Память без срока давности - читать онлайн книгу. Автор: Агата Горай cтр.№ 27

– Точно. А что, если ее отыметь с тряпкой на лице? Думаешь, встанет?

– Какой там «встанет»! Ты реально сможешь избавиться от образа съеденного носа и мерзких шрамов на шее и щеках? Может, еще и в ушко поцелуешь?

Толпа взрывается оглушительным хохотом, а затем звучат разные проявления всеобщего отвращения.

– Фу-у-у-у!!!

– Бе-е-е-е!!!

– Да ну на фиг!

– Короче, валим отсюда. Скажем «мурке», что все книги разобрали.

Снова дружный хохот, и совсем скоро такая желанная тишина.

Прижимаю к груди «Преступление и наказание», за которым явились сюда парни, расползаюсь по деревянному полу, будто медленно тающий пломбир. Выдыхаю.

Земля из-под ног не ушла – она убежала.

Я урод, но не дура – у таких, как я, нет права на простое женское счастье. Я это прекрасно понимала и ненавидела своих одноклассников за то, что и они тоже понимали. Как оказалось, моя тайна – вовсе не тайна, а очередной повод для тупых насмешек и, уверена, вечерних обсуждений за бутылочкой какого-нибудь пойла. Мне оставалось только догадываться, громко ли хохочет над моими «тайными» взглядами сам Платон.

Эпизод поучительный, я стала ненавидеть людей еще больше, вне половой принадлежности. Взаимность должна быть во всем.

К концу года я научилась никак не выказывать свои чувства, не смотреть в сторону Платона, даже когда рядом никого не было. А еще постепенно прекратила носить банданы. Зачем прятать то, что от этого все равно лучше не станет. Тряпки на лице ведь не волшебные, а как я выгляжу без них, знала каждая дворняга нашего города.

Мне было нестерпимо больно. Новый день больше не радовал. Но я ничего не могла с собой поделать, продолжая любить молча, невидимо, безнадежно.

Это было легко – запасть на парня, который просто хорошо воспитан и вежлив, в то время как другие продолжали тыкать в меня пальцами, изображая затем рвотный рефлекс, или чаще всего просто не замечали. Иногда мне даже казалось, что Шивов просто поспорил с кем-то, что не побрезгует пригласить меня на свидание, этот прием всем давно известен – на спор заполучить сердце уродины. Но мысли о спорах я быстро прогнала, ни у кого из наших общих знакомых не нашлось бы солидной ставки, а начать со мной отношения ради какой-нибудь шапки, как в фильме «Девчата» (еще одна моя странность, любовь к доброй советской классике, в которой отсутствует чрезмерная жестокость и бесчеловечность, в отличие от реальности наших дней), никто бы не рискнул. Добрые улыбки, тепло во взгляде, заботу в элементарных фразах, которые я иногда подмечала и охотно зачисляла в бесконечный список достоинств Платона, одним из которых было пристойное отношение к убогим и ущербным. Наверное, рядом со мной он себя чувствовал так, как я рядом с любым дворовым котенком: он грязный, блохастый и плешивый, но пройти мимо несчастного комка шерсти, не произнеся «кис-кис» и не проведя ладошкой по грязной шерстке – сложно.

Я сократила общение с Шивовым до «привет» и «пока», которые произносила с замиранием сердца, не глядя при этом в убийственные для меня глаза. Игнорировала даже простые вопросы типа «а что вчера задавали по химии, а то я не записал» или «не отменили ли завтра последний урок, ведь математичка заболела». Я боялась на него смотреть и заговаривать с ним, чтоб снова не выставить себя влюбленной идиоткой, хватало уже того, что его голос звучал в моей душе постоянно.

Девчонки продолжали вешаться на Платона гроздьями, но к концу года он заметно сблизился только с Зоей.

Наблюдать за тем, как некогда лучшая подруга, шагая бок о бок с Платоном по школьным коридорам, сияет – врагу не пожелаешь. Я отказывалась понимать, что Шивов нашел в моей бывшей подруге с ее ростом в полтора метра, отсутствием груди, круглым, как воздушный шар, лицом и узкими, как замочная скважина, глазами. Такие, как он, не обращают внимания на таких, как она. С его стороны логичнее было бы связаться с Бородиной, которая и дьяволу душу продала бы за внимание Шивова. А мне, если б не Буль, не пришлось бы никому ничего продавать, я бы однозначно не осталась в стороне и вступила в борьбу за теплое место в объятиях Платона и непременно победила бы. Если бы…

Постепенно в мозг просочилось убеждение, что у Шивова Платона имеется какой-то скрытый комплекс, который заставляет его сторониться явных красоток и подталкивает к девочкам, далеким от идеала. Хотя вполне может быть, Платону нравится экзотика, и именно поэтому он выбрал Зою Хонг. Думать об этом мне не особо хотелось, я знала одно: кто бы ни приглянулся Платону – толстуха или худышка, мулатка или азиатка, девушка с прыщами или угрями, с большой грудью или полным ее отсутствием, она обречена на победу в моем невидимом бою за любовь.

Первого сентября две тысячи второго года Шивов без каких-либо предупреждений поселился в моем сердце, бесцеремонно оттяпав приличный кусок плоти. Я не хотела никакой любви (это последнее, о чем я могла думать в своем состоянии), но это случилось, и я вынуждена была научиться жить с подселенцем в собственной груди. Каждый новый день начинался с рассвета и заканчивался закатом, а мне ничего не оставалось делать, как просыпаться и засыпать, изо всех сил стараясь избавиться от пустых надежд и глупых призрачных мечтаний.

* * *

Две тысячи второй заканчивался, оставив пометку «прошлое» на многих эпизодах моей жизни. За год случилось много всего, как отвратного, так и сносного, но к концу декабря внутри меня выросло необъяснимое чувство тревоги. Каждый снежный новый день заставлял мое тело дрожать от непонятного противного предчувствия, как это проделывал ветер с одинокими листьями на обнаженных деревьях. Паника нападала без предупреждения, разделившись на маленькие злостные стайки комаров, жаливших до сотни раз в секунду. Я пыталась не думать о начале января две тысячи первого, но разуму приказывать было выше моих сил. Тревожное состояние я списывала на реакцию организма на приближающийся день, но ошиблась. Шестое чувство не подвело, просто я не сумела расшифровать его крик правильно.

Страница