочка? Я не высыпаюсь. Пфф, разумеется! Я тупею, я превратилась в безголовую курицу, я теряюсь перед самой простой задачей, боюсь решиться и ошибиться… Ну, это у вас гормоны, такое у многих бывает.

Когда она начинала что-то говорить Степе, то прерывала себя на середине жалобы: «ладно, пройдет», потому что слова ее звучали банальным нытьем, потому что тут же в голове ее возникали громкие и уверенные возражения, перечеркивавшие жалобу к чертовой матери. Беспомощность накрывала Юлю тяжеленным, беспросветным войлочным шатром, но когда она была в этом состоянии, то была одна (в смысле, одна с Ясей), а когда выныривала из него — почему-то не находила слов, чтоб его описать.

И ведь Юля совсем не была дурочкой. Двадцатишестилетняя начитанная женщина, кандидат искусствоведения с диссертацией по сиенской школе живописи четырнадцатого века. Между прочим, водила экскурсии по художественному музею. Видимо, большая часть словарного запаса вылетела из нее вместе с криками во время восемнадцатичасовых родов.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию