И повсюду тлеют пожары - читать онлайн книгу. Автор: Селеста Инг cтр.№ 63

Эд Лим даже написал в “Маттел”, спросил, существует ли китайская Барби, и ему ответили, что да, есть “Восточная Барби”, и прислали ему буклет. Он очень долго смотрел на этот буклет, на странную мешанину стилей в костюме Барби: сплошь красный и золотой атлас – Эд Лим в жизни не видал такого ни на одной китаянке, или японке, или кореянке, – на ее черные волосы до пояса и раскосые глаза. Я из Гонконга, сообщалось в буклете. Это на Востоке, который называют Дальним. По всему Востоку люди ходят на уличные рынки, где продаются такие товары, как рыба, овощи, шелк и специи. Годом раньше Эд Лим с женой и Моник съездили в Гонконг – Эду Лиму показалось, город похож на подушечку для булавок, утыканную мерцающими небоскребами. В гигантском застекленном торговом центре Эд Лим купил сизый кашемировый свитер – надевал его под пиджак в морозные дни. Приезжайте на Восток. Я уверена, он покажется вам экзотическим и интересным.

В итоге Эд Лим выбросил буклет. От друзей с детьми помладше он слыхал, что в линейке дорогих кукол появилась одна кукла-азиатка – и несколько чернокожих, – но сам не видел. Моник исполнилось семнадцать, и кукол она давным-давно переросла.

Эд Лим прошелся по залу судебных заседаний. – А книги? Какие книги вы читаете Мэй Лин?

– Ну-у… – Миссис Маккалла задумалась. – Мы читаем ей много классики. “Доброй ночи, луна”, конечно. И “Погладь кролика” – она ее обожает. “Маделин” ^[52].

“Элоиза”. “Черника для Сэл” ^[53]. Я сохранила все мои любимые книжки детства – мне очень важно делиться ими с Мирабелл.

– А книги с китайскими персонажами у вас есть? К этому вопросу миссис Маккалла была готова.

– Вы знаете, да. Есть “Пять китайских братьев” ^[54] – замечательный пересказ знаменитой китайской народной сказки.

– Я знаю эту книгу.

Эд Лим снова улыбнулся, и у мистера Ричардсона свело плечи. Уже ясно: если Эд Лим улыбается – жди беды. Не поймешь, что на самом деле у него в голове, про себя отметил мистер Ричардсон и тут же устыдился. Кошмар, нельзя так думать. И он покраснел.

– Как выглядят в этой книге пять китайских братьев? – интересовался между тем Эд Лим.

– Они… они нарисованные. Они все похожи – в смысле, друг на друга, они же братья, это часть сюжета, никто их не различает… – И миссис Маккалла умолкла.

– У них косички, да? И конические шляпы? И раскосые глаза?

Дожидаться ответа Эд Лим не стал. Его дочь наткнулась на эту книгу в школьной библиотеке во втором классе и пришла домой в великом огорчении. Папа, а у меня тоже такие глаза?

– В тысяча девятьсот девяносто восьмом году я бы не внушал Мэй Лин вот именно такой образ китайцев. Что скажете?

– Это очень древняя сказка, – возразила миссис Маккалла. – Они в традиционном платье.

– А еще какие книги, миссис Маккалла? Еще есть книги с китайскими персонажами?

Та прикусила губу.

– Я толком не подбирала, – признала она. – Я об этом не думала.

– Я вам сэкономлю время, – сказал Эд Лим. – Их не так уж много. Значит, у Мэй Лин нет кукол, похожих на нее, и нет книг с картинками людей, похожих на нее.

Он еще прошелся. Спустя почти два десятилетия другие поднимут тот же вопрос, заговорят о книгах как зеркалах и окнах, и в душе Эда Лима, к тому времени вымотанного, благодарность будет мешаться с досадой. Мы всегда знали, будет размышлять он; а вы-то где были все это время?

Сейчас, в зале суда, он остановился перед миссис Маккалла:

– Вы с мужем не говорите по-китайски и плохо разбираетесь в китайской культуре и истории. Это целый пласт идентичности Мэй Лин, о котором вы, по вашим же словам, даже не задумывались. Разве не справедливо будет сказать, что, оставшись с вами и мистером Маккалла, Мэй Лин, по сути, будет разлучена со своей национальной культурой?

Тут миссис Маккалла разразилась слезами. В первые недели она кормила Мирабелл каждые четыре часа, брала на руки, едва Мирабелл плакала, смотрела, как Мирабелл растет, пока ее пятки не начали растягивать ползунки для новорожденных почти на разрыв. Это миссис Маккалла регулярно взвешивала Мирабелл, готовила на парý горох, и батат, и свежий шпинат, и размалывала, и скармливала Мирабелл кукольными ложечками. Когда у Мирабелл случился жар, это миссис Маккалла клала ей холодное полотенце на лоб, прижималась к нему губами, проверяя температуру. А когда выяснилось, что дело в отите, это миссис Маккалла капля за каплей роняла сироп с антибиотиком в розовый рот Мирабелл и смотрела, как та лакает, точно котенок. Я бы не могла, думала миссис Маккалла, склоняясь поцеловать девочку в горячую щечку, любить этого ребенка сильнее, даже будь она моей плотью и кровью. Всю ночь – потому что в жару Мирабелл спала, только если укачивать, – миссис Маккалла держала ее на руках и расхаживала по комнате. К утру прошагала почти четыре мили. Это миссис Маккалла после завтрака, перед купанием и перед сном щекотала носом мягкий животик Мирабелл, пока девочка от хохота не принималась булькать. Это она ловила Мирабелл в объятия, когда та спотыкалась, вставая на ножки; это к ней Мирабелл тянула ручки, когда ей было больно, или страшно, или одиноко. Миссис Маккалла узнает Мирабелл в кромешной тьме по одному вскрику – нет, по одному касанию руки. Нет, по одному дуновению запаха.

– Это не обязательно, – заявила она теперь. – Мы не обязаны быть китаеведами. Мы обязаны только любить Мирабелл. А мы ее любим. Хотим, чтоб ей лучше жилось.

Она все плакала, и судья ее отпустил.

– Ничего страшного, – сказал мистер Ричардсон, когда она села рядом. – Все прошло нормально.

Но даже в нем затрепыхалось сомнение. Конечно, Мирабелл будет хорошо с Марком и Линдой. Вопросов нет. Но не исчезнет ли из ее жизни что-то… нечто. Внезапно мистер Ричардсон увидел Мирабелл очень ясно – различил исполинское бремя сложного мира на плечах этого крохотного ранимого человечка.

На ступенях суда, когда им преградили дорогу репортеры, мистер Ричардсон выдал краткое безобидное заявление о вере в судебный процесс: