Города под парусами. Книга 3. Рифы Времени - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Калугин cтр.№ 49

После него с ответным словом выступил Икос Гренальдо.

Он сказал, что сегодня впервые имел честь лично познакомиться с капитаном Ван-Снарком. Однако прежде он уже был знаком с некоторыми из офицеров Корнстона. Причем познакомился он с ними, когда они еще были не офицерами, а рядовыми ветроходами. Это, заметил Гренальдо, также свидетельствует о том, насколько необычен Корнстон. Так же как и тот факт, что старшим офицером команды бойцов Корнстона является очаровательная девушка Анна-Луиза Бетанкур Дель-Градо Иннуэндо.

При этих его словах бойцы, занимавшие три стола, сделанных из уложенных на бочки досок, дружно ударили по доскам кулаками так, что кружки с тарелками подпрыгнули, и разом гаркнули: «Наш офицер!»

Ну, а зримыми символами дружбы палубы и города, сказал в заключение Икос, являются семафорные вышки, с помощью которых идет постоянный обмен информацией.

– Даже моя жена, – сказал он в заключение, – сегодня с помощью семафора консультировала кока Кастро насчет приготовления рулета с корицей и изюмом.

После речи городского главы на столы была подана гречневая каша с тушенкой, вареники с бараниной и курицей и жареные пельмени.

Далее тосты произносили все желающие. И, надо сказать, в желающих высказаться недостатка не было. Порой даже возникали заминки, когда желающие произнести речь поднимались на ноги за несколькими столами одновременно.

К моменту, когда на столы начали подавать открытые пироги с мясом, на мачтовом треугольнике, в сопровождении группы детей разных возрастов, появился Энгель-Рок. Что было странно, вместе с ними шел и Рейво Кюйт. Причем выражения лиц как у фокусника, так и у офицера были крайне недовольные.

Дети сразу же разбежались к родителям, чтобы поделиться впечатлениями от экскурсии, устроенной для них Энгель-Роком. А сам Энгель-Рок, заприметив махнувшего ему рукой Финна, направился к нему.

Финн подвинулся, чтобы освободить Энгель-Року место, и тот, проявив некоторое старание, втиснулся между ним и доктором Янсеном.

Схватив кружку Финна, Энгель-Рок глотнул из нее пива.

– Знаешь, где я нашел этого? – взглядом указал он на Кюйта.

– Где? – без особого интереса спросил МакЛир.

– На галерее! – Энгель-Рок вскинул руку и едва удержался, чтобы не стукнуть кулаком по столу. – Он сказал, что хотел получше рассмотреть летающие там «узлы»!

Энгель-Рок поднял руку и крутанул в воздухе указательным пальцем.

– Может, так оно и было? – предположил Финн.

Энгель-Рок посмотрел на него, как на младенца неразумного, несущего чушь не по глупости, а по неведению. Он даже не счел нужным как-то прокомментировать подобное нелепое предположение.

– Ты там Анну-Луизу не видел? – с надеждой спросил Финн.

– Где? – не понял Энгель-Рок.

– На галерее.

– А что ей там делать?

– Не знаю, – пожал плечами Финн. – Просто спросил.

Энгель-Рок откусил половину пирога с сыром, запил его добрым глотком темного пива и окинул взглядом веселящееся собрание.

Если поначалу горожане, бойцы и ветроходы сидели все за своими столами – не потому, что чурались других, а потому, что среди своих привычнее, – то к настоящему моменту на палубе началось брожение. Люди подсаживались за соседние столики, знакомились с теми, с кем еще не были знакомы, произносили здравицы, одни рассказывали какие-то истории, другие – с интересом их слушали. Жестикуляция становилась все активнее, а голоса звучали все громче. В этом не было даже намека на агрессию. Просто когда говорят все сразу, невольно приходится повышать голос, чтобы оказаться услышанным. В этой пестрой круговерти немудрено было потерять того, кто тебе нужен. А то и самому потеряться. Но Энгель-Рок наметанным взглядом быстро отыскал то, что никак не удавалось найти МакЛиру.

– Стол на фок-люке, – сказал здоровяк и сунул в рот вторую половину пирога.

Финн вскочил на ноги, глянул в указанном направлении и, разумеется, тут же увидел Анну-Луизу. Девушка сидела, конечно же, рядом с мельником Тамо! С кем же еще! Мельник за обе щеки уписывал пшенную кашу со шкварками, а Анна-Луиза смотрела на него так, точно он декламировал лучшие свои стихи.

