Александр Великий. Дорога славы - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Прессфилд cтр.№ 78

Вскоре после того, как мы вступаем в Вавилон, Буцефал заболевает. Рана, полученная при Гавгамелах, то ли из-за жары, то ли из-за какой-то заразы воспаляется, и заражение начинает распространяться со страшной скоростью. Мой конь немолод (ему почти восемнадцать лет), и коновалы предупреждают меня, что он может не пережить эту ночь. Я устремляюсь к нему и сообщаю всем, кто за ним ухаживает, что в случае его смерти они, не пройдёт и часа, последуют за ним. В конюшню созываются все лекари армии, не только коновалы, но и врачи, пользующие людей. Каждому, кто сможет спасти Буцефала, эллину или варвару, обещано отсыпать столько золота, сколько весит сам конь.

Глашатаи доводят это до сведения всего Вавилона, откуда весть разносится по окрестностям. Мир конников тесен, и через несколько часов ко мне прибывает гонец от Тиграна, героя Исса и Гавгамел, имеющего конюшни в шестистах стадиях вверх по течению Тигра, в деревушке под названием Багдад. На службе у Тиграна состоит Фрадат, один из знаменитейших коновалов державы. Гонец сообщает, что лекарь уже в пути, а на тот случай, если Буцефала придётся переправить в имение, где есть всё необходимое для выхаживания, в Вавилон послана баржа. Подобное великодушие и сострадание со стороны недавнего врага, сражавшегося со мной не на жизнь, а на смерть, поражает меня до глубины души.

Путь вверх по реке занимает два дня. Буцефал не может стоять, его вес необходимо поддерживать подведёнными под брюхо ремнями. Я ласково разговариваю со своим конём и поглаживаю его уши, как делал это в детстве, когда Буцефал был моим самым большим другом.

Персы — тонкие знатоки и ценители лошадей, а в имении Тиграна находится славнейшая в Персии школа наездников, коневодов и коновалов. Едва баржа касается причала, как поглазеть на Буцефала вываливает целая толпа народу: лекари, ученики, конюхи, мастера выездки и им подобные. Мой конь прославлен повсюду, и настоящие ценители рады возможности взглянуть на него даже в столь прискорбном состоянии. Буцефал похож на меня: он неравнодушен к славе, и внимание его окрыляет. Стоит мне заглянуть ему в глаза, и впервые за долгое время я позволяю себе вздохнуть с облегчением. Он выздоровеет.

В усадьбе Тиграна мы гостим пятнадцать дней. Это настоящее кавалерийское учебное заведение, где обучают всех, кому предстоит иметь дело с боевыми скакунами. Территория со множеством конюшен, амбаров, скаковых дорожек и арен для выездки содержится в безупречном порядке, однако повсюду витает дух поражения. Две стены ристалища увешаны уздечками товарищей, павших в бою, многие помещения забиты ранеными и увечными. Все исполнены страха и деморализованы.

Я немедленно даю обещание сохранить школу. Меня очаровывает красота персидских юношей, служащих Тиграну, так что я, отозвав в сторонку Гефестиона, говорю:

— Вот чем персы отвечают нам.

Тиграну настойчиво предлагается перейти ко мне на службу. Я хочу, чтобы он собрал собственный полк и вёл дальнейшую кампанию на моей стороне. Но благородный воин отказывается выступить против своего царя и родича: он заявляет, что я, как победитель, могу забрать его жизнь, но не вправе посягать на его верность. Это утверждает меня во мнении, что в Персидской державе найдутся честные и благородные люди, которым можно будет доверить управление.

А знаешь, Итан, как Фрадат вылечил Буцефала? С помощью небес. Этот лекарь, как и все лекари Персии, является знатоком магии и астрологии.

— Звёзды, о царь, рождаются и умирают, как и люди, — говорит он мне, — ни одна звезда не появляется на небесах в одиночестве. У каждой есть пара, её близнец. Такие звёзды светят в небе по отдельности, но, когда одна из них вспыхивает или тускнеет, это неизбежно затрагивает другую. Точно так же, Александр, обстоит дело с тобой и твоим конём. Буцефал страдает, потому что болит твоё сердце. Это великое чудо, но он — это ты, и он не сможет обрести покоя, пока неспокойна твоя душа.

При этих словах я разрыдался как ребёнок. Смысл сказанного лекарем был понят мною сразу, и мы — я, он, Тигран и Гефестион — проговорили об этом всю ночь.

Я признался, что более всего на Востоке меня огорчает жалкое положение людей и покорность, с которой они его терпят.

— Кто же безумен? Я, потому что мне тяжко видеть их горести, или они? Неужели свобода и целеустремлённость есть лишь пузырьки на поверхности безбрежного и вечного моря страданий?

Трудно пересказать, в сколь удручённое состояние повергали меня мои невесёлые размышления.

— Неужели Восток и Запад невозможно объединить? — спрашиваю я. — Неужели мы, пришельцы из Европы, не можем почерпнуть мудрость от Азии, а она — воспринять у нас свободу?

— В минуты растерянности, — говорит Тигран, — я часто находил ответы на самые сложные вопросы у детей и лошадей. Может быть, Александр, дети помогут найти ответ и на твой вопрос.

Я спрашиваю, что он имеет в виду.

— Для нынешнего поколения объединение невозможно. Люди Востока и Запада слишком разные, и им уже поздно менять устоявшиеся привычки и усвоенные с детства взгляды. Но со следующим поколением...

Я прошу его продолжать.

— Александр, пожени своих людей на наших женщинах. Возьми и себе супругу из персиянок. Пусть дочери Персии станут для новых хозяев страны не наложницами и шлюхами, но жёнами. Это позволит осуществить твою мечту. Отпрыски таких браков составят совершенно новый народ, который не сможет отказаться от наследия своих предков, как отцов, так и матерей, не отказавшись от себя самого. А пока, — утверждает Тигран, — тебе лучше не преследовать Дария, как охотник преследует добычу, но предложить ему примирение и согласие. Восстановить его на троне и сделать его своим другом и союзником. Не разрушай благородные обычаи, Александр, но включи знать и простых бойцов в состав своей армии, а для управления страной отбери среди обоих народов, персов и македонцев, тех, чья мудрость и справедливость позволят им справиться с этим наилучшим образом.

Тигран обещает, что, едва первое поколение потомков смешанных браков подрастёт, он сформирует из них великолепный отряд.

— Я почту за честь способствовать рождению этого нового мира, — заверяет герой, — и клянусь, что смогу призвать под твоё знамя многих благородных сынов Востока, ибо подобное видение грядущего развеет их отчаяние.

На четырнадцатый день из Вавилона приезжает Парменион. Каким-то образом он узнал о моём разговоре с Тиграном и теперь, отведя в сторону, увещевает по-отцовски. Неужто я не в ладах с разумом? Македонская армия не потерпит, чтобы я относился к персам как к равным.

— Покинь это место, склоняющее тебя к безрассудству, Александр, покинь немедленно. Каждый лишний час, проведённый тобою здесь, причиняет боль тем, кого ты любишь. Вспомни: это те самые жители Востока, относительно которых твой мудрый наставник Аристотель говорил: «Относись к эллинам как предводитель, но к варварам как господин». А спартанский царь Агесилай, хорошо знавший здешний люд, высказывался так: «Из них получаются хорошие рабы, но плохие свободные люди». Александр, выбрось из головы безумную мысль о смешении народов! Эти знатные персы, сколь бы ловко они ни сидели на коне, неспособны к самоуправлению. Они рождены для жизни придворных: это единственное, что они знают, и всё, что будут знать.