Зеленая кнопка - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Самаров cтр.№ 37

– Не надо, брат, прошу тебя. Не стоит… – Я отпустил его руку.

Он сразу расслабился и больше не пытался ударить Омахана.

– Мальчик, будь до конца жизни своей благодарен Али за то, что он не стал рвать связки на твоей руке. Стоило ему чуть-чуть надавить, и ты до конца своих дней остался бы инвалидом. Правая рука у тебя отсохла бы, – так же спокойно, как и я, сказал Омахан сводному брату.

Мухетдин и в самом деле посмотрел на меня с благодарностью. Но я не был уверен в том, что благодарность его была вызвана спасением руки от разрыва связок. Скорее тем, что я назвал его братом. По крайней мере, мне так показалось.

Так же, видимо, подумал и Омахан.

Он даже не преминул сказать об этом:

– У нас с братом, похоже, разное восприятие людей, в том числе и тех, которые желают назваться нашими родственниками.

Омахан после этих слов развернулся и пошел в сторону дороги.

Я коротко глянул на часы и сообщил Мухетдину:

– Нам и в самом деле надо спешить, иначе мы не успеем на последний автобус.

Я поспешил догнать Омахана, который уже махал рукой, подзывая к себе такси с зеленым огоньком.

Однако, прежде чем сесть в машину, я все же остановился и осведомился у старшего брата:

– Что ты спрашивал у отца?

– Я по телефону сказал ему, что мы приехали за ним, чтобы отвезти его к матери. Она его примет, я ей звонил еще из Москвы.

– И он отказался?

– А ты был в то время в туалете? Разве не слышал, что он сказал! Больше я его уговаривать не буду никогда…

– Он не может бросить больную жену. Он ее не мог оставить и здоровую, а уж такую вот тем более. В этом отец прав!

– И ты туда же… – отмахнулся Омахан. – Твое дело, конечно, но для меня больше отца не существует…

* * *

Эту фразу Омахана я хорошо запомнил. Поэтому меня сильно удивило сообщение старшего лейтенанта Жеребякина о том, что мой старший брат взял отца в свой дом. Дело, однако, состояло в том, как Омахан отнесется ко мне. Ведь всего-то три с половиной года назад он говорил обо мне точно так же, как тогда об отце.

Думаю, если отец уже тогда жил у Омахана, то он вполне мог услышать фразу о том, что у его сына больше нет младшего брата Али. У меня в душе были большие сомнения в том, что человек на старости лет сильно изменился характером, научился прощать и понимать поступки других людей. Хотя бывает всякое. Но размышлять об этом в деталях мне не позволили обстоятельства.

Взвод спецназа военной разведки атаковал пещеру. А я оказался ни по одну, ни по другую сторону боя. То есть даже не на нейтральной полосе, где есть риск быть убитым кем угодно. Хотя я прекрасно понимал, что исход боя предрешен в первую очередь за счет технического преимущества спецназовцев, все же от всей души хотел, чтобы победили мои моджахеды. Пусть даже они просто заставили бы солдат отступить из пещеры.

Но противостоять современному спецназу, элите военной разведки, мой джамаат был не в состоянии, хотя бойцы у меня были обученные, и я заранее приказал даже бруствер из камней выложить на случай подобной атаки. Он был сделан, только вряд ли мог спасти положение теперь, когда силы сторон были уже несравнимы. Оружие у солдат было куда более современное и совершенное. Средства связи позволяли им общаться прямо во время боя. После уничтожения моих моджахедов, выступивших на смену своим товарищам, находившимся в засадах, численное преимущество уже было полностью на стороне спецназа.

Говоря честно, на меня произвел приятное впечатление этот старлей Жеребякин. Я видел и чувствовал, что он желает мне помочь, хотя мог бы просто ударить прикладом в голову – а старику много не надо, – потом связать и сдать в Следственный комитет. Какое ему, казалось бы, дело до меня.

Но, видимо, симпатия у нас была взаимная. Он не желал поступать со мной так, как, без сомнения, сделал бы на его месте мой старший брат Омахан. Старший лейтенант Жеребякин не хотел видеть во мне врага. Я был ему за это благодарен, потому что сам не хотел быть врагом своему народу, к которому вернулся.

Жеребякину это было понятно. Может быть, он уловил мое сочувствие беде, так внезапно произошедшей с его отцом. Это ощущение добавилось к тому общему впечатлению, которое я произвел на него. Да, он не желал считать меня своим врагом. Я видел это. Хотя какое-то опасение в старшем лейтенанте все же присутствовало.

События начали развиваться бурно после того, как спецназовцы вошли в пещеру. Они оказались в ней после обстрела сменной группы часовых из крупнокалиберного пулемета. Должно быть, из того самого «Утеса», который я выставил против этого взвода. Бойцы спецназа уничтожили засаду вместе с Надиром. После этого они не пожелали, похоже, оставить пулемет у себя за спиной и притащили его к устью пещеры.

Пулемет «Утес», как любой крупнокалиберный, является обладателем звучного голоса. Если его выстрелы были отчетливо слышны даже у меня в гроте, то в пещере – тем более. Я понимал, что вот-вот кто-то прибежит ко мне с докладом. Выйти из грота я не мог без сопровождения старлея Жеребякина. Мне было даже любопытно посмотреть на то, как в этой ситуации он себя поведет. Офицер все сделал правильно, подготовился заранее, повернул ствол автомата с глушителем в сторону полога.

Тот резко откинулся, и в грот вбежал командир одного из малых джамаатов Исрафил, легко раненный в голову и не успевший сделать себе перевязку. За ним следовал Салих из моей личной охраны. Оценить ситуацию они не успели, сразу упали, сраженные короткими очередями Жеребякина.

Но мне показалось, что полог при входе зацепился за камень и закрылся не полностью. Видимо, трое моджахедов из моей личной охраны, которые оставались снаружи, что-то увидели или услышали грохот, раздавшийся при падении оружия на каменный пол. В грот они ворвались совсем неразумно, без подготовки. Им следовало бы содрать полог и, оставаясь самим в темноте, посмотреть, что происходит в освещенном командирском гроте. Но факт остается фактом, и уже ничего переменить было невозможно. Мои люди просто вломились в грот, на ходу поднимая свои автоматы.

Старлей Жеребякин опередил их. Оказалось, что он умеет стрелять быстрее, чем трое моджахедов моей охраны. Этот офицер бил от пояса, и достаточно точно, в головы, как и предупреждал.

«Достаточно» потому, что полной точности все же не было. Если две головы оказались пробиты пулями, то по черепу Латифа скользнула только одна. Естественно, крови сразу пролилось много. Удар, хоть и касательный, все же был тяжелым. Латиф упал и на несколько секунд потерял сознание.

А старлей Жеребякин, не обращая на меня внимания, легко перескочил к пологу и выглянул из-за него.

Стараясь не делать резких движений, на которые неплохо реагирует периферийное зрение, я вытащил пистолет. Обычно я держу его в кобуре под брючным ремнем, причем всегда на спине. Так она никому не бросается в глаза. Я даже не знал еще, для чего именно вооружился. Просто сработала привычка военного человека – когда вокруг стреляют, держать оружие наготове.