Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Мамаева cтр.№ 44

Ночь наступала медленно, но неотвратимо. Наконец, когда почти круглая желтая ноздреватая луна зависла в зените, все, кроме караульных, уснули.

Йон и еще трое стражей должны были охранять покой обозников до часа волка — времени самого темного, когда предрассветные сумерки еще не прорезал розовый отсвет восходящего солнца, а ночная тишь словно сжалась и загустела в предчувствии, что ее срок на исходе.

Я дождалась, пока дыхание Брока выровняется, а лагерь погрузится в сон. Повременила еще полчаса и потом начала изображать бессонницу.

Играла старательно — на бдящую публику. Наконец, решив, что зевков и потягушек достаточно, встала и двинулась к оборотню. По дороге обо что-то зацепилась и, падая, инстинктивно выставила руки вперед. Ладони сразу же выпачкались в чем-то жидком. Чертыхаясь, встала, отряхнулась и двинулась дальше, костеря про себя любителей оставлять посреди дороги плошки с водой.

Похоже, что сегодня был вечер бесед. Пусть так. Главное, чтобы за этими разговорами я сумела узнать всю правду.

У догоравшего костра шкура перешучивался с одним из охранников. Остальных видно не было. Эти двое вели разговор о возвышенном и вечном, а если проще — трепались о нас, женщинах.

— Слушай, Йон, я вот никогда не понимал девок. Ей говоришь: «Пошли!» — а она жмется и только твердит: «Нет-нет». А если отступишься, согласившись с этим ее «нет», смотрит так, словно смертельно оскорбил и на сеновал все же идти надо было…

— А это завсегда так, — глубокомысленно изрек оборотень. — Я тоже, чем больше пытаюсь их уразуметь, тем меньше понимаю. Единственное, в чем точно убедился: принять дев такими, какие они есть, способна только земля.

— Ну да, тверди все едино: что баба, что мужик, что мрак и пепел, что дохлый дракон.

Я вступила в круг света, заставив сторожей технично свернуть научно-философский диспут.

— Чего тебе не спится? — по праву знакомца вопросил оборотень, как-то подозрительно кося глазом.

Я передернула плечами и зыркнула на охранника, оказавшегося широкоплечим юнцом. А со спины и не скажешь — здоровый какой. Парень сбледнул и спросил:

— Может, надобно чего, госпожа ведьма? Аль хотите водички попить? Так в котелке еще остался отвар…

Я хмуро глянула на говорунов, потом на котелок:

— Больше всего я сейчас хочу бутылку хорошего вина и амнезию, но пока в наличии вижу только этот ваш отвар и суровую реальность.

Парень окончательно загрустил. То ли не знал, что это за зверь такой — амнезия, а, следовательно, всучить его в ведьминские руки, чтобы отстала, не имел никакой возможности, то ли печалился из-за внезапно прерванной занимательной беседы.

Я, не спрашивая разрешения, присела между ним и Йоном. Журналисты, когда учуют сенсацию, могут быть дюже настырными, беспринципными и въедливыми. Шкура, словно догадавшись об этом, непроизвольно от меня отодвинулся.

Я пододвинулась ближе. Он — еще раз отодвинулся. Я начала преследование в стиле бешеной улитки. Таким макаром мы переползали по бревну, пока оно не закончилось и шкура не поприветствовал землю тем местом, из которого растет хвост. И все это в гробовой тишине, под испуганным взглядом второго дозорного.

— Не смотри на меня так, — нашелся Йон, встал и потер бедро.

— Как? — уточнила я, осматривая завоеванную бревенчатую территорию. Повернула голову к парню, что до моего появления так мило трепался с перевертышем.

Тот, поймав мой взгляд, принял превентивные меры и тоже отодвинулся, а потом и вовсе выдал:

— Я, пожалуй, того… обойду дозором лагерь и сменю Бакулу…

— Чего это он? — не поняла я, глядя в спину удаляющемуся охраннику.

— А ты себя со стороны видела? — хмыкнул Йон, вставая.

Шкура обошел меня по дуге и присел ровно на то место, с которого только что дезертировал дозорный, а потом продолжил:

— Волосы растрепаны, глаза горят, на лице такое выражение — сожрать живьем готова, а за тобой еще и метла летит.

Я повернула голову. Действительно, в двух локтях от земли парила моя метелка. А я и не заметила. Пока таращилась на свой транспорт, Йон решил меня добить:

— Да и руки, судя по всему, в крови. Притом учти, что ты для обозников — ведьма. Можешь как мор прогнать, излечить, так и младенца живьем сожрать. Это какое у тебя будет настроение.

Вот зря он заговорил о хлебе насущном. Желудок сразу же заурчал.

— Ничего нет поесть? — Я резко сменила тему разговора. Шкура осекся на полуслове.

— Есть… — ошарашенно выдал он и кивнул на костер: — Запеченная репа осталась.

Перед тем как допрашивать Йона, я решила, что неплохо бы подкрепиться. Попробовала эту самую репу и убедилась: не следовало человеку становиться вершиной пищевой цепи, чтобы питаться такой вот полезной диетической гадостью. Не стоит она того. Но, несмотря на сомнительные гастрономические плюсы запеченного корнеплода, репу все равно сжевала. А потом уставилась на блохастого.

Не сказать чтобы оборотень сдался без боя. Но я, почувствовав себя в привычной среде, где допрос становится младшим братом светской беседы, вытащила из перевертыша все, что тот знал.

Когда вытрясла из шкуры все ответы, задумалась. Ушла в свои мысли, заглядевшись на пламя костра. Очнулась лишь тогда, когда подала свой скрипучий голос желна. Встрепенулась и краем глаза поймала задумчивую улыбку оборотня, который разглядывал мой профиль.

Но мне было не до мыслей, что бродили у перевертыша в голове. Без него имелось над чем подумать. По словам Йона выходило, что история началась задолго до того дня, когда энг сжег бриталь.

Все произошло гораздо раньше.

История началась тогда, когда на свет появились близнецы. Энг парящей твердыни радовался сразу двум сыновьям, но дракон был правителем и понимал: наследие он может передать только одному.

Брок родился вторым. Задержался во чреве матери всего на несколько вздохов. А старший брат Вьельм — его точная копия — оказался первенцем. Время шло, драконы росли, становились на крыло. Один готовился взять бразды правления в свои руки и вдохнуть часть своей силы в твердыню, второй постигал азы военного искусства и дипломатии вдали от дома, под бдительным оком наставника. Родители решили, что так будет лучше: незачем младшему видеть каждый день то, что никогда ему не достанется.

Подходило время пробуждения силы. У каждого дракона, в котором теплится искра дара, магия своя, уникальная. Даже небо не в силах предугадать, что за карты сдаст каждому из крылатых сыновей судьба, тщательно перетасовав колоду своих даров. Так, в семье огненных драконов может родиться ледяной, у матери, ткущей облака света, — сын, творящий мрак, или у отца, которому подвластна вода, — сын вовсе без дара. Да, не все драконы способны к магии, как не каждый человек имеет абсолютный слух. Скорее даже наоборот, магия не так часто просыпается в детях крылатого племени, но в семьях знати — почти всегда.