– Вы их понимаете и можете простить. Я вижу. Может, такое и делает вас истинно верующим человеком. А мы… мы живем на земле. И мне сейчас гадко. Словно я в навоз окунулась.
– Но навоз – отличное удобрение! И на нем может вырасти и что-то полезное! Не надо так себя терзать. Люди несовершенны, и если тебя это утешит, ты правильно отказала Перртам.
– Знаю.
– Ты бы умножила зло, а они ничему бы не научились…
И это я тоже знала. Только вот легче не было, и храмовник понял.
– Бывают такие ситуации, где нет ни плохих, ни хороших. Но такова жизнь.
– А мое отношение к ней?
Ант Оривс улыбнулся и вдруг чисто отеческим жестом погладил меня по голове.
– Ты взрослеешь, девочка. Ты просто взрослеешь.
* * *
Его величество кивнул канцлеру, подписывая смету.
– Да, давно пора.
Новая лечебница будет построена на границе Желтого и Зеленого городов. Будет удобной, чистенькой, новенькой, в самый раз для мага жизни. Да и надо, давно надо. Население растет, а лечебниц на всех не хватает, вот и бегают люди по частным лавочкам.
Алонсо довольно кивнул:
– Сегодня обрадую нашу лекарку.
Рамон Моринар постучал для приличия, но ввалился раньше, чем получил разрешение.
– Что случилось?
– Тиртанцы принялись торговаться.
Король покачал головой:
– Нет. Никакой торговли. Либо они делают все, как мы сказали, либо…
Моринары и его величество переглянулись. Конечно, торговля – вещь хорошая, и война сейчас не нужна, но уступить – означает потерять лицо. А еще его величество надеялся выловить тех, кто договаривался с треем Лантаром, обещая ему безопасность в Раденоре. Труп – это хорошо, его тоже можно допросить, но пока Лантара умертвят там, пока привезут сюда… подгниет. Да и душа может уйти… далеко. Возись с ним потом… Не говоря уж о том, что Тиртан продажен с хвоста до головы. Как та рыбина. Откуда ни чисть… Подсунут кого-нибудь вместо Лантара, а самого трея потом кракена с два найдешь.
Никакой торговли!
* * *
Этот кабинет был воистину королевским.
Позолота от пола до потолка, лепнина, в завитках которой поблескивают драгоценные камни (именно драгоценные, какое стекло, что вы?), паркет из черного дерева, мебель из розовой дальбергии
[4], витражные стекла в тяжелых медных переплетах… На фоне всего этого добра глаз даже не сразу замечал громадный стол и сидящего за ним хозяина.
М-да, герцога Ришарда природа не баловала.
Ни роста богатырского, ни профиля точеного, ни даже гривы волос. Собственно, больше всего его светлость напоминал разбогатевшего лавочника: светлые реденькие волосы вокруг плешки, круглое лицо, объемистое пузико и короткие ноги. Но любого, кто вздумал бы посмеяться над этим, ждала медленная и мучительная смерть – злопамятности герцога хватило бы на шестерых скорпионов. А заодно – жестокости, безжалостности и подлости.
А внешность… Заходя в этот кабинет, человек видел прежде всего не герцога, а его власть. И проникался. Какая там потом внешность! Даже безделушки на столе были исключительно из золота. Тяжелая литая чернильница весила столько, что сам хозяин ее и передвигать не собирался – на то слуги есть. Зато богато! Это ведь важно – когда все видят, сколько добра у тебя есть, сколько богатства, сколько власти и силы… А оно – есть! И как тут не показать?
Все вопли о вульгарности, пошлости и бездарности оставим завистливым неудачникам. Им-то не то что на золотую чернильницу – на золотой браслетик не заработать. Вот и шипят, вот и истекают ядом. Иногда это даже забавно – глядеть в жадные и одновременно несчастные глаза и понимать, что у них такого не будет, а у тебя – вот! И за эти прелестные вещицы стоящий перед тобой украдет, убьет, предаст, ударит в спину…
Случалось.
Хозяин кабинета получал искреннее удовольствие от власти над людьми. А почему нет? Это же быдло! Тупая толпа, которая создана, чтобы ею управлял самый сильный, умный, ловкий… Да, и богатый тоже. И у него все это есть. Жаль только, что водятся в лесу хищники и пострашнее. Например, его величество.
При мысли о короле-некроманте хозяин кабинета поморщился, как и всегда. Вот бывает же… Сила должна принадлежать достойнейшему. Но как смириться с тем, что на троне какое-то быдло? Потомок законного короля? Ха, как бы не так! Недоброй памяти его величество Рудольф вместо того, чтобы сослать сестру в монастырь или отправить на костер как ведьму, даровал ей свободу. И как она его отблагодарила? Нагуляла невесть от кого ублюдка, который вырос и злодейски убил несчастного короля! Извел всю его семью, а потом стал править, словно так и надо. Да живи его светлость в те дни, сам бы отравил и гадючку, и ее выщенка! Но теперь уж…
Предки промахнулись, за что и поплатились, но герцог Ришард их ошибок не повторит. И сейчас в кабинете собралась теплая компания. Сам герцог Лоррен Ришард. Его сын – Толлерт. Старший сын, младший до сих пор здоровье поправляет после дурацких гонок. Да и кто этому сопляку такое доверит? Маркиз Леклер. Разумеется, с сыном. И еще двое человек.
Конечно, список заговорщиков не ограничивался этими людьми, но ведь какой заговор может увенчаться успехом? Только тот, в котором каждый знает свою роль и лишь один-два человека знают все. А посвящать всяких там графов и баронов в свои планы… Нет уж! Пусть будут благодарны уже за то, что им разрешили участвовать, что они не окажутся на обочине жизни или вовсе на плахе.
Первое слово предоставили хозяину кабинета, и несколько минут он держал паузу, наслаждаясь своей властью. Потом прокашлялся и солидно начал:
– Господа, наше предприятие раскрыто.
Люди были привычные, никто и звука не издал. А может, все просто уже все знали. Герцог помолчал еще пару секунд для пущей важности и продолжил:
– К счастью, никто пока не подозревает, что они столкнулись не просто с работорговлей, но с чем-то большим. Моринарский ублюдок арестовал наши корабли, и король требует от тира выдачи нашего союзника. Надеюсь, все понимают, что это невозможно?
На этот раз голос подал маркиз:
– Друг мой, вы предлагаете избавиться от союзника?
– Нет, что вы. – Хозяин кабинета улыбнулся. – Я предлагаю нанести удар. И хочу представить вам тех, кто поможет в этом.
Маркиз вежливо повернул голову к людям, которые сидели в дальнем углу и вежливо молчали, пока им не предоставят слова.
– Первый, кого я хочу представить, – приближенный Артен.
Мужчина сбросил капюшон плаща и поднялся на ноги. Улыбнулся, наслаждаясь оцепенением присутствующих.