– Да к черту все!

Финн хлопнулся на скамейку, схватил со стола кружку пива и залпом осушил ее.

– Не гони, – предупредил его Энгель-Рок. – Вечеринка еще только начинается.

Он был прав.

Следом за пирогами и кашей на столы были поданы сардельки, тушенные в кислой капусте, азу с картошкой и лепешки с соленым сыром.

На свободных площадках между столами заиграли музыканты. И те, кому уже невмоготу было сидеть на месте, пустились в пляс.

Глядя на происходящее, кок Фэт Кастро удрученно качал головой.

– В чем дело, Фэт? – дружески хлопнул его по плечу проходивший мимо Элор Болгер. – Что тебе не нравится?

– У меня запланированы еще три перемены блюд, – удрученным голосом ответил кок. – И сладкий десерт. А судя по настроению людей, есть они больше не будут.

– Но и меньше тоже не будут, – усмехнулся Болгер. – Смотри, от туш на кострах одни хребты остались.

Веселье раскручивалось, как взлетающая вверх бесконечная спираль. Когда казалось, что праздник достиг апогея и далее непременно должен последовать хотя бы незначительный спад, поскольку всем нужно передохнуть, съесть пару ложек каши или кусок пирога и запить вином или пивом, непременно находился кто-нибудь, кто вздергивал планку еще выше.

Первым стал Мик-Рифмач, взявший в руки лютню и начавший исполнять песни собственного сочинения. Если членам команды все песни Мика-Рифмача были хорошо знакомы и даже, сказать по правде, успели поднадоесть, то гостям из городка на корме они оказались в новинку. Вокруг Мика начали собираться заинтересованные слушатели. И вскоре он оказался в таком плотном кольце почитателей своего таланта, что сквозь него с трудом смог пробиться Тамо Ваар. Схватив исполнителя за руки, мельник произнес вдохновенную речь, в которой воспел поэтический талант Мика-Рифмача. Чем поверг самого Мика в смущение, а прочих ветроходов – в недоумение, поскольку они-то полагали, что вирши Мика-Рифмача – это не более чем незатейливые куплеты.

Когда Мик-Рифмач полностью выдохся и стер все пальцы о струны, его место занял Зум-Зум. В Корнстоне у него не было необходимости переодеваться в женское платье для того, чтобы выйти на сцену, поэтому на нем было только облегающее алое трико в мелкую черную полоску – почти не различимая взглядом на расстоянии, она выгодно подчеркивала каждое движение танцора. Почитай, что все члены команды слышали о том, что Энгель-Рок привез с собой из Ур-Курсума какого-то там танцора. Но поскольку сразу по прибытии Зум-Зум отправился в городок на корме, мало кто представлял, на что он действительно способен. К тому же отношение ветроходов и бойцов к мужчине, профессионально занимающемуся танцами, было снисходительно-насмешливым. Ну, вроде как не мужское это дело ногами кренделя выделывать. Нет, просто так, веселья ради каблуками в палубу постучать или, подхватив красивую бабенку, закружить ее под музыку – это, конечно, здорово. Но выплясывать на потеху публике – это уже, извините, черт знает что. Нормальный мужик таким делом заниматься не станет. Разве что только такой, который ни на что другое не годен. В общем, появление Зум-Зума в эффектном красном трико было встречено насмешливым гоготаньем и неодобрительным свистом. Но Зум-Зум на это внимания не обратил – он в своей жизни и не такое видал. Спокойно заняв исходную позицию – ноги сведены вместе, изогнутые руки вскинуты над головой, – он замер на несколько секунд, после чего в воцарившейся на палубе тишине проделал каскад головокружительных прыжков. Зрители взорвались аплодисментами. Ветроходы снова свистели – они не умели иначе выражать свои эмоции, – но на этот раз свист их выражал восторг и признание того, что поначалу они были неправы. Зум-Зум показал еще несколько коротких танцевальных номеров без музыки, каждый из которых вызывал бурный восторг зрителей и продолжительные аплодисменты. После чего он подозвал Мика-Рифмача и попросил его что-нибудь сыграть. Мик сыграл на лютне свою любимую мелодию «Дом над бурной рекой», протяжную и напевную, в которой отчетливо слышалось журчанье воды среди скользких, поросших мхом валунов, а Зум-Зум исполнил под нее импровизированный танец, с удивительной точностью передавший языком пластики то, о чем рассказала музыка